Второе пришествие - Александр Новичков

— Франц! – взревел герцог Арчибальд, – Немедленно отступай! Не нарушать строй!

— Нет! – смело отозвался Франц, не спуская своего горящего взгляда с меня. – Бог говорил со мной! Он сказал, что именно я сражу демона. Я видел это! Я верю в это!

— Убегай, болван! – не унимался командующий. – Демона не победить мечом!

— Бог верит в меня! – бесстрашно произнес черноволосый мальчишка и бросился в атаку.

Семь метров. Деревянная платформа, на которой собрались сжигать «грешников», по диагонали была длиной примерно семь метров. По сути, это был огромный, аккуратно сложенный костер, который служил еще и сценой, на которой мог выступить священник перед казнью. Под каждым столбом тоже сложили дрова и хворост, но их было слишком мало, чтобы быстро сжечь человека заживо, но достаточно, чтобы жертва получила очень серьезные ожоги ног и нижней части туловища и страдала до тех пор, пока вся платформа не будет охвачена огнем. Я понимал, насколько рискованно держать позиции здесь, когда любой рыцарь мог запросто подпалить сухие дрова, но пока не видел иного выхода, и к тому же отчаянно надеялся избежать сражения.

Я не хотел убивать безрассудного мальчишку. Быть может, потому, что, увидев его лицо, на котором едва прорезался нежный пушок молодых усиков, пожалел парня. Хотя изначально никому из этих садистов, посмевших причинить боль Лилии, я не хотел сохранять жизнь.

Он сделал три шага, пробежал около двух метров, держа на изготовку меч, чтобы в любой момент парировать удар или провести стремительную атаку. Но он все равно был обычным человеком.

Мое движение оказалось стремительнее, я даже не стал уклоняться от его атаки и просто вышел вперед, ударив кулаком левой руки в живот противника. Стальная пластина прогнулась, смягчая удар, но недостаточно, рыцарь по имени Франц выпучил глаза от боли и удивления и повалился мне под ноги. Я поднял согнувшегося парня за доспех и скинул с платформы к замершим в нерешительности соратникам. Рыцари выдвинулись вперед, и не разрывая строя, перешагнули через раненого товарища. Когда они отступили назад, его на земле уже не было. Несмотря на фанатичность, подготовлены они были неплохо, рыцари ордена Львиной розы.

Внутри меня боролись две сущности, но, как ни странно, не демоническая, Эфира, и не человеческая, моя, а разумная и эмоциональная. Когда я глядел на Лилию, видел то, что сделали с ней, что собирались сделать, то был готов разорвать каждого человека на этой проклятой площади, каждого, кто будет кричать «Дьявол!» и ненавидеть меня. Но кому, как не мне, знать, что люди Средневековья не могли жить иначе, не могли объяснить по–другому то, что видели, что чувствовали. Что они были ограничены в мировоззрении, и ограниченность эта была вынужденная.

— Прекратите этот фарс! – зарычал я, выбирая разумное решение – избежать боя. – Ищете дьявола? Так ищите его у себя в сердце, а не на улице среди неповинных граждан. А когда найдете, поймете, о чем я говорил.

— Не слушайте это чудовище! – с трудом перебил меня герцог Арчибальд. Ведь он в голосе не использовал магию, а то, что ею пользовался демон, я уже не сомневался. – Его слова – сплошная ложь, призванная сбить вас с пути праведного!

— Тогда что им слушать? Приказ: напасть? Или лучше приказ: умереть? Я не буду сдерживаться, если ты пожелаешь залить эту площадь кровью! – На этот раз моей целью стал сам герцог Арчибальд, и он это понял. Когда я упомянул про кровь, он вздрогнул, значит, еще не забыл того зрелища, что открылось ему в разрушенной церкви. Я надеялся, что он одумается, отступит. – Прикажи своим рыцарям опустить оружие. Тогда я уйду, но заберу эту девушку с собой… А также остальных пленников.

Почему‑то я не сразу заинтересовался остальными «грешниками», слишком уж важна была для меня Лилия, а ведь вместе с ней приговоренными к сожжению были еще двое мужчин. Один из них, седой старик с растрепанными волосами и безумным взглядом, не мог быть мне полезен – он боялся меня намного больше, чем смерти на костре, а вот второй «грешник», рослый темнокожий и длинноволосый метис, показался мне сильным воином.

Но герцог Арчибальд был слишком упрям или глуп, чтобы поступить по разуму.

— Я никогда не пойду на уступки злу! А тем более не пойду на сделку с дьяволом! Мы лучше умрем, чем позволим тебе расхаживать по нашей святой земле!

Его последнюю фразу поддержали жестяным ревом остальные рыцари ордена Львиной розы. Я обнажил клинки. К моему небольшому удивлению, теперь их было два, теперь обе моих руки заканчивались горящими синим пламенем лезвиями длиной чуть больше метра; видимо, Эфир пытался использовать весь потенциал человеческого тела. Одним прыжком я вернулся к пленникам и в пару коротких движений перебил веревки, удерживающие их. Старик с безумным взглядом, получив свободу, с криком спрыгнул с платформы. К рыцарям он тоже побоялся подойти и спрятался между стеной и кучей дров, на виду у всех спрятав в хворост лицо. Видно понадеялся, что его так никто не увидит.

Рослый метис потирал затекшие запястья и подозрительно смотрел на меня. Он слышал наш разговор с герцогом Арчибальдом и, возможно, понял, что я не беспощадное чудовище. Но внешний вид все равно вызывал у него сомнения.

— Если умеешь сражаться, попытайся отвоевать себе жизнь, – посоветовал ему я, подтолкнув меч отважного молодого рыцаря, все еще лежащий на платформе. Мужчина подумал и принял это оружие.

Хуже всех была ситуация с Лилией. Едва путы ослабли, девушка упала на дрова, сложенные под ее столбом. Она была слишком слаба, чтобы стоять, тяжело дышала и вся взмокла. У меня появилось подозрение, что в ходе «допросов» бывшие ее коллеги могли применить какой‑нибудь опасный наркотик, передозировка которого способна убить.

Но времени на то, чтобы осмотреть ее и попытаться помочь, у меня не оставалось. Герцог Арчибальд отдал приказ о наступлении, и рыцари стройными рядами двинулись к платформе.

Вот только основная опасность исходила не от самих рыцарей. Это стало ясно в первые секунды сражения. Тяжеловооруженные рыцари со щитами, мечами или длинными пиками были слишком неповоротливы, чтобы вести скоростной поединок, вся тактика их боя сводилась к защите, надежде на непробиваемость доспехов. Это действительно было так, стальные пластины мог пробить лишь специалист по двуручному мечу или тяжелому топору, да еще и при большом старании, а для рапиры, ножа, легкой сабли или стрел они становились совершенной преградой. Но в учет шло только человеческое оружие, но не демоническое. Каждое из лезвий, горящих синим пламенем, проходило сквозь деревянные щиты, поставленные в блок мечи и металл доспехов с такой же легкостью, с которой нож проходит сквозь масло. Через пару минут вся платформа и земля вокруг нее была залита кровью и покрыта телами. Вернее, даже не телами, а какой‑то жуткой массой из металла, плоти и костей, перемешанной.

Атака пехоты захлебнулась. Рыцари немного отступили, пораженные тем, с какой скоростью погибали их товарищи. Очень немногим из них вообще удалось взобраться на сравнительно невысокую полуметровую платформу, а те, кому удалось, жили не дольше двух секунд, я никому из них не позволил даже приблизиться к Лилии. Впрочем, мы тоже понесли некоторый урон, но по сравнению с потерями врага он был просто ничтожен: в левую руку метису попало копье. Рана получилась неприятная, глубокая, кровотечение не прекращалось. Окрещенный грешником мужчина старался не обращать на нее внимания, не нагружал руку лишний раз, но я чувствовал, что он слабеет. Только жить оставалось ему не очень‑то и долго.