Его кошмарная невеста - Мстислава Черная

Рысёнок налетел на меня. Не смог затормозить.

Я поймала мужа в объятия, пользуясь его же разбегом, развернула, втолкнула в проход между зданиями. Случайные зрители нам не грозят. Обычно барышень в подворотнях зажимают… Инстинкты вновь проснулись. Хочу! Не удержавшись, запустила руку под его рубашку, нежно провела по идеальной коже, остановила движение, и теперь сердце Рысёнка билось мне в ладонь. А можно я поцелую?

Рысёнок моих восторгов не разделял. Он устало сполз по стене на мостовую.

— Ну, пей уже. Зачем издеваешься? — и запрокинул голову, покорно подставляя шею.

Что?! Совсем дурной?

Я опешила, растерялась, даже руку отдёрнула. Обидно. Больно. Но ему, похоже, ещё паршивее, чем мне. И откуда эта самоубийственная жертвенность? Я присела на корточки, цепко ухватила его за подбородок и вынудила посмотреть мне в лицо.

— Просто так сдаёшься? И не избавишь мир от тёмной твари? Даже не попытаешься, как сделал бы любой защитник Света?

Рысёнок вздрогну, будто я его ударила. Ну да, ударила. Словом.

— Не могу при всём желании, — глухо буркнул он, вывернулся из моей хватки и уткнулся лицом в колени.

А до меня начало медленно доходить. Некое врождённое свойство… Я с первого взгляда на уровне инстинктов восприняла Рысёнка как «своего». Спорить готова, что Наэн Дамиран чист. Получается, носительница тёмного наследства — мать Рысёнка. А что можно унаследовать? Я знаю только один вариант. По легенде Свет не ответил на мольбу одного из своих жрецов и тот, отчаявшись, воззвал к Тьме. Богиня помогла, её касание изменило мужчину, превратив в тёмного хранителя. Бывший жрец и его потомки служили телохранителями тёмным жрицам… Получается, Рысёнок тоже чует во мне «свою» и не может перешагнуть инстинкты. Хотя, судя по всему, очень хочет.

Убивать его совсем расхотелось. Жалко. Да и нельзя, наверное. Он ведь, получается, богине принадлежит. Это хорошо — на суд Рысёнка можно живым притащить. Нет, я не обольщалась. Проблема никуда не делась, богиня вполне может сказать «убей», и я окажусь в прежнем тупике. Но пока можно расслабиться, порадоваться отсрочке, подумать о насущном.

Я села рядом, обняла Рысёнка со спины, притянула, легко подула ему в макушку. И как утешить мальчишку? Кайрен не ребёнок, но и взрослым мужчиной его не назовёшь. Я всего, конечно, не знаю, но не похоже, что у парня было несчастливое детство. Скорее, обычное. Относительно беззаботная жизнь, мечты, планы. И всё это в мгновение ока рухнуло, оставив пустоту и боль предательства. Свет ведь, указав на меня, Рысёнка предал. Иначе и не назвать.

Погладила мужа вдоль позвоночника. Он вздрогнул, неразборчиво зашипел. Ну не глупо ли? Я тяжело вздохнула:

— Кай, а Кай? Сдался тебе этот Свет?

Рысёнок вскинулся. Уставился на меня с неподдельным изумлением:

— Шутишь?!

— Нет. Я вполне серьёзно. Что тебе дал Свет? Мёртвую жену. Шикарная награда. Вот чем тебе Тьма не угодила?

— Тьма?! Страшная, поганая, кошмарная, ужасная!

Я приложила палец к его губам, муж осёкся на полуслове, задышал часто.

— Это эмоции, — спокойно продолжила я свою мысль. — А по существу?

Убрала палец, даже чуть отодвинулась, чтоб Рысёнку лучше думалось. Кажется, он хотел разразиться очередной тирадой, но не произнёс ни слова, моргнул.

А ведь, наверное, замёрз. В одной полурасстёгнутой рубашке. Сняла плащ, набросила мужу на плечи.

— Пойдём домой, м?

— А говорила, что убить меня должна.

— Не хочется, — я беспомощно улыбнулась. — Так что, пойдём?

— А отца моего?

Действительно, как я могла забыть? А ведь на миг поверила, что всё может сложиться. Увы, будущего у нас с Рысёнком нет и быть не может: Я отвернулась, поднялась.

— Да, я убью Наэна Дамирана, как он убил мою мать.

Рысёнок не ответил. Да и что тут сказать? Я не отступлю, а он не простит. Мы оба в очень тесном и страшном тупике. Утешать мужа расхотелось. Меня бы саму кто утешил, да вот некому. Рысёнок вновь уткнулся лицом в колени. Плащ съехал с правого плеча. Хотела поправить, но не посмела притронуться. Не теперь.

А ведь ему во сто крат хуже. Я всего лишь сожалею о разбившейся мечте, а он борется с самим собой и раз за разом терпит поражение, тёмные инстинкты не дают уничтожить тварь, нацелившуюся на его семью. Так и до самоубийства недалеко — всё, чтобы привлечь внимание к угрозе.

Рысёнок неожиданно поднял голову. Оп-па. Я его недооценила. Думала, он страдает, а он искал выход и, похоже, что-то решил, потому что во взгляде вместо отвращения и отчаяния лишь спокойный изучающий интерес. Муж поднялся, придерживаясь за стену, приглашающе распахнул полу плаща:

— Шани, разве тебе не холодно?

Ещё и забота? Хм. Не верю.

— Нет. Я взяла плащ, чтобы не сверкать бельём.

— Ясно. Шани, ты права. Разбираться лучше дома. Идём?

Он бесстрашно подошёл вплотную, приобнял.

Траш, в чём подвох? Спросить напрямую? Так не скажет. Нет уж, незачем сомнения показывать. Идея вернуться действительно моя. Что же, непосредственной опасности для меня пока нет, рискну. Но что Рысёнок задумал? Может, он успел позвать на помощь? Передать кому-то весточку? Вряд ли. А что тогда? Только собирается предупредить? Ну почему я не умею читать мысли…

Из проулка мы вышли вместе. Только сейчас я заметила, что Рысёнок бос. Как был в спальне, так и сбежал. Твою же. Ночь не из прохладных, но всё же. Рысёнок неудобства словно не замечал. Вид спокойный, расслабленный, уместный где-нибудь на прогулке в парке, но никак не в подворотне.

— Шани, ты не захотела меня убивать тоже из-за клятвы Тьме?

Прощупывает границы? Логично.

— Нет, я могу тебя убить. Я, действительно, просто не захотела. Но кое в чём ты угадал. Я тебя ощущаю как своего, тёмного.

Муж поморщился, но тотчас вернул на лицо маску доброжелательности. Отчасти его симпатия искренняя, точнее инстинктивная. Может быть, я кажусь ему привлекательной девушкой, которая запуталась и которую нужно привести к Свету, спасти. Впрочем, обольщаться не стоит. Мы враги, и именно это имеет первостепенное значение. Рысёнок больше ничего не спрашивал. Мне показалось, он хочет поскорее дойти. Замёрз всё-таки? У меня вопросы были, но я их отложила на будущее и радовалась передышке.

Семейный променад, с поправкой на обстоятельства.

До дома оставалось всего ничего.

Люди.

Впереди были люди, немного, человек пять и вроде бы даже один нелюдь. То, что они не спали далеко за полночь уже само по себе подозрительно. Вдвойне подозрительнее, что интересовал их особняк Рысёнка. Я резко остановилась, придержала мужа за пояс штанов и, приподнявшись на цыпочки, шепнула на ухо: