Уходящая натура - Фридрих Незнанский

Пили водку. Макс как-то поскучнел. А радость Изабеллы потихоньку переросла в пьяную эйфорию.

— Слушай, Максик, хочешь быть богатым? — И она некстати захихикала.

— Почему нет?

— Я смогу тебе помочь. Понимаешь, по-настоящему богатым. Только пока это — тсс! — секрет!..

— Молчу-молчу.

Она пересела к нему на колени и обняла за шею. Впрочем, в ресторане обстановка не была пуританской — и никто не посмотрел на них осудительно. Собственно, вообще никто не посмотрел.

Максим почувствовал возбуждение. От выпитого. От теплого женского тела. От доступности симпатичной девушке, которую помнил еще ребенком. Может быть, именно это и возбуждало больше всего. Он коснулся губами шеи Белки и прошептал:

— Потом поедем ко мне?

Ах, как было бы хорошо, если бы они сразу встали и уехали. Но решили допить-доесть заказанное. Получилось многовато. В смысле — допить.

3

Усилие было такое, будто в фитнес-центре на ее тренажер положили отягощений втрое больше обычного. Оказалось, что оно потребовалось, чтобы оторвать голову от подушки. Потолок кружился.

Изабелла, болезненно поводя глазами, осматривалась в незнакомой обстановке. Она лежала голой на неширокой, но удобной тахте. На смятых простынях со следами любви. Рядом с тахтой небольшая тумбочка, в которую она тут же заглянула. На полках — начатая шоколадка, половина белой булки в целлофановом пакете, четвертое издание «Программирования в С++» Лафоре, справочник веб-мастера, парочка детективов. На тумбочке будильник и записка: «Кофе на кухне. Дверь захлопни. До встречи. Макс».

Господи, что же это такое? Макс! Максим. Единственное светлое воспоминание о детстве. Что же она наделала? Повесилась на шею? Соблазнила? Что он подумает о ней теперь? И вообще, как же оно так вышло? Когда она так надралась, что ничего не помнит? Отрывки из обрывков…

Пошатываясь, Изабелла встала. С трудом нагибаясь, рискуя потерять зыбкое равновесие, она подбирала с пола детали своего туалета и неуклонно продвигалась в направлении ванной комнаты.

Просторный совмещенный санузел без «наворотов»: никаких тебе биде, никаких джакузи. Добротный французский ширпотреб «Жакоб Делафон». Приятная зеленовато-голубая плитка на стенах. Огромное зеркало. Приглушенный свет. Все видится будто бы впервые. Неужели мы вчера даже под душ не пошли? Сразу в койку? Ох, какой стыд…

Она вдруг остро почувствовала, какой несчастной была на самом деле. Вся эта суета с деньгами, воровство интеллектуальной собственности, нажитое богатство — кому это надо? Даже секс без душевного влечения наскучил Изабелле, и барахталась она в одной постели с братьями лишь по пьянке, ну и когда что-то новое придумывали, возбуждающе. Уже и приковывать друг друга начали…

А теперь, когда шевельнулось в душе что-то еще живое, не окончательно вытравленное, такое, что никаких денег не надо… Она по привычке накачалась алкоголем до полного беспамятства. Будто бы своими руками нежное чувство пыталась удушить. Не мешало чтобы. Боже правый! Что это с ней?..

Включила прохладную воду. Посмотрела на свое отражение в большом, вмонтированном в кафель зеркале. Струи воды текли по высокой еще груди, холодя втянутые соски. А ничего я еще, пожалуй, улыбнулась Изабелла. Рыжая Стерва и есть. Запрокинула голову и подставила лицо под упругие потоки, приоткрыв рот. Все-таки они круто развлеклись, похоже. И ей было неплохо вроде бы. И Макс получил свое удовольствие. Ну что же, есть надежда, что они смогут еще встречаться не только в сети. Неужели счастье еще возможно?..

Завернувшись в огромное махровое полотенце, она сидела на лавке у овального деревянного стола «под старину» и, проигнорировав предложенный в записке кофе, прихлебывала крепкий чай. Сначала, правда, выпила немного найденного в баре коньяку. Нет, не «Луи XIII». Даже не «Курвуазье». Но изнутри, из самого сакрального центра ее вселенной, разлилось по всему организму божественное расслабляющее тепло. Да и в голове мысли стали выстраиваться в какой-никакой порядок.

Вспомнилось, что драгоценным элитным коньяком угощал ее в последний раз «почти однофамилец», господин Восс. Да и последний хороший секс был у Белки с ним же.

Ну и вчера. Она сладко потянулась. Максим, правда, не такой искушенный в любовных делах. Но искреннее, что ли. Тоже хорошо, между прочим. Когда партнеру не только постель интересна, но и ты сама.

Однако надо же, как странно: обе эти встречи каким-то образом связаны с братьями Гончар и академиком Дубовиком.

Ведь и Максим насторожился как-то, когда она рассказала, что у нее есть доля в фирме Данилы и Валерия. Сказал, что фамилия, мол, у них знакомая. Где он мог ее слышать? Белка объяснила, что братья из семьи известного московского профессора. И Максим наверняка видел ссылки в сети на эту фамилию. Да, согласился Макс. Кажется, ее упоминали где-то рядом с именем нашего компьютерного гения — Дубовика. Вполне возможно, что так, согласилась Изабелла, ведь старший из братьев даже диссертацию защищал под его руководством…

Правда, дальнейшего интереса к ним Максим не проявил. Только когда Вовк предложила ему все-таки подумать о смене работы. Бралась составить протекцию для приема в «Логику». И, похоже, Максим искренне обрадовался такой возможности.

А потом им стало совсем уже не до Дубовика.

Питер же, напротив, настойчиво добивался встречи. И добился, чтобы Изабелла ускорила знакомство с Данилой и Валерием. Первым оказался Данила.

Они тогда сидели за столиком втроем, выпивали и неспешно говорили о высоком, если можно применить это слово к компьютерным технологиям.

— Неужели так просто можно попасть в аспиранты к гению? — лукаво улыбался австриец.

— Кто сказал, что просто? — обнажал в ответ зубы Гончар. — Для этого надо было как минимум родиться в профессорской семье.

Вкратце он объяснил, что его отец принял кафедру в университете как раз у отца Бориса Сергеевича. А сам Борис работал при кафедре информационных технологий во главе одной из лабораторий. Сразу после окончания сыном вуза отец и подсуетился, чтобы Данила остался в аспирантуре, а научным руководителем — не в службу, а в дружбу — упросил быть младшего Дубовика. К слову казать, именно Викентий Леонидович Гончар в свое время отстоял право этой лаборатории на существование. Потому что вышестоящие инстанции упорно твердили о бесперспективности отвлеченных научных изысканий большеголового амбициозного «карлика» и стремились эту синекуру прикрыть. Разумеется, надеясь получить высвободившиеся средства. Но отец оказался прав — времена изменились, и лаборатория при поддержке заинтересованных государственных структур выросла во всемогущий «Маяк» и числится самостоятельной исследовательской фирмой, бюджет которой едва ли не превышает весь университетский.

— Так чем же занимался тогда Дубовик?

— Вот это и есть самое интересное. Тогда всем это казалось сплошной фантастикой. Помните законы робототехники Азимова? Не читаете фантастической литературы? Тогда поясню: это просто. Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второй: робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат первому закону. Ну и третий, где говорится, что робот и о себе должен побеспокоиться, разумеется не нарушая первые два. Понимаете, к чему клоню?