Хроника одного побега - Сергей Зверев

— Попробуй тут не думать, — криво ухмыльнулся Данила. — Голова кругом от всего идет. Война ужасна тем, что она крутит тобой как хочет, заставляет совершать поступки, которые идут вразрез с твоими убеждениями.

— Поздно уже, у меня нет сил шагать в таком темпе, — пожаловалась Камилла. — Я и ноги в кровь стерла.

Она села на землю, сняла кроссовки и стала осматривать ступни.

— Ерунда, до свадьбы заживет, — пошутил Данила.

— Мне это рассматривать как официально сделанное предложение? — поинтересовалась женщина, растирая ногу.

— Можно и так. Ты права. Ночью нужно спать.

— В чистом поле? Тут же шакалы бегают. А они поопаснее собачьей стаи.

— Включай планшетник. Разберемся.

Засветился экран, связь со спутниками была установлена. Беглецы принялись изучать местность. Навигатор показывал, что в двух километрах, за невысокой горой расположен поселок.

— Рискнем? — предложила Бартеньева.

— Ты с ума сошла. Проситься к кому-нибудь в дом?

— А что в этом такого? Пройдемся по поселку, купим поесть, попить. Возможно, даже договоримся о транспорте. Или вообще машину купим. Люди во всем мире любят деньги.

— Тогда поспешим, темнеет.

И вновь длинные тени заплясали по земле. С вершины горы открылся вид на поселок.

— Похоже, что базы боевиков в нем нет, — разглядывая сугубо мирные дома, сделал вывод Данила.

— Мне тоже так кажется.

Бартеньева с Ключниковым двинулись к поселку, впереди журчал ручей. Две женщины полоскали в нем белье, рядом с ними плескали друг в друга водой дети.

— Мама, мама, смотри! — крикнула девочка лет семи, указывая на приближающихся чужаков.

Женщины вскинули головы. Данила приветственно помахал им рукой. Арабки тут же стали шикать на детей, торопливо собирать белье в тазы, а затем побежали к поселку, словно от прокаженных.

— Чего это они такие неприветливые? — спросила Камилла.

— Будем надеяться, что они — исключение из правил.

Но оказалось, что не исключение. Люди разбегались с улицы, запирали дома. Поселок «вымирал» буквально на глазах.

— Лучше повернуть назад? — забеспокоилась Камилла.

— Погоди паниковать. Вон, есть одна живая душа.

Улица вливалась в небольшую площадь. На вынесенном из дома стуле сидел старик. Только подойдя поближе, беглецы поняли, почему он не скрылся при их появлении. Он был слеп. Глаза прикрывали солнцезащитные очки с наклеенными на стекла блестящими звездами.

— Здравствуйте, уважаемый, — сказал по-арабски Данила.

Старик сразу же уловил акцент и насторожился.

— Здравствуйте, — произнес он. — Издалека идете?

— Мы иностранцы, — заговорила Камилла. — Хотели бы купить здесь что-нибудь поесть и попить. Но все почему-то разбегаются, когда нас видят.

— Люди боятся шпионов, — объяснил старик. — Поговоришь, продашь, а потом у тебя будут неприятности.

— Мы не шпионы, — как могла убедительнее сказала Бартеньева. — Мы из плена убежали. Нас хотели в рабство продать.

Старик оценил откровенность.

— Сейчас, — он поднялся и прошел в дом.

Вернулся оттуда в сопровождении девушки, та держала в руках пару лепешек, пластиковую бутылку с молоком и завернутый в кусок полотна творожный сыр. Не торгуясь, не спрашивая о цене, Данила протянул двадцатидолларовую банкноту.

— Пустить к себе переночевать не могу, — признался старик. — Люди потом разное говорить станут. Мне неприятности не нужны. И никто не пустит. — Подумав, он дал совет: — Неподалеку от поселка стоят руины церкви. Там можете и переночевать.

Задерживаться в поселке не стали. На пригорке за ручьем высились величественные развалины. Церковь была старой, сложенной из отесанных каменных блоков. Колокольня развалилась до половины, а вот своды еще держались.

Камилла остановилась, чтобы умыться в ручье. Ключников рассматривал средневековый храм.

— Старинный, наверное, еще крестоносцы строили.

— Вот тебе и культурная программа. — Бартеньева плеснула в лицо водой. Обтерла ладонью шею.

Смеркалось. Беглецы зашли в храм. Там было гулко и прохладно. В высоких остроконечных оконных проемах догорало закатом небо. Данила пощупал рукой пол:

— Внизу сыро. Поднимемся выше.

Над входом нависали массивные хоры с прорезанными в ограждении готическими розетками. Винтовую лестницу, ведущую наверх, отыскали не сразу, она пряталась в толще стены. Ступать было неудобно, ступеньки высокие и узкие. С хоров через пролом в обвалившейся стене открывался величественный, суровый пейзаж. Плиты пола за день прогрелись солнцем.

— У меня такое ощущение, что я сижу на печке, — Камилла устроилась на полу и достала лекарство.

Только после того, как сделала инъекцию, журналистка расстелила полотенце, разломала лепешку пополам. Принялись есть хлеб, запивая его молоком.

— Вкусно, — призналась женщина. — Все куда лучше магазинного. И лепешка свежая, и молоко холодное. А храм так вообще исторический памятник, архитектурная достопримечательность. Неплохо мы с тобой устроились.

— Но, думаю, ты бы предпочла сейчас московский магазин и квартиру в панельном доме.

— Вай-фай бы нам тоже не помешал. — Камилла отряхнула ладони от крошек, вытерла ладонью губы от жирного, как сливки, молока и достала планшетник. — Составим себе маршрут на завтра. — Засветился экран.

Но проложить маршрут Камилла не успела. Невдалеке послышался звук приближающихся машин.

— Что за черт? Кого это несет? — всполошилась Бартеньева.

Данила осторожно выглянул в пролом стены. По объездной дороге, огибая поселок, двигались микроавтобус и джип с пулеметом на платформе. Еще оставалась надежда, что машины просто проедут мимо, но надежда не сбылась. Автомобили свернули к руинам христианского храма.

— Что им здесь надо? — Камилла жалась к стене, от испуга она даже забыла выключить планшетник.

Микроавтобус остановился позади джипа. Из него трое боевиков в черных масках с прорезями для глаз вывели двух женщин с детьми — мальчиком и девочкой. Из джипа никто так и не появился.

— Похоже, что заложников привезли, — прошептал Ключников, распластавшись на полу и выглядывая в зал церкви через прорезь в ограждении хоров.

Вспыхнули фонари.

— Станьте сюда, возле стены, — приказал один из боевиков женщинам и детям.

Второй устанавливал на треноге видеокамеры. Третий осветил заложников фонарем.

— А теперь говорите, как я вас учил, — распорядился боевик, включая камеру.