Дамы сохраняют неподвижность - Чингиз Абдуллаев

– Вы меня все-таки не хотите понять. У нас не бывает кандидатов. Мы находим одного-единственного человека, долго проверяем его и только затем решаем, доверять или не доверять ему. Кстати, вы не спросили у меня, сколько вы будете получать.

Это была ошибка. Но не столь существенная. Она могла так возмутиться предложением места секретаря, что не стала спрашивать о зарплате. Однако нужно было все-таки уточнить размер оплаты.

– Я понимаю, что вы возмущены, но я предлагаю вам успокоиться. Конечно, докторская диссертация – это очень серьезно, – бросил ей спасательный круг Леонид Дмитриевич. Конечно, докторская. Ведь она человек науки, а для таких людей зачастую зарплата не самое важное.

– Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц для начала, – невозмутимо сообщил Кудлин. – Это примерно в полтора раза больше, чем зарплата французского президента. Вас устраивает такая оплата вашего труда?

Она молчала. Такая сумма могла поразить воображение.

– Что я должна делать за такие деньги? – тихо спросила Чернышева. – Или вы чего-то мне не сказали?

– Почему в банкирах всегда видят вампиров? – удивился Кудлин. – Кровь вам сдавать не придется, не волнуйтесь. Просто у вас не будет личного времени. Вам могут позвонить и днем и ночью, вызвав на работу в любое время. Если хотите, это зарплата за сверхсрочность.

– Теперь я начинаю понимать. Что мне нужно сделать?

– Пока ничего, – ответил Кудлин, – если вы не станете возражать, мы начнем проверку.

– Что входит в ваше понятие «проверки»?

– Вы напишете нам подробную биографию. Желательно очень подробную. И мы проверим некоторые факты. На проверку уйдет не так много дней. Может быть, неделя, не больше. Но нам нужна ваша подробная биография.

– Понимаю. Что еще?

– Копии дипломов, копия метрики вашего сына, копии остальных документов. Все как обычно. Вы же знаете, какие документы нужны для оформления на работу. Конечно, нам понадобится ваша характеристика с места работы, но вы пока ничего не говорите в своем институте. Характеристику мы получим сами.

– Хорошо, – кивнула она, – что-нибудь еще?

– Да, – Кудлин вздохнул, – постарайтесь понять меня правильно. И не обижаться. У нас банк, а не детский дом. И сейчас трудное время…

– Вы мне уже сказали все гадости, которые могли. Что еще хотите сказать?

– Я прошу вас не обижаться. Нам сказали, что у вас много лет нет мужа. Вы не могли бы указать, с кем именно вы жили все это время. Желательно указать адреса и фамилии людей, с которыми вы общались. Если, конечно, это возможно.

Вот этого они не ожидали! Это было нечто невероятное. До такого не мог додуматься даже изощренный ум Циннера.

– Вы с ума сошли? – раздраженно спросила она. – Я немедленно ухожу. – Она действительно сделала попытку подняться.

– Подождите, – торопливо сказал Кудлин, – если вы считаете требование оскорбительным, можете на него не обращать внимания. Мне нужно было знать одно – что вы нормальный человек и не любите женщин.

– Вы всем говорите такие чудовищные вещи? – гневно спросила она.

– Только тем, кого мы действительно хотим взять на работу, – честно ответил Кудлин, – я думал, что вы меня поймете.

– Я начинаю сомневаться, стоит ли мне вообще работать у вас.

– Не нужно сомневаться. Такой шанс бывает один раз в жизни.

– Я подумаю, – сказала она, поднимаясь из кресла.

– Нет, – жестко возразил Кудлин, поднимаясь следом, – вы не можете просто так уйти. Вы уже думали, прежде чем прийти сюда. Прошу вас, пройдите в соседний кабинет и подумайте. Вам дадут чистые листы бумаги, чтобы вы написали свою биографию. Конечно, вы можете подумать. Но это десять тысяч долларов, перспектива увидеть весь мир, помочь своему сыну получить достойное образование. – Нужно отдать должное Кудлину, он умел быть убедительным. – Остаться в своем институте, жить на двести долларов, постоянно сводя концы с концами… Если вы даже станете доктором наук, то и тогда будете получать ненамного больше. Необеспеченная старость и жизнь в вашем маленьком пыльном кабинете с видом во двор.

Ей вдруг стало страшно, словно она действительно собиралась просидеть всю оставшуюся жизнь именно в том кабинете. Она тряхнула головой, отгоняя навязчивое видение.

– Я подумаю, – почти искренне сказала она.

Он видел ее лицо и уловил момент сомнения. Именно поэтому он удовлетворенно кивнул ей в ответ.

– Я уверен, вы сделаете правильный выбор, – убежденно сказал Леонид Дмитриевич.

Цапов знал, как трудно бывает сделать первый шаг. Именно от начала операции зависел во многом ее исход. Достаточно было ошибиться, выйти на неправильный источник информации, и жди провала. И это несмотря на свою устоявшуюся репутацию в криминальных кругах, где никому бы и в голову не пришло, что Костя Цапов, или Фокусник, как его называли блатные, офицер милиции, внедренный в их среду.

Цапов переехал на квартиру, где жил, когда получал задания, – однокомнатную квартиру в Люблино, подготовленную для него сотрудниками МВД. Первый звонок он сделал одному из своих старых «корешей», Михаилу.

– Миша, это я, Костя. У меня к тебе дело.

– Фокусник? Ты где пропадал? Мы тебя на прошлой неделе искали.

– Занят был. Ты мне лучше скажи, как дела у ребят. Все в порядке?

– Все в порядке. Только нашего Сапера взяли. Ты его знаешь. Вместе гуляли у Цыгана. Представляешь, ему взрыв приписали. Ну тот самый, на рынке. Откуда они могли узнать про Сапера? Он ведь вообще в Москве редко появляется.

– Значит, узнали, – сдержанно ответил Цапов. – Ты мне лучше скажи, как мне найти Цыгана. Где он сейчас обретается?

– Его найти невозможно. Но если нужно, я сделаю невозможное. Куда мне позвонить?

– Ко мне домой. Ты ведь знаешь мой номер.

– Помню, конечно. Пока. Я тебе позвоню.

Цапов положил трубку. Теперь нужно ждать. Телевизора в доме не было. Он лег на кровать и почти мгновенно заснул. Когда ему поручали подобные задания, он чувствовал, как устает почти физически от ежеминутного напряжения. Телефонный звонок разбудил его через полтора часа.

– Слушаю, – прохрипел он в трубку.

– Открой дверь, Фокусник, – сказал незнакомый голос, – к тебе гости пришли.

Цапов вскочил и поспешил к двери. На пороге с мобильным телефоном в руках стоял Цыган. На самом деле он был молдаванин по национальности, а кличку свою получил за колоритную внешность: курчавые седые волосы, широкий разворот плеч, огненные глаза, всегда небритое лицо и пристрастие к экзотической одежде, включавшей сапоги и рубахи навыпуск.

– Здравствуй, Фокусник, – сказал Цыган, убирая телефон в карман брюк. Несмотря на теплую погоду, на нем была тяжелая куртка, брюки, заправленные в сапоги, неизменная рубаха навыпуск.