Куявия - Юрий Никитин

Сегодня артанин дрался отчаянно, а когда Ратша навалился иприжал к земле, он ухитрился вытащить из-за пояса нож, Ратша успел перехватитьза кисть, сжал, артанин захрипел, дернулся и навалился грудью на острие.

– Не взять… – прохрипел он люто, – подлымгрязным свиньям… вольного сына…

– Дурак, – сказал Ратша с сердцем.

– Не быть артанину… рабом… – прошептал тот.

Ратша оставил его, поднялся, лицо хмурое, огляделся. Артанинсмотрел победно, молодой и красивый, с хорошим размахом плеч, бронзовотелый,лицо быстро бледнело, изо рта широкой струйкой хлынула кровь. Он силилсясказать еще что-то, но дернулся и застыл, глаза смотрели в небо, коричневые,как поспевшие желуди.

Иггельд суетливо вытянул голову, даже привстал на цыпочки.

– Сюда скачут, – напомнил он тревожно. –Справа… и тот, что слева! Что будем делать?

Ратша сказал зло:

– Нам нужен пленник!.. Князь Брун велел дознаться:думают ли артане останавливаться? Чего хотят? О чем говорят рядовые артане?

– Понятно, – торопливо сказал Иггельд. –Черныш!.. Охраняй!.. Понял? Охраняй!

Дракон завизжал от счастья, сейчас он покажет, как любитсвоего папочку, и сделает все, чтобы тот его похвалил, вскочил и сам понесся наближайшего всадника. Тот не успел уклониться, Черныш ударил всем телом, конь споросячьим визгом опрокинулся на спину, всадник вылетел из седла, а Чернышподпрыгнул, в воздухе растопырил крылья, Иггельд не поверил глазам, когдаЧерныш просто на месте сделал невероятнейший поворот, почти кувырок, и в тримогучих рывка крыльями, от которых на земле началась буря, оказался над темгероем, что со вскинутым топором в руке мчался с другой стороны.

На этого Черныш просто обрушился сверху. Никто даже невскрикнул, только жутко затрещали кости. Иггельд и Ратша бегом оказались надартанином, которого Черныш выбил из седла, тот лежал на спине, раскинув руки,веки опущены, красные ссадины на щеке, плече, содрана кожа с локтя.

– Жив, – определил Ратша. – Повезло!

Он быстро и жестко связал артанину руки и ноги, тот медленноприходил в себя, дернулся, открыл глаза. Иггельд сказал торопливо:

– Ратша, сюда скачут еще!.. Заканчивай!

– Зови свою жабу с крыльями, – велел Ратша.

– Черныш! Ко мне!

Дракон тут же оставил расплющенные жертвы, в два прыжкаоказался перед Иггельдом. Глаза с любовью и обожанием уставились в лицопапочки. Хвост усердно молотил по земле, оставляя глубокие вмятины.

– Молодец, – похвалил Иггельд. – Оченьхорошо! Я тебя люблю… Нет-нет, сиди!.. Перестать лизаться. А теперь лежать!

Они быстро затащили связанного пленника на спину, Иггельдсказал торопливо:

– Взлет!..

Ратша проворчал:

– Мы бы и этих так же просто… А твоя жаба так и вовсеразгонит целое войско.

– А что толку? – спросил Иггельд тоскливо.

– Врага надо бить везде, – сообщил Ратша. –Не знал?

– Все равно всех не перебьем, – ответил Иггельдхмуро. – Они же идут широким потоком. Отвезем этого к князю, а тот пустьдумает, как воевать…

Черныш в два прыжка оторвался от земли, могучие крыльяширокими толчками подбрасывали к небу, земля уходила вниз, проваливалась.Пленник затих, брыкаться перестал, лицо стало бледным. Ратша бросил его черезхребет лицом вниз, придерживал небрежно, пленник видел далеко внизууменьшившийся лес, совсем узенькую реку, а потом поднялись в туман, влажный илипкий, пробили, оставив удаляться, и пленник застонал от страха, поняв, чтоэтот туман – облака, на которые он всегда смотрел с земли как на нечтонедосягаемое!

Черныш поднялся на ту высоту, когда слой облаков осталсявнизу, дальше пошел ровными неспешными толчками. Если бы не встречный ветер,казалось бы, что застыл на месте, так далеко внизу медленно двигалась земля.

Еще в первые пару лет Иггельд учил Черныша выходить ночью ибегать по Долине, потом учил взлетать и даже летать при ярком лунном свете.Черныш сперва трясся, пугался всего, но со временем привык, только чащеобычного посматривал на папочку: не боится ли? Нет, не боится, значит, можно иему не бояться. Тем более что в темноте видит хоть и намного хуже, чем днем, новсе же лучше любимого и обожаемого родителя.

Сейчас это пригодилось, он несколько раз, обнаруживрасположившихся на ночь артан, среди ночи опускался прямо на главный шатер,Черныш страшным ревом и ударами могучих лап и хвоста сеял панику. А они сРатшей выхватывали ошалелого предводителя, Черныш тут же прыгал в черное небо,и они пропадали с глаз. Иггельд мечтал похитить так самого Придона, но тотникогда не ночевал посреди войска, всегда, по рассказам пленных, несся с однойиз групп разведчиков, неотличимый от простых воинов.

– Тогда нам повезло, – буркнул однаждыРатша. – Если честно, то с Придоном нам не совладать…

– Уверен?

– Уверен, – ответил Ратша серьезно. –Говорят, он стал не то бессмертным, не то что-то еще получил от богов. И ещеговорят, нет на земле героя… или даже толпы героев, что выстояли бы противбогоравного Придона!

Иггельд хмурился; сейчас, когда все удавалось так легко, неверилось, что кто-то может выстоять, остановить, даже взять верх. Хотя, есличестно, он помнит еще того Придона, прежнего, который только шел за мечом, и топо спине проходила дрожь. Такие не часто рождаются среди людей, в нем силы иярости на всю Артанию с Куявией вместе, и горе даже богу, что попробуетзагородить ему дорогу…

– Посмотрим, – ответил он уклончиво.

Ратша усмехнулся.

– Тебе мало, что артане тебя самого уже называют НочнымДраконом?

– Это Черныша, – слабо возразил Иггельд.

– Тебя, тебя!.. Черныш что, для артан это просто конь скрыльями. Нет, даже ящерица. А вот твоим именем уже пугают народ.

* * *

Во дворце князя Бруна, для которого они захватывалипленника, их сразу провели в главный зал. Иггельд и Ратша озирались по сторонам:в таких пышных местах еще не бывали. Палаты вполне могут поспорить с заламикуябского властелина. Поговаривали, кстати, что даже по размерам здесь дворецпоболее, еще дед Бруна начал тягаться с тогдашним тцаром.

В большом зале, что вполне мог быть тронным, в самом деле навозвышении кресло с высокой спинкой, точная копия трона Тулея. Ступенькипокрывал дорогой бархат, спинка и поручни кресла блистают золотой отделкой.Ратша хмыкнул, его быстрые живые глаза сразу отыскали на вершине спинки креслазолотого кабана, знак рода Брунов. Раньше этого не было, всего лишь кресло, носейчас издали его вполне можно принять за трон. Да и чем золотой кабан хужезолотой лани – герба Тулея?

Иггельд полагал, что им придется долго ждать, но провожатыйумело лавировал в толпе, ухитрившись никого не задеть, в то время какзадиристый Ратша нарочито расставлял локти; так прошли через зал, небольшойкоридор, миновали двух огромного роста стражей, небольшая дверь с эмблемойзолотого кабана открылась без скрипа.