Экзотеррика - Василий Головачев

– Раз плюнуть? – усмехнулся Строганов. – Впрочем, в этом я не сомневаюсь. Как говорится, мастерство не пропьёшь, так? Всех к наградам, если сделают быстро! Ставьте «замерзатель», я приду посмотреть, как он выглядит.

Руководитель Коскора разорвал связь, и Головин поспешил на Североморскую верфь, где шли работы по восстановлению «Ра» – самого мощного космического крейсера Солнечной системы.

Первую пульсацию «насекомых» они развеяли легко: дружный залп из восьми «универсалов» (пять – из плечевых излучателей, три – излучатели «терминаторов») испарил практически всю колонну наноботов, принявшую форму змеи. Не сговариваясь, стреляли из неймсов.

– Может, отступим? – нерешительно сказал Артур, до этого момента никогда не участвовавший в боевых операциях.

– Спросите у этого товарища, – кивнул на пушистика Терехов, – можно ли выбраться из Опухоли через другой люк.

– Попробуем, – с сомнением ответил Рушевский.

Задали вопрос лингверу, тот перевёл его на язык пушистиков: раздался звук, не отличимый от скрипа ножа по стеклу.

Услышав скрип, человеко-шмель зашевелился в своём «слоновьем» кресле. Раздался ответный скрип. Лингвер перевёл фразу на русский язык, хотя говорил с паузами, иногда повторяясь:

– Выходы… существовать… четыре… нет, шесть… два заблокированы… нет, три… два повреждены…

– Так сколько ещё уцелевших? – рассердился Терехов. – Где они располагаются, в каком отсеке Опухоли?

Лингвер снова выдал порцию скрипа.

Пушистик (какой он к чёрту пушистик, мимолётно подумал Дамир, настоящий урод!) заскрипел в ответ, слабея с каждой секундой:

– Два… отсек южного крыла… сорок птинаров… это что-то вроде линейных мер… конечный ход… верхний ярус.

– Хрен поймёшь, где это, – прокомментировал Голенго.

– Пусть покажет схему Опухоли. Это возможно?

Лингвер скрипнул.

Пушистик вяло повозился в кресле, поелозил передними лапами (вполне человеческие пятипалые руки, только серого цвета) по подлокотникам.

Внутри сплетений трубочек и швеллеров перед ним загорелась россыпь огоньков, превратившаяся в общее световое полотно, в глубине которого возникла белая клякса с десятком отростков на жёлтом фоне. Затем по кляксе побежали пунктирчики, складываясь в сложный графический рисунок.

– Неплохо придумано, – обрадовался Артур. – Этот парень знает своё дело.

– Где сейчас мы?

Лингвер обменялся скрипами с пушистиком.

В центре кляксы начал мигать чёрный крестик.

– Мы здесь, – сообщил компьютер переводчика.

– Где запасной выход? Тот, что ещё функционирует?

«Нож по стеклу» процарапал неприятные звуки.

В конце одной из веточек, сложившихся в паутину коридоров, начал пульсировать ещё один крестик.

– Это правее, вдоль разлома, – сориентировался Рушевский.

– Он сможет дать нам зелёный свет? Чтобы мы не тратили время на открывание люков?

– Спросим.

На этот раз обмен скрипами длился дольше.

– Общей системы управления перегородками не существует, – доложил лингвер. – Каждая дверь автономна. Но блокировку дверей можно отключить, так как запоры на них обладают визуальной памятью.

– Интересно, как это мы открывали двери, – сказал Артур, – если нас нет в памяти дверного компа?

– Мы шли по следам Юры, – кивнул на Рушевского Дамир. – Они прошли, и комп запомнил гостей. А в скафандрах мы похожи как две капли воды.

– А их он как пропустил? Они ведь тоже не были внесены в фототеку компьютера.

– Спроси у старичка.

Терехов задал вопрос о системе открывания дверей.

– Мы… заранее… разблокировали… каждую дверь, – ответил пушистик. – Надеялись… что вы поможете…

– И все две тысячи лет двери Опухоли были открыты? – не поверил Артур.

– Длительность много… долго… полная автономность… работа защитного купола… незаметность для микриков…

– Для кого? – не понял Артур.

– Так он, наверно, называет наноботов, – сказал Рушевский.

– Уходим! – скомандовал Терехов.

– Подождите, у меня тут встал вопрос, – торопливо выговорил Дамир. – Как этим… э-э, микрикам удалось проникнуть в Опухоль? Ведь их до нашего появления не было? Или они следили за нами и пробрались следом?

– Действительно, – пробормотал Рушевский. – Но за нами их не было.

– Никто вас не обвиняет.

– Тогда надо срочно заблокировать все люки!

– Пушистик сказал, что общей системы управления нет. Что же мы будем бегать по всей Опухоли и закрывать двери?

– Пошлём одного…

– Кого?

– Да меня, к примеру.

– А остальные будут ждать?

– Некогда рассусоливать на эту тему, – оборвал спорящих Терехов. – Забираем пушистика и отступаем к запасному выходу.

– Но потом нам придётся возвращаться снаружи к оставленным катерам.

– Придётся, и что?

– А там наноботы!

– Чёрт! – вырвалось у Рушевского. – Извините.

– Пошлём «терминатора», он пригонит катер.

– Давайте попробуем связаться с капитаном.

– Каким образом? Рация не пробьёт толщу воды, а «струнный» передатчик находится в катере.

Сквозь дверь в зал просочился новый цокоток тысяч маленьких лапок.

Замолчавшие космолётчики оглянулись.

– Алярм! – выдохнул Терехов. – Грузите пушистика!

Вынули полумёртвого хозяина Опухоли (вернее, потомка первых поселенцев в пятидесятом колене, если не больше) из кресла, устроили на горбу одного из «терминаторов», и Терехов первым метнулся в дальний угол зала, где начинался ход к одному из отростков «кляксы».

Однако без боя скрыться отряду не удалось.

В зале появилась ещё одна «змея» наноботов, крупнее первой, пришлось останавливать её, превратив в облако дыма и мелкодисперсной жёлтой пыли. При этом все космолётчики при появлении «змеи» почувствовали странное возбуждение, боль в голове и волну страха. А Дамир подумал, что, если сгусток наноботов станет ещё крупнее, он непременно устроит гипноатаку.

Говорить об этом вслух оператор фрегата не стал, о чём впоследствии пожалел.

Выскочили в коридор, разделённый на секции: впереди «терминатор» Терехова, он сам, за ним робот с седоком-пушистиком, Юра Рушевский, Ахмет, Артур и в арьергарде Дамир со своим защитником, держащим под контролем тыл отряда.