Белая королева - Бернхард Хеннен

Он посмотрел на деревянную часть моста. Она была поднята. Кто-то из группы переговорщиков протрубил в горн. В этом не было особой необходимости: повстанцы внимательно следили за действиями вражеской армии. Но такова уж была традиция: горн, возвещавший о прибытии герольда, был частью ритуала. Как и шафрановое знамя, развевавшееся над головой Бертрана.

Джулиано остановился на краю каменного моста. Он слышал, как морские волны бьют о могучие каменные опоры, удерживавшие этот мост в небесах. Край каменного моста и ворота в городской стене разделяла пропасть в десять шагов шириной. Этот проем закрывался только тогда, когда горожане опускали подъемный деревянный мост.

Где-то за стеной раздалось дребезжание, и тяжелые ржавые цепи пришли в движение. Мост из прочных дубовых досок, выбеленных временем, опустился, и ворота распахнулись. В темном туннеле, который вел внутрь Туара сквозь огромную крепостную стену, подрагивало пламя факелов.

Их уже ожидала небольшая группа переговорщиков – во главе с женщиной, которую Джулиано боялся куда больше, чем всех ужасных персонажей сказок Швертвальда. Даже в плотной стеганке женщина казалась худощавой. На ее груди красовался герб ее рода – роза. Алый с позолотой рыцарский пояс обхватывал бедра. Пряжку этого пояса – золотой бутон розы – изготовил подлинный мастер-ювелир.

Джулиано не мог отвести взгляд от золотого цветка. Руки начали дрожать. Как он этого не хотел! Не хотел показаться неудачником. Но юноша ничего не мог с собой поделать. Прижав ладони к бедрам, он заставил себя взглянуть в лицо женщины, бросившей его в глубокое подземелье Туара, где его живьем должны были сожрать крысы. Она рассчитывала, что в отчаянии Джулиано сам себя обезглавит, дернув за рычаг зловещего механизма.

Чтобы взглянуть на нее, юноше пришлось приложить немало усилий. В зеленых глазах женщины плясала насмешка. На Луцилле была поблекшая от времени алая рубашка, а также штаны, высокие сапоги и потрепанные кожаные перчатки. Она казалась воительницей, только что вернувшейся из долгого военного похода, а не главой города. Плечи ее были гордо расправлены, и в каждом жесте сквозили упрямство и презрение.

– Вы пришли, чтобы сдаться?

Джулиано удивленно распахнул глаза. Как ей в голову пришла такая нелепая мысль?

– Я… Мы…

– Увы, я вынуждена отказаться от вашего предложения. – Женщина улыбнулась. – Городу не хватит средств, чтобы прокормить столько пленных. Мы будем вынуждены отдать вас купцам из ханства.

Она имела в виду торговцев рабами, чьи огромные корабли со дня на день могли появиться у побережья. Планировалось, что бóльшую часть жителей Швертвальда продадут в рабство в ханство, дабы навсегда сломить сопротивление повстанцев.

– Мы требуем, чтобы вы отдали нам ключи от города, – с трудом выдавил Джулиано.

– С чего нам поступать так? Туар – неприступная крепость. Мы будем стоять на наших городских стенах и смотреть, как отчаяние, голод и мор уничтожат Черный отряд. И когда после этого вы сложите оружие, мы отпустим всех, кто останется в живых. Кроме тебя, твоего отца и этого предателя Рутгера. – Женщина мрачно улыбнулась. – Зря ты вернулся сюда. Большая ошибка. Ты ведь знаешь, что уготовано тебе в стенах этого города.

При воспоминании о темной камере, полной крыс, Джулиано затрясло.

– Я… – Ему было стыдно. Юноша чувствовал, как горят его щеки. Ему хотелось быть столь же бессердечным и жестоким, как она. Настоящим Тормено! Сыном, о котором мечтал его отец…

– Прямо сейчас наши войска обходят вас сзади. Они отрежут Черному отряду пути снабжения через лес. И вскоре начнется сезон дождей. Вы все умрете в грязи под нашими стенами. Невозможно захватить этот город. Вы потерпите поражение!

И что ему оставалось ответить на это? Вполне вероятно, что она права…

– Ваш великан Гидеон тоже считался непобедимым! – внезапно за спиной Джулиано раздался голос его отца. – Когда я завершил бой с ним, он едва держался на ногах и бросился в бегство!

Джулиано увидел испуг на лицах людей в свите Луциллы. А ведь все это были опытные, закаленные в боях воины. На них были накидки с гербами других герцогских родов Швертвальда. И все же они покорились силе слов его отца. Джулиано хотелось, чтобы и он сам мог говорить вот так.

– Завтра утром на рассвете я начну обстрел города, который продлится два часа. После этого у вас будет час, чтобы выйти за ворота и сложить оружие. Если вы не примете это решение, дальнейших переговоров не последует. Если вы не согласитесь на мое предложение, погибнут все, кто находится сейчас в Туаре: мужчины, женщины, дети… – Нандус сделал паузу. – И даже крысы.

– Говорят, трепать языком – это дар любого священника, не так ли, пустомеля? – насмешливо произнесла Луцилла.

– Может, так и говорят, герцогиня, – невозмутимо ответил Нандус. – Но люди в твоей свите слышали о моей семье и ее репутации. Не стоит принимать нас за болтунов, которых можно встретить в любом октагоне. Тормено всегда держат слово, подкрепляя его действиями. А теперь ступайте. Вам нужно обсудить, рискнете ли вы навлечь на себя мой гнев.

Вот это да! Джулиано поджал губы, выпятил челюсть, набрал побольше воздуха в легкие.

– Но ты… – Юноша вскинул руку, указывая на Луциллу. – Тебе нет спасенья. – Затем он обратился к ее свите: – Мы примем вашу капитуляцию и ключи от города только после того, как вы принесете нам голову Луциллы да Роза.

Милан свернул в небольшой проулок. До таверны, во дворе которой высились пинии, оставалось совсем недалеко. Юноша взглянул на небеса. Сизые тучи висели так низко… Закрывали солнце. С севера надвигалась тьма. Не вечерние сумерки – гроза.

Он посмотрел вглубь переулка. Двести шагов, может, чуть больше. Там он сумеет укрыться от дождя. Однако ноги, казалось, приросли к размякшей земле дороги, пустили корни. Он не мог ступить и шага.

Закаркали вороны. Как близко! Милан их не видел. Он мог смотреть только вперед, в узкий проулок. И на небо. Жуткое небо, по которому неслись сизо-черные тучи. Все быстрее и быстрее. Закрывали свет, пожирали каждый луч.

Захлопали крылья. Огромные, тяжелые крылья. Не в силах пошевельнуться, Милан попытался запрокинуть голову, посмотреть на полоску света на юге.

Сердце бешено стучало в груди, будто кто-то рвался из-за ребер, молотил в грудную клетку кулаком.

Юноша пытался преодолеть чары, сковавшие его, заставившие замереть в этом проулке. Попытался заставить себя поверить, что путы заклинания ослабевают и их ошметки уносит ветер. Поверить, что ничто не удерживает его на месте. Может, этого будет достаточно? Милан представил себя сухим листом, подхваченным порывом теплого осеннего бриза.

Ледяной ветер ударил ему в лицо.

– Раинульф! – Изо всех сил завопил он. – Раинульф!