Психофора - Азазеля Кости

открывались. Тектонические плиты метафизического слоя реальности начали свой путь: в одной месте надлом, в другом расщелина, в третьем — настоящее нагромождение иррациональных погрешностей программы мира. Их уже не остановить. Будет новый рассвет, и миллионы закатов впереди, но волны преображения продолжат свой путь, ведь они затрагивают каждый уровень бытия — от эфира до глюонов.

А пока…

Пока ангелы покидают планету, возвращаются в свои норы за Юпитером, и боги засыпают до следующего раза.

Сбежавшие с бойни свинюшки брели в полном молчании по опустевшей дороге. Ни машин, ни прохожих. Они разъехались по своим делам, по своим мирам, по своим пространствам. Молодые люди шагали по середине проезжей части, будто пытаясь вновь проверить судьбу на прочность, как Евгений десяток часов назад.

Их тела — управляемые мозгом, передвигаемые при помощи мышц скелеты. Их тела — перистальтирующие волокна внутренностей, питаемые кислородом и глюкозой. Их тела — набор генов, молекул, атомов. Их тела — неидеальный материал, который следует доработать.

Мысли — бесполезные электрические импульсы в планетарном биополе. Желания — сгустки псевдоважных смыслов. Им бы вернуться назад, в магазин. Отдаться на растерзание, продать свою нервную ткань по выгодному курсу, молить о прощении, самим рвать себя в доказательство раскаяния. Ведь только так у них есть шанс стать частью чего-то большего.

Возможно, будущее уже предстало перед ними. Но троица, будучи во власти пороков — эгоизма и кристаллизованного эгоцентризма — решила, что имеют право распоряжаться тем, что им было подарено на время — собственными телами. Вдруг Психофора дала четкий ответ на все их вопросы, пусть и звучали они совершенно иначе. Комета предложила им путь — истинный. Путь в светлое будущее через тернистое настоящее. А они, проклятые раздутым самомнением, решили, что сами смогут распорядиться своей жизнью.

Участие в эволюции — процесс отнюдь не приятный. Кто-то станет субстратом, кто-то материалом, а кто-то итоговым творением. Эволюционный ход не предопределен, но закономерен. И противиться своему месту, пытаться вырваться из рамок — проявление токсичной инфантильности.

Им было предложено отдать себя во имя прогресса. Они могли отдать свои ткани и органы самостоятельно, безвозмездно и продолжить существовать в совершенно иной ипостаси. Разумеется, в этом случае не было бы и шанса оценить и ощутить хоть толику от целой гаммы, квинтэссенции биологических и метафизических процессов, протекающих в новой субстанции. Однако это единственный шанс на подобное. И он не был утерян. Ведь будущее вполне способно взять все, в чем нуждается. Вопрос лишь в степени насилия.

В подобных мыслях варились они втроем. Справиться с нигилизмом непросто, когда кто-то попытался разобрать тебя на запчасти, чтобы сделать лишнюю детальку для себя.

Глядя на рябящую в последних красках абсурдного дня синеву грядущей ночи, Диана позволила в последний раз усомниться себе в реальности, ведь завтрашний день будет в любой случае другим. Лучше, хуже, «безумнее», «нормальнее» — уже, пожалуй, не так важно. Другой, и это главное.

Рецепторы всячески помогали девушке усомниться. Она будто бы плыла в густой атмосфере сна, в котором даже твердой земле нельзя доверять. В голове легкий гул то ли от не до конца затихших метаморфоз, то ли из-за перегретого мозга. И картинка в глазах предательски потускнела, подчеркивая несостоятельность швов действительности.

Так или иначе, с какой бы степенью достоверности Диана ни согласилась, вполне обыденные переживания мучили ее.

Она не могла избавиться от мысли, что в конечном итоге оказалась одна перед иррациональной опасностью. Нет опоры нигде.

Рядом шагал Евгений — человек, с которым она знакома половину своей жизни. Но в нем она так и не смогла увидеть кого-то внятного. Друг, любовник, груша для битья или источник всех проблем? Для первого Евгений слишком нестабильный, слишком мутный, слишком опасный. Любовник? Ему откровенно наплевать на Диану, как на женщину. Хочет ли он вообще кого-то в сексуальном плане? Черт его знает. Да и наплевать. Грушу для битья из него не сделать: непредсказуемость Евгения играет ему на руку. Да и скорее он что-то подобное сделает из Дианы. А вот что касается источника всех проблем… Идея, конечно, неплохая. Можно свалить на него если не все, то многое. Если не сейчас, то будущем.

Что же можно сказать про Дмитрия? Что же можно сказать про что-то придумавшего себе дурочка Дмитрия? Она-то всего лишь хотела поразвлечься. Понаблюдать за растерянностью того, кто несколько лет бегал за ней, почти получил желаемое, но упустил в последний момент. Жестоко, но забавно.

Но как же все могло пойти настолько не так! Почему рядом в этот день оказался именно он? Явно решил, что заслужил что-нибудь за прожитый из-за нее буквально на фронте день. И возможно, заслужил бы, не будь он Дмитрием. Таким смешным, неловким Дмитрием со скучными целями и мечтами.

Диана дала волю одной выворачивающей на изнанку мысли. Лиза ушла. Единственный по-настоящему близкий человек. Точнее ее забрали.

Но…

Девушка боялась, что запомнит Лизу разорванной, изуродованной. Боялась, что ее голос из глотки пожравшего и впитавшего ее монстра будет звучать громогласно в самых диких кошмарах. Но нет. Диана словила себя на мысли, что знакома с ней не больше суток. Даже меньше: с момента звонка, когда она позвонила с мольбами о помощи.

Лицо, фигура, голос. Они, такие знакомые, но в то же время чужие, еще пока держатся в памяти, но вряд ли надолго. Видимо, Лизу сожрали не только физически. Судя по всему, переработана даже сама концепция Лизы, как нечто существовавшее когда-либо.

Эти твари не видят в людях ничего, кроме деталей. И если Лиза — кладовая деталей, значит, она не имеет смысла. В принципе. Ни как человек, ни тем более как личность.

И некому хотя бы высказаться. Потому что никто не поймет. Потому что каждому уходящий день принес собственные кошмары.

Никому не будет дела до чужого горя.

Мысли и воспоминания перемешивались в единый коктейль в голове Евгения. Что он помнил, что он знал, что думал, что планировал — теперь это все однородная субстанция, равномерно заполняющая череп.

Какое-то невнятное наваждение утром убедило его, что он способен контролировать фантастические силы, льющиеся с небес. Будто именно сегодня он наконец-то сможет крепко взять судьбу за вертлявую задницу и хорошенько прочистить ей энергетические каналы, перенастроить чакры. Но день подходит к концу, а в руках он держит еще меньше чего-то существенного, чем утром. Конкретика жизни, крайне успешно утекающая жидким песком сквозь пальцы, начала еще и испаряться. Абсолютная внутренняя уверенность, что он герой сегодняшнего дня, куда-то исчезла. И Евгений даже особо и не