God of War. Бог войны - Роберт Вардеман

Но материал не имел значения, самое главное выражали слова, высеченные на каменных страницах:

Этот храм построен в честь могущественного Зевса и по его приказу. Только храбрейший из героев разгадает загадки святилища и преодолеет заключенные в нем опасности. Один человек получит безграничную власть, остальные же найдут свою погибель.

Пафос Вердес Третий, главный архитектор и верный слуга богов.

Прочитав эти строки, Кратос нахмурился. Так значит, храм Пандоры специально построен для «храбрейшего из героев»? Он фыркнул с отвращением. С таким грузом кровавых убийств на совести героем он себя не считал, но погибать здесь тоже не собирался. Ненависть к Аресу и обещание богов прогнать кошмары приведут его к победе. Кратос обернулся — массивные двери захлопнулись у него за спиной. Теперь, даже пожелай он вернуться, путь назад отрезан.

Спартанец огляделся. Из помещения вела единственная дверь, тоже обрамленная множеством непонятных резных символов. В четырех местах круглого дверного проема, наверху, внизу, справа и слева, располагались крупные самоцветы, блеклые и безжизненные, несмотря на падавшие из-за спины Кратоса солнечные лучи. Он коснулся того, который походил на алмаз, но тут же отдернул руку, почувствовав вибрацию.

Развернувшись и выхватив клинки Хаоса, спартанец увидел перед собой высоченного, в семь локтей, живого мертвеца в тяжелой броне. Он едва успел скрестить свое оружие над головой и блокировать мощный удар огромного меча, от которого даже упал на колени. Но вместо того чтобы подняться, Кратос резко убрал клинки и кувырком прокатился между ног противника, схватил его за лодыжки и повалил на пол лицом вниз. Затем вскочил и изо всех сил полоснул врага по шее. В результате произошли два события: как и предполагалось, голова мертвеца слетела с плеч, а кроме того, алмаз на дверном проеме ярко засиял.

Кратос перешагнул через убитого и приложил к раскаленному камню мозолистую руку, потом дотянулся до следующего самоцвета, который по-прежнему был холодным, — в тот же миг позади него появился циклоп. Началась яростная схватка, но вскоре спартанцу удалось отвлечь врага обманным выпадом ноги. Гигант наклонился вперед и тут же получил смертельный удар: клинок в левой руке Кратоса глубоко вонзился чудовищу в единственное око, и наружу хлынула липкая внутриглазная жидкость вперемешку с мозгами. Тем временем самоцвет над дверью зажегся рубиново-красным.

— Так-так, — зловеще улыбнулся Кратос. — Вот каков ключ к твоей двери, архитектор! Кровь!

И проворно нажал на два оставшихся камня, разом вызвав обоих монстров. Теперь, зная секрет, он без усилий отправил их обратно в Аид. Самоцветы засияли: турмалин — зеленовато-желтым, а сапфир — ярко-синим светом. По круглому дверному проему пробежала молния, и дверь в храм Пандоры открылась.

Кратос вошел в длинный кривой коридор, по обеим стенам которого виднелись двери. Здесь тоже повсюду висели факелы, скорее всего волшебные, как и все в этом храме. Но вряд ли они могли быть делом рук архитектора — зачем освещать помещения, если хочешь отпугнуть незваных гостей? В кромешной темноте любое испытание потребовало бы двойных усилий, и каждому охотнику за ящиком Пандоры пришлось бы покончить со всеми трудностями, пока не выгорела его масляная лампа.

Внезапно Кратос расхохотался, пораженный новой мыслью. Свет нужен архитектору для того, чтобы пришедший в этот лабиринт видел чудовищ, его поджидающих, а видя — терял мужество; чтобы ужас сковал его члены, приближая неминуемую смерть. Храм Пандоры задуман не только для того, чтобы защитить ящик от желающих его заполучить, он должен вселять панический страх в тех, кто зашел так далеко. Арес любит повторять: суть войны не в том, чтобы убить врага, а в том, чтобы убить, предварительно сломив его дух.

Первым делом спартанец тщательно осмотрел коридор — каждый закуток мог в любой момент превратиться в поле боя. Поглядев в обе стороны, он обратил внимание на кривизну стен и понял, что коридор образует довольно большое кольцо. Затем побежал по кругу… Вернувшись на прежнее место, Кратос обнаружил, что дверь, через которую он вошел, закрыта. Все попытки снова ее открыть оказались тщетны, но спартанец не расстроился. Отступать — это не в его характере. Победа или смерть — и так было всегда.

Двинувшись вновь по коридору, он обнаружил, что закрытый сводчатый проход, замеченный им минуту назад, теперь открылся. Галерея за ним выглядела многообещающе: через каждые несколько локтей массивные участки покрытых шипами стен сталкивались друг с другом так, что дрожал каменный пол. В этом месте архитектор потрудился на славу, чтобы отпугнуть незваных гостей. Кратос решил начать свой путь именно отсюда.

Он рассчитал последовательность ударов и прошел галерею от начала и до конца без единой царапины. Затем оглянулся, отметив про себя, что первое испытание позади. А сколько их еще будет? Много.

Теперь Кратос попал в просторное помещение, стены которого были покрыты теми же загадочными символами, что он видел снаружи. Но сейчас было не до них — здесь кишмя кишели монстры! Выхватив клинки Хаоса, спартанец метнул их на всю длину цепей и закружился волчком. Острые как бритвы мечи описали зловещий круг, и на землю, лишившись ног и потеряв способность сражаться, упали два легионера-мертвеца. С остальной нежитью так быстро расправиться не получилось.

Спартанец подобрал клинки и принялся методично убивать врагов. Мастерство, опыт и вспыхнувший при мысли об Аресе гнев — все это придавало силу и точность его ударам, и до противоположной стены удалось добраться практически невредимым. Там был очередной проход, с виду вполне безобидный. Но Кратос приблизился к нему с осторожностью, держа мечи наготове. Когда комнату наполнил низкий, похожий на жужжание звук, он отпрянул.

Посреди помещения загорелся круг, источавший чистый белый свет, а в сводчатом проходе появилось изображение из живого огня. Это было лицо богини, не такое чувственное, как у Афродиты, но и не такое суровое, как у Афины. Оно выражало невинное любопытство вечной юности, присущее только одному божеству.

— Госпожа Артемида, — приветствовал ее Кратос, склонив голову в знак искреннего уважения.

— Кратос, боги ждут от тебя большего!

Спартанец кивнул. Боги всегда требовали большего.

— Многое зависит от твоего мастерства, — продолжала богиня-охотница. — Ты научился ловко обращаться с клинками Хаоса, но этого недостаточно, чтобы выполнить миссию до конца. Я вручаю тебе тот самый меч, которым сокрушила титана. Прими этот дар и воспользуйся им, чтобы завершить свой путь.

Кратос подставил ладонь, и в нее легло оружие. Тяжелое и неуклюжее, оно по длине превышало рост спартанца и не было похоже на привычные спартанские мечи. Клинок шириной в его руку несколько выше рукояти имел серповидный изгиб, как у хопешей, столь любимых египетскими язычниками.

— Благодарю, госпожа Артемида.

— Ступай с богами, Кратос. Иди вперед во имя Олимпа! — Изображение богини-охотницы исчезло, и сводчатый проход в глубь храма открылся снова.