Власть научного знания - Нико Штер

Представление расологов о «расовом смешении» определяет и то, как они характеризуют функцию конструкта «раса» применительно к ментальным характеристикам евреев. В этой области подвизались многие генетики, географы и антропологи того времени; в Германии в этом вопросе, как и в вопросах расовой психологии, ведущую роль играл Фриц Ленц.

По исчислимым параметрам, таким, как коэффициент интеллекта или показатель уровня преступности, превосходство евреев было общепризнанным. «Впрочем, отдельные восточно-переднеазиатские элементы среди евреев в некоторых областях духовной жизни достигают уровня нордической расы, а в некоторых даже превосходят его» (Ленц в: Baur, Fischer, Lenz, [1921] 1927: 547). Ленц также отмечает, что «евреи выделяются среди других высоким интеллектом и предприимчивостью», что «еврейские школьники не по возрасту развиты», и что

Американский генетик Эдвард Ист (East, 1929: 212) связывает гениальность евреев, с похвалой отзываясь об их, как он это называет, селективном племенном отборе, с их наследственными задатками: «Из ста ведущих ученых [в исследовании Дж. М. Кеттела 1915-го года] семеро были еврейского происхождения, шестеро из них получили свои научные должности по приглашению [Соединенных Штатов]. Этот факт говорит за всю расу в целом». Впрочем, он допускает, что вырождение и высокий уровень интеллекта не исключают друг друга:

Характерным для евреев высоким уровнем интеллекта объясняется их достойный восхищения трезвый и умеренный образ жизни и удивительно миролюбивый характер. «Германцы могли бы равняться на евреев в том, что касается их воздержанности в употреблении алкоголя. Это, очевидно, объясняется их душевным складом». И далее: «То, что христиане чаще наносят друг другу увечья, объясняется не их религией, а расовыми различиями» (Ленц в: Baur, Fischer, Lenz, [1921] 1927: 563, 568).

Несмотря на все эти положительные черты характера, расологи все же убеждены, что у еврейского интеллекта и еврейской морали должна быть и темная сторона и что хорошие качества не оправдывают эту нацию: «К объектам природы евреи проявляют незначительный конструктивный интерес; но их живо интересует все, что волнует человеческие души» (ebd.: 561). «В вопросах наглядной предметности и техники способности евреев ограничены» (ebd.: 561). Отсутствием интереса к конкретному и любовью к абстрактному – «абстрактной одаренностью евреев» (ebd.: 546) – объясняются и другие наследственные характеристики евреев, включая выбор профессии.

Аналогичным образом, говоря о низких, на первый взгляд, показателях преступности, нельзя забывать про склонность евреев к обману и разврату и о связанных с ней культурных и деловых практиках. Ленц (ebd.: 568, цитируя Э. Вульфена):

Еще одна, похожая черта характера очень часто упоминается в расологической литературе, посвященной евреям. Разные авторы называют ее по-разному – «способность сопереживать» и «общительность». По всей видимости, она происходит также из любви евреев к абстрактному и, в свою очередь, объясняет, почему евреи ведут себя именно так, а не иначе. «Его [еврея] чаще считают навязчивым и чувствительным, чем германца; даже если он, обидевшись, уходит, он, как правило, сам же и возвращается; по своей сути он просто не может обходиться без других людей» (ebd.: 558).

Примечательно, что эту черту характера связывают с отмечаемой многими способностью евреев манипулировать людьми: «евреи отличаются не только умом и предприимчивостью, усердием и настойчивостью, но также и прежде всего поразительной способностью проникать в души других людей и по своей воле управлять ими» (ebd.: 557 и далее). Здесь же мы узнаем, почему в одних профессиях евреи доминируют, тогда как других профессий они избегают. «Любовь евреев к медицине […] связана […], по всей видимости, с тем, что еврей больше, чем германец, боится боли, телесного недуга и смерти, а успех врача в значительной мере зависит от его способности влиять на души других людей» (ebd.: 672).

Такая разборчивость в выборе профессии простирается далеко за пределы медицины, доходя до разжигания общественных революций, чего все так боятся. «Непропорционально большая часть знаменитых музыкантов – евреи» (ebd.: 539). «Способность евреев представлять себя в чисто вымышленных обстоятельствах так явно, как если бы это были обстоятельства фактические, пригождается не только актерам, но и адвокатам, торговцам и демагогам. […] В революционных движениях истеричные евреи играют большую роль, так как они тоже способны полностью погрузиться в утопичные представления и, соответственно, вполне искренне раздавать убедительные обещания массам» (ebd.: 562).

Опираясь на эти идеи, студент факультета расологии мог при помощи одной-единственной «теории» объяснить, (а) почему евреи добиваются успеха в жизни, (б) почему им нельзя доверять и (в) почему столь многие из них становятся врачами, музыкантами и революционерами. Этот подход лежит также в основе одной из главных идей расологов, объясняющей очевидную экономическую успешность немецких евреев – «знаменитую еврейскую деловитость» (ebd.: 537). Для подробного ознакомления с этой чертой характера Ленц отсылает читателя к трудам политэконома и социолога Вернера Зомбарта, который «блестяще описал деловые способности евреев» (ebd.: 558).

Важно также объяснение происхождения этого таланта: «Это свойство присуще не только евреям, но и другим восточным народам, а особенно грекам и армянам» (ebd.: 537). Речь идет об особых способностях к коммерческому и иному посредничеству и к соответствующим профессиям. Поэтому «они всегда старались добывать средства к существованию в первую очередь в торговле и в схожих сферах. По этой причине создать семью могли, как правило, только те евреи, которые были наделены способностью посредничать в обмене продуктами труда других людей, возбуждать их желания и управлять этими желаниями» (ebd.: 557).