Однажды была осень - Марина Полетика

Но чашка… то есть муж, разумеется, не просто попался на глаза, потому что на этот раз он не сидел, по обыкновению, у себя в кабинете, а лежал на диване, якобы читая книжку. Лина точно знала, что за время их семейной жизни никаких книжек он не читал ни разу, только изредка просматривал новости в Интернете.

Но и на этом перечень странных неожиданностей не был исчерпан. Как немедленно выяснилось, Сергей был настроен поговорить. Он так и сказал: Галя, нам надо поговорить (Лина всегда сердилась, что он так и не отучился звать ее старым именем, которое ей не нравилось). И это было совершенно из ряда вон. Разговаривать с женой на отвлеченные темы он не любил примерно так же, как и читать книжки.

«О разводе», — осенило Лину. В желудке стало противно и пусто. Холодея и сжимаясь в комок, она медленно опустилась на край кресла (ей на колени немедленно забралась сразу что-то почувствовавшая и забеспокоившаяся Буська) и приготовилась слушать, заботясь об одном — не разреветься, не разреветься, еще чего не хватало!

— Я хочу спросить — ты наигралась в свою работу?

— Работу? При чем здесь моя работа? — к такому повороту Лина не была готова.

— Вот именно. Столько лет было все нормально, и вдруг ты нашла себе какую-то дурацкую работу. Дома тебя вечно нет, приходишь усталая, как кассирша из супермаркета. Подстриглась. Вот я и спрашиваю — ты наигралась в свою работу?

— Я не играю, — зачем-то возразила Лина, отлично понимая, что ее мнение в данном случае не имеет никакого значения. — Я деньги за нее получаю.

— Сколько они тебе платят? Я добавлю, если тебе не хватает, — сказала бы.

Лина вдруг вспомнила незнакомого ей сына Анны Петровны, который играет со старенькой мамой в «подкидного» с купюрами вместо карт. Смешно, конечно, и глупо. Со стороны. Но сразу понятно, как он ее любит. И она его — непоказушно, искренне. А тут… Мало — скажи, я добавлю.

— Галя! Я с тобой разговариваю, — поторопил ее Сергей. — Ты вообще какая-то странная стала. Молчишь. Мне интересно, о чем ты думаешь?

— А, теперь тебе интересно… Я думаю, что ты же сам советовал мне найти работу. Сказал, что у меня мозги без тренировки усохли. Что в фитнесе нуждается не только задница. Что мне от скуки всякие глупости в голову лезут. И чтоб я занялась чем-нибудь, — добросовестно перечислила Лина. — Вот я и занялась. Теперь ничего лишнего не лезет. Честное слово.

— Ну, я… — Лина с удивлением заметила, что ее дорогой супруг, кажется, смутился, услышав свои же собственные рекомендации в адаптированном изложении. — Я имел в виду — как-то в рамках… Приличное что-нибудь. Галерея там или лекции читать. А ты уж сразу и понеслась на всю катушку. Перед знакомыми неудобно, как будто я жену прокормить не в состоянии.

«Господи, почему он со мной так всегда говорит — будто я ему не жена, не ровня, а тупая и нерадивая прислуга, для которой вежливые слова подбирать — слишком много чести, — вдруг возмутилась Лина. — Со мной давно уже никто так не разговаривал. Только Сергей… да еще эта вот, с овощебазы».

— Ты, Сережа, даже двух жен прокормишь, — вдруг неожиданно весело сказала она. — Как там у тебя дела с блондинкой твоей? Ее прическа тебя устраивает? Как в Праге отдохнули? Как новую квартиру обживаете? Она всем говорит, что у вас и создание семьи не за горами, раз гнездышко уже свито.

Выпалив все это, ошарашенная своей храбростью Лина уставилась на Сергея: у него вдруг покраснели уши и задергался уголок рта. Такой богатой мимики у своего мужа она прежде никогда не наблюдала.

— Замолчи… Замолчи немедленно! Эта тварь все разболтала, да? Ну я устрою веселую жизнь дорогой соседке! — прошипел он, зачем-то оглянувшись по сторонам.

— Да при чем тут соседка, — заступилась за бедную риелторшу Лина. — Мало ли добрых людей на свете. Ты же понимаешь, Сережа, не в этом дело. Знаешь, Раневской говорили: Фаина Георгиевна, нельзя так выражаться, нет такого слова — «жопа». А она удивлялась в ответ: странно, жопа — есть, а слова — нет.

— Чего-о? — изумился Сергей, никогда не слышавший ничего подобного из уст своей супруги, тщательно следившей за культурой речи всех членов семьи. — Ты где этого нахваталась?! У меня прорабы на стройках так говорят!

— В книжке. Хорошая книжка, между прочим. Не я, Сережа, виновата, что называю вещи своими именами. Если уж они есть, — объяснила Лина и не без удовольствия добавила: — Раз уж жопа есть, то и слово есть. Есть любовница — я так и говорю: любовница.

— Понятно… — протянул муж и посмотрел на нее как-то странно. — Вот теперь понятно.

— Что именно?

— Ты там себе завела кого-то, в этом Карасьем, да? Ну понятно, там такие крутые дяди… Ишь, какая храбрая стала. Море по колено, да?

— Сереж, ты что? — удивилась такому повороту Лина. — Какая связь?

— Раньше помалкивала да дулась по углам, мол, перебесится мужик и домой приползет, знаю я эти ваши бабские теории. А теперь — козыри выкладываешь? Учти, дорогая: я разводиться не собираюсь!

— Чего так? — поинтересовалась Лина и, вспомнив Веронику, спросила: — Не хочешь все делить на два? В смысле, пополам?

— Я тебе покажу пополам! Фигу с маслом! — для большей наглядности Сергей изобразил упомянутую фигуру. — Ты моя жена и никакого развода не дождешься! А если я что, не дай бог, узнаю, то козлу твоему я ноги повыдеру и в задницу вставлю, ясно?!

— Отличная перспектива! — злорадствовала Лина. — Когда я решу завести себе любовника, я непременно его об этом предупрежу, чтоб он знал, на что идет. Сережа, а можно еще один вопросик?

— Ну?

— А вот почему тебе можно иметь любовницу, жена и возмущаться не моги, а мне — нельзя? Разве у нас не равноправие?

— А ты не путай конфуз с б…вом! — запальчиво отрезал Сергей.

Вопреки общему драматизму ситуации Лина согнулась пополам от смеха, а Буська залилась отчаянным лаем — ей все происходящее очень не нравилось, и во всем этом она винила хозяина.

— Тихо! На место иди! Смешно ей! — сразу в два адреса возмутился Сергей. — Это вот что такое, а?

Он достал из-за спины и сунул Лине под нос подаренную Плюсиком тетрадку, которую она держала в ящике туалетного стола в спальне.

— Что это за фигня, я спрашиваю? Что за шпионские штучки? Плюсик-минусик, вопросы-рисуночки, зачем-почему, каракули. Прибежит домой и пишет, пишет. Причем фигню. Ты скоро с ума свихнешься с этой работой своей.

Лина разом прекратила смеяться и замолчала, чувствуя, как теперь уже у нее неудержимо краснеют щеки.

— Сергей… Но это же моя тетрадь… Нельзя же так… — забормотала она.

— То есть тебе можно залезать в мой кабинет и рыться в моем столе, а мне твою тетрадь и открыть нельзя? — муж приободрился, явно чувствуя, что вышел победителем из всесторонне неприятной ситуации — как всегда. — Короче, все, ты меня поняла? Давай завязывай с работой своей.