Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - Уильям Дерезевиц

Весь день мы травили байки, потом переночевали в мотеле у Ниагарского водопада (мы и не знали, что это место так популярно среди молодоженов). С трудом расставшись пару дней спустя, мы поклялись друг другу сохранить эти отношения, даже если нам придется поддерживать их на расстоянии. В наших разговорах промелькнуло даже слово «брак»: «Да, думаю, я хочу жениться, если у нас все получится». Я на самом деле так сказал! Невероятно, как же я повзрослел! Не зря, видно, назубок выучил уроки Джейн Остин, благодаря которым был готов к полноценному взрослому роману.

Впрочем, романтика быстро испарилась. Ссоры в Бостоне, ссоры в Бруклине, ссоры по электронной почте (которая тогда только появилась). Ссоры из-за моих чувств, потом из-за ее чувств, ссоры из-за ссор. Во время больших ссор возникали маленькие, с которыми нужно было разобраться, прежде чем продолжать ссориться по-крупному. Мы бесконечно звонили друг другу и разговаривали спокойно до тех пор, пока не всплывал какой-нибудь очередной повод, из-за которого мы ругались весь вечер.

Мне так нравилась идея зрелых отношений, было так приятно бросаться громкими словами («брак» и все такое), что я позабыл спросить себя, хорошо ли мне с ней. Честно говоря, мы были несовместимы; это выяснилось, как только миновал конфетно-букетный период и мы стали по-настоящему сближаться; мы даже не особенно нравились друг другу. Потребовались месяцы, чтобы окончательно признать это и сдаться, но меня так впечатлила романтическая завязка нашего любовного приключения – очаровательная история, которую однажды можно было бы рассказать.

Расставшись со своей девушкой, я почти зарекся вступать в серьезные отношения. Встреча, искра, ощущение родства – разве не так возникает любовь? Неужели моя интуиция подводит меня? Что, если бы я не успел спастись вовремя? Я, можно сказать, еле ноги унес. Для меня, страдающего аллергией на обязательства, такой опыт был подобен кошмарному сну. В конце концов я пришел к выводу, что все равно хочу найти возлюбленную, но вот жениться не стану ни за что.

Поскольку первая глава диссертации была давно закончена, я решил, что Остин можно пока отложить. Но именно в это время по ее книгам сняли сразу несколько фильмов: «Бестолковые», «Доводы рассудка», «Гордость и предубеждение» с Колином Фертом, «Эмма» с Гвинет Пэлтроу. Моей любимой экранизацией стала кинокартина «Разум и чувства» с Эммой Томпсон режиссера Энга Ли. Фильм легкий, прелестный, живой, хотя к самому роману такие эпитеты явно не подходят. «Чувство и чувствительность», так же как «Доводы рассудка» и «Мэнсфилд-парк», относится к мрачному периоду творчества Остин. Это сдержанное, я бы даже сказал, пронизанное горечью произведение: саркастическое, но не веселое, местами забавное, но не смешное. Именно в нем содержится моя любимая цитата: «Она была скупа на слова, ибо в отличие от большинства людей соразмеряла их с количеством своих мыслей»[35] (здесь ирония – палка о двух концах: с одной стороны, она касается всех и каждого, с другой – четко передает настроение книги). Но сам роман мне никогда не нравился.

Теперь я решил перечесть его, дабы понять, как же из такого удручающего произведения получился такой восхитительный фильм. Роман «Чувство и чувствительность» пришелся мне не по вкусу по той же причине, что и «Мэнсфилд-парк»: он требовал согласиться с тем, во что я отказывался верить, во что, по моему мнению, не верила и сама Остин. История производила впечатление нарочито неромантичной, даже антиромантичной. Остин представляет нам двух героинь с противополож ными взглядами на любовь и настаивает на том, чтобы мы приняли менее привлекательную точку зрения.

Марианна Дэшвуд – воплощение романтической героини. Молодая, красивая, страстная и порывистая. Она поет, словно ангел, с воодушевлением читает стихи и любит долгие уединенные прогулки в сумерках. Ее представления о возлюбленном возвышенны и требовательны. «…Чем больше я узнаю свет, тем больше убеждаюсь, что никогда не встречу того, кого могла бы полюбить по-настоящему», – говорит Марианна. Ее избранник должен обладать не только добродетелью и умом, но также импозантной внешностью, взглядом, полным чувства и огня. Однако и этого мало, чтобы удостоиться ее любви. «Я не могла бы найти счастье с человеком, чей вкус не во всем совпадал бы с моим. Он должен разделять все мои чувства. Те же книги, та же музыка должны равно пленять нас обоих». Марианна искала не просто мужа, она искала родственную душу. Вскоре, как по волшебству, появился именно такой мужчина. Как-то утром Марианна, попав под дождь, бежала домой, но упала и вывихнула лодыжку. И тут, словно из ниоткуда, возник некий джентльмен и кинулся ей на помощь. Подхватив девушку на руки, он понес ее в дом. Джентльмен был молод, хорош собой, элегантен и мужествен; при этом грациозен, с изысканными манерами и выразительным голосом. А тут еще выяснилось, что он разделяет все увлечения Марианны: музыку и поэзию, танцы и верховую езду. Казалось, их свела сама судьба. Вскоре Марианна поняла, что знает этого мужчину, словно саму себя. «Не время и не случай создают близость между людьми, но лишь общность наклонностей. Иным людям и семи лет не хватит, чтобы хоть сколько-нибудь понять друг друга, иным же и семи дней более чем достаточно», – уверена героиня. Джентльмена звали Уиллоби; они быстро и страстно полюбили друг друга.

У старшей сестры Марианны, Элинор, тоже имелся роман. Впрочем, таковым его можно считать весьма условно. В начале книги героини уезжают из Норленд-парка, где прошло их детство. После смерти мужа миссис Дэшвуд с дочерьми должна покинуть поместье, освободив его для приемного сына Джона с женой Фанни. Джон «вовсе не был дурным человеком – конечно, если черствость и эгоистичность не обязательно делают людей дурными»; Фанни – еще хуже. Джон, пусть скрепя сердце, готов был позволить мачехе и сестрам остаться в Норленде, но Фанни решительно хотела отослать их куда-нибудь подальше, особенно после того, как заметила, что между ее братом Эдвардом и Элинор завязалась дружба.

Эдвард – кроткий, неуверенный в себе, страшно застенчивый, без выдающихся талантов и определенных стремлений – был полной противоположностью Уиллоби и вряд ли мог стать чьим-либо идеалом. Бедняга даже не был красивым. Впрочем, Элинор тоже звезд с неба не хватала. Рассудительная и сдержанная по сравнению с порывистой и страстной Марианной, всего-навсего хорошенькая в отличие от красавицы-сестры. Старшая соблюдала приличия – младшая пренебрегала светскими нормами поведения; Элинор делала все, чтобы обуздать и заглушить свои чувства, и убеждала сестру не терять самообладания. Элинор и Эдвард стали друзьями, однако их невинная привязанность не грозила перерасти в нечто большее.

Как-то раз, по неосторожности, Элинор в свойственной ей учительской манере призналась сестре:

…Мне открылись его нравственные понятия, его мнения о литературе, об истинном вкусе. И я возьму на себя смелость утверждать, что ум его превосходно образован, любовь к чтению глубока, воображение богато, суждения остры и верны, а вкус тонок и безупречен.

Чудо, что она не заснула, не успев закончить свою мысль. Под натиском сестры в речи Элинор появляется нечто похожее, в ее понимании, на страсть. «Не стану отрицать, – сказала Элинор, – что я высоко его ценю, что уважаю его, что он мне нравится». Кажется, она готова произнести какие угодно слова, но не те единственные, что мы так жаждем услышать. «Уважаю! Нравится!» – вспыхивает в ответ Марианна, словно прочитав наши мысли. «Посмей повторить эти слова, и я тотчас выйду из комнаты!» – негодует она.