Пепел и кокаиновый король - Александр Логачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
«Дороги»
Стихи Л. Ошанина, музыка А. Новикова
«Шаланды, полные кефали»,
— пропел Пепел.
«В Одессу Костя приводил»,
— подхватил Витась.
Куплет закончили дуэтом:
«И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил».
Это было еще не сумасшествие, хотя всепроникающий запах рыбы мог свести с ума реально. Запах въелся в одежду, забрался под ногти, запутался в волосах и просочился в мысли. Запах не выветрился ни после высадки с рыболовецкой посудины на причал чахлой ливийской деревни, ни по дороге в город Бенгхази, ни после лихой езды в натуральном «виллисе» времен второй мировой, взятом на прокат по документам «интерполовца» Оливера Хорста. Хозяин прокатной конторы первым делом сурово спросил: не болгаре ли европейцы,[29]и, получив отрицательный ответ, успокоился. Проверять паспорт дальше ему помешали расслабляющий зной и исходящая от гостей вонь.
А запах рыбы не исчез даже после трех часов, проведенных в самом центре пустыни.
— Говорю тебе, что это была фелюга, — сказал Витась. Вялотекущий спор продолжался с самого побережья Средиземного моря. «Слушай, как называется эта галоша? — спросил Витась, когда они, босиком пройдя мостки, остановились, чтобы при сходе на песок влезть в горячие башмаки. — Он говорил — бригантина?» «Нет, бригантина, это двухмачтовое судно, на первой мачте несущее прямые паруса, а на задней — косые…». Он, то есть Тони, капитан суденышка под собственным именем «Дольче Вита», действительно называл тип своего рыбохода. И русский с белорусом мучительно вспоминали этот термин до сих пор.
— Фелюги, полные кефали. Подходит по ритму, — недовольно произнес Пепел. — А я точно помню, что настоящее название не подходило. — Сергей с удивлением обнаружил, что картографическая память его здесь подвела. Наверное, мозги от жары расплавились.
— Бригантины, полные кефали? — Витась привстал и передвинул автопокрышку, догоняя тень. — Торпедоносцы, полные кефали?
— Да, понимаю. Тонкий белорусский юмор. Ты мне лучше скажи, зачем увязался за мной на Черный континент?
— Скучно, — Витась, как Пифагор, начертил на песке железным прутом зловеще незаконченный овал. — Может, еще по глоточку? А то говорить уже тяжело. Шутка ли, в этой местности, если верить Бенгхазскому радио, последний дождь прошел тридцать семь лет назад.
— А ты зря языком не трепись, — посоветовал Пепел. — В пустыне воду нужно беречь.
Место, где они застряли, аборигены, вполне вероятно, величали заманчивым словом «оазис». Пепел под этим словом с детсадовских времен представлял нечто вроде трех раскидистых пальм, где под листьями-тентами хватает места всем верблюдам, а меж камней, в пальмовой тени, обязательно журчит родник.
Пальмы были, штук пять. Одна даже с подходящими, похожими на опахала, листьями. Но никакого родника в камушках, сплошной песок и мусор. Никаких тебе осколков кувшинов и осыпей древней мозаики, зато до дури грязной пластиковой тары. Из пальмовых стволов торчали крюки, над их предназначением не приходилось ломать голову — для натяжки белых полотнищ, которые Пепел с Витасем в отличие от предусмотрительных бедуинов с собой не захватили.
А вот родник оказался «виртуальным». Пепел сам помочился под одну из пальм, а так как оазис располагался на перекрестии караванных и автомобильных путей, то тут по несколько раз в день кто-то притормаживает на отдых. Пальмам этого хватало.
— Гляди, еще едут, — сказал Витась. — Машины, полные кефали.
Вдалеке показалось желтое облако. Будто бы по пустыне катился шар, слепленный из песка.
— Опять с наклейками, — разочарованно протянул Витась. — Сколько ж нам тут сидеть! До песчаных бурь досидимся! До мучительной жажды!
Белорус приставил ладонь козырьком ко лбу.
— Наши! — Потом, опомнившись, бульбаш хорошенько подумал и исправился, — Ваши.
И он был прав. Родной триколор полоскался над кабиной. К оазису подъезжал «КАМАЗ» без кузова, с выведенным на капоте и на дверцах номером «16» и залепленный трафаретами с названиями фирм-спонсоров. Еще один ловец дорожной удачи, участник ралли «Париж-Дакар». Трогательно, конечно, повстречаться с соотечественниками под палящим солнцем Сахары, но тем все равно налево от оазиса, когда Пеплу нужно направо. Так что помашем ручкой…
С визгом и скрежетом «КАМАЗ» залихватски затормозил перед пальмами. Отпрыгнула дверь, на песок соскочил крепыш в серебристом комбинезоне.
— Эй, селяне! Ду ю спик инглиш? Пурле ву франсе? Шпрехен зи дойч? — гонщик подошел, вытирая пот кепкой, к загадочным восточным людям, восседающим посреди пустыни на покрышках.
— Ай шпрехе бьютифул по-русски, мон колонель, — отозвался Пепел, поправив белую, под обручем бедуинскую накидку на голове. — Ну, и пошто ты к нам явился, голубь?
— Вы что русские?! — ахнул гонщик. — Ну ни хрена себе! Что вы здесь делаете?!
— Да вот, — Пепел обвел рукой оазисное хозяйство, — шайбу гоняем.
— Эй, Петя, вылазь! — закричал крепыш. — Слышь, тут наши!
Он вновь повернулся к людям пустыни.
— Второй раз участвую, но ничего подобного не видел.
— Второй раз — это мало, — наставительно сказал Витась, выводя железкой на песке пятиконечную звезду.
— На этой помойке вода есть? — спросил крепыш.
— Это не помойка, — обиделся Витась. — Это узловой пункт. Что-то вроде города Дно, что в вашей, кстати, Псковской области. Кстати, от Дно полтора часа до Витебска. Дно — железнодорожный узел, а это узел пустынный, барханный, караванный, понял? В Витебске-то бывал?
— Да погоди ты с Витебском, — перебил бульбаша Пепел. — Зачем вам вода, своя что-ли кончилась?
— Да хоть сколько-нибудь, — коренастый гонщик попробовал закурить, но после первой же затяжки выкинул сигарету. — Всю в радиатор залили. Хоть просто горло смочить.
— Горло, говоришь…
Пепел потянулся и взял прислоненную к пальмовому стволу пластиковую двухлитровку. Посмотрел на свет.
— При дележе на четверых, выходит по полстакана. Витась, вытаскивай стакан. А вообще — отстаете, парни, — покачал головой Пепел. — Нехорошо, державу позорите.
— «Татра» с Карелом Лопрайсом и «Татра» бразильца Андре ди Азеведо не проходили? Нет? Тогда все путем, остальные нам не соперники. Нам бы набор гаечных ключей, — это подошел гонщик Петя, долговязый нескладный субъект. При ходьбе он черпал песок носками кед сорок седьмого размера. Петя так и не смог оттереть руки тряпкой и протянул Пеплу и Витасю для пожатия локоть. — Тогда б мигом убрали отрыв. Наши ремонтники заблудились, а первая мастерская теперь только на краю пустыни.