Не возжелай мне зла - Джулия Корбин

Не совсем понимаю, что все это значит, зато понимаю одно: я напала на некий след. Первое, что приходит в голову: Тесс Уильямсон и Кирсти Стюарт — один человек. Салли сказала, что Кирсти росла в нескольких приемных семьях и, очень возможно, ее удочерили. Это довольно легко проверить, ведь, если ее удочерили Уильямсоны, сменили ей имя и дали свою фамилию, то это, скорее всего, зафиксировано в медицинской карте. Я вхожу в базу данных клиники, нахожу карточку Тесс, прокручиваю: вот обязательные прививки, вот запись о рождении. Роды с кесаревым сечением, имя матери — Одри Уильямсон, Тесс у нее третья дочь. Об удочерении ни слова. Значит, версию о том, что Тесс и Кирсти — одно лицо, отбрасываем. Возвращаюсь на сайт академии. В этой школе учится более трехсот девочек в возрасте от семи и до восемнадцати лет, из них сотня детей старшего возраста находится на полном обеспечении, включая жилье. Кирсти скоро восемнадцать лет, Тесс шестнадцать, и, как старшие ученицы, они, конечно же, знают друг друга. Не исключено, что они подруги. И даже близкие.

Нажимаю кнопку «Контакты» в начале главной страницы, и на экране появляется номер телефона. Охваченная любопытством и мрачными предчувствиями, набираю номер на мобильнике, слышу несколько гудков, а потом жизнерадостный женский голос:

— Сандерсоновская академия сценических искусств. Слушаю вас.

— Здравствуйте. Я подумываю отдать свою дочь в ваше заведение. Нельзя ли как-нибудь заехать, познакомиться со школой поближе?

— Конечно! Минутку, сейчас взгляну на расписание директора.

Слышу, как открывается и закрывается дверца, шуршит бумага, потом удар, словно на пол упала тяжелая книга.

— День открытых дверей вы уже пропустили, но родителей будущих учениц директор принимает после обеда. Сейчас посмотрю… Завтра у нее окно в половине четвертого, вас устроит?

Быстренько подсчитываю. У меня прием заканчивается самое позднее в час. Днем женская консультация, но акушерка обычно справляется сама, ко мне обращается в исключительных случаях, если проблема серьезная.

— Да, — говорю я, — вполне.

Она записывает мое имя и телефон и спрашивает:

— Вы придете с дочерью?

— Нет, одна, если позволите.

— Разумеется. Не могли бы вы уточнить, какая область искусства ее особенно интересует?

Быстренько проглядываю сайт.

— Она у меня прекрасная музыкантша. Играет на скрипке и фортепьяно, но еще хотела бы приобрести актерские навыки.

Если честно, Лорен скрипку бросила, к фортепьяно тоже подходит не часто, только когда нужно откупиться, чтобы я разрешила отправиться к подружкам с ночевкой или посидеть за компьютером. А что касается актерства… В школе они ставят спектакли, но ей всегда достаются самые маленькие роли, и к большему она не стремится.

— Сейчас запишу. Это для того, чтобы в беседе с директором вы сразу перешли к делу.

— Большое спасибо и, надеюсь, до завтра.

Кладу трубку, секунды две сижу неподвижно, потом закрываю лицо руками. Что я делаю? Разве так нужно себя вести в этой ситуации? Затевать самостоятельное расследование, оставляя за собой липкий след лжи? Разве не нужно просто передать информацию О’Рейли, ведь он должен решать, есть ли в ней что-то серьезное?

«Нет, сначала я сама получу что-то конкретное, хоть что-нибудь», — говорю я себе.

«У тебя уже есть конкретная информация, — спорит со мной внутренний голос. — Ты убедилась, что между Тесс Уильямсон и Кирсти Стюарт есть связь. А Кирсти Стюарт — дочь Сэнди Стюарт».

Еще несколько минут сижу и размышляю. Нет, О’Рейли об этом сообщать рановато. Дело слишком личное. Я совершила роковую ошибку, и сначала надо выяснить, не вернулась ли она ко мне через много лет бумерангом. Прежде я не всегда понимала, зачем люди утаивают информацию от полиции, но теперь понимаю. Для того, чтобы кое-что проверить, ради самосохранения. Ситуация в моих руках, и пока не случилось еще что-нибудь, я надеюсь, что смогу держать все под контролем.

На следующий день прием идет четко по часам. Прошу коллегу, но не Лейлу, с ней мириться еще рано, в случае чего подменить меня на время женской консультации. До Ливингстона добираться не больше сорока минут, но на кольцевой частенько бывают пробки, и я выезжаю пораньше. По дороге продумываю, какие вопросы обычно задают родители: про учебный процесс, про экзамены, про условия занятий, про отношения среди учащихся, бывают ли конфликты, как на это реагируют педагоги, как в заведении заботятся о здоровье детей и так далее, — и когда сворачиваю с трассы, в голове уже готов полный список. До академии еще мили три по дороге, обсаженной каштанами, с обеих сторон стелются обработанные поля. Школа располагается в нескольких разбросанных как попало зданиях самых разных архитектурных стилей. Следуя указателю, направляюсь к самому старому из них, квадратному строению Викторианской эпохи, когда-то великолепному, но теперь несколько обветшалому, идеально симметричному, если не считать поздней пристройки сбоку — безобразной, с плоской крышей, торчащей, как карбункул на изящной ножке.

Ставлю машину на стоянке для гостей, через парадную дверь попадаю на небольшое стеклянное крыльцо, окруженное цветущими и благоухающими на солнце гардениями и бегониями. Дверь в школу из сплошного стекла, через нее хорошо виден вестибюль с изгибающейся лестницей и четырьмя дверьми по углам. Парадный вход оборудован вахтой, над которой замечаю камеру видеонаблюдения, все это резко контрастирует с интерьером, выполненным, скорее, в стиле середины двадцатого века, тогда как на дворе двадцать первый.

Нажимаю кнопку звонка и жду. Сердце бухает, словно хочет выскочить из грудной клетки, я очень беспокоюсь, что кто-нибудь из персонала меня узнает. Эдинбург совсем рядом, а присуждение премии «Женщина города» широко освещалось в «Курьере». Может, стоило представиться чужим именем, но тогда меня легко уличили бы во лжи, а пока я просто интересуюсь, не подойдет ли эта школа для Лорен. Ничего предосудительного я не делаю, если не говорить о том, что сотрудники школы потратят на меня драгоценное время. И законов не нарушаю.

Одна из четырех дверей открывается, из нее выходит девушка. Высокая блондинка не старше Лорен. Отпирает парадную дверь и улыбается.

— Здравствуйте, — говорю я. — У меня назначена встреча с вашим директором, мисс Бейкер.

— Входите. — Блондинка придерживает дверь, впуская меня. — Вам нужно отметиться у секретаря, миссис Твиди. Она вас ждет.

Иду вслед за ней по вестибюлю. Девочка будто нарочно слегка подпрыгивает при ходьбе, и конский хвостик сзади тоже скачет в такт ее шагам. Откуда-то неподалеку доносятся мелодичные звуки фортепьяно, но, как только мы входим в приемную к миссис Твиди, исчезают. В глаза бросается большая клетка в углу, а в ней два спаниеля, которые немедленно поднимаются на задние лапы и начинают лаять, отчаянно виляя хвостами.

— Мальчики! — кричит миссис Твиди, и они сразу умолкают. Она протягивает мне руку. — Вы, должно быть, миссис Сомерс. Добро пожаловать к нам в академию. Мисс Бейкер сейчас вас примет.