Черненко - Виктор Прибытков

А чуть позже и на меня обрушилась гора неотложных дел. Круглые сутки я по поручению Черненко сидел за анализом зарубежной прессы и составлял подробнейшие отчеты о том, кто и как оценивает нового Генерального секретаря ЦК КПСС. Константина Устиновича интересовало по этому вопросу буквально всё: какие идут разговоры на Западе, что по этому поводу пишут, что подметили журналисты?

К счастью, в начале 1984 года еще никто не усомнился в том, что у Черненко хватает сил для нелегкой ноши. Более того, во многих газетах писалось, что нужно считаться не только с тем или иным лидером СССР, а с самим государством, которое занимает огромную часть земного шара и при этом неплохо вооружено.

Джордж Буш обнаружил у Черненко потенциал сильного лидера и чувство юмора. Интересно, что ему сказал Черненко такого смешного? Не знаю.

Маргарет Тэтчер увидела в новом генсеке и руководителе СССР отсутствие враждебности к Западу и умение логично излагать довольно сложную советскую позицию.

Канцлер ФРГ Гельмут Коль охарактеризовал Черненко как человека, откровенно отказавшегося от пропагандистского коммунистического подтекста при беседе с ним.

Канадский и французский лидеры — Трюдо и Миттеран — в своих суждениях были очень близки: при этом руководителе возможен дальнейший диалог о разоружении, а в воздухе, наконец, повеяло демилитаризацией.

Все высказывания свидетельствовали о том, что Черненко выдержал первое испытание на прочность. Для него эти позитивные отклики заграничных лидеров имели огромное значение: он, во-первых, почувствовал некую уверенность в себе — мол, принят, не отторгнут, и, во-вторых, узнал, что от него ждут на Западе.

Это было принципиально важно в той сложной международной обстановке, которая сложилась к тому времени. Черненко предстояло вынести на себе груз тяжелых внешнеполитических проблем, который он унаследовал от своих предшественников.

Окружение генерального секретаря, а также и ведомство Громыко не без удивления обнаружили, что Черненко и международная деятельность партии не так уж несовместимы, как могло показаться на первый взгляд. Перед этим не без основания считалось, что, по большому счету, дипломатом Константин Устинович был не особенно искушенным. Да и в самом деле, где, спрашивается, ему было набраться опыта, постичь, как в свое время говорил Талейран, «искусство невозможное делать возможным»? В Общем отделе ЦК? Там он, конечно, собирал, обобщал и анализировал различную международную информацию, наиболее важные документы откладывал для доклада Леониду Ильичу. Но эти обязанности даже с большой натяжкой не отнесешь к занятиям дипломатического характера.

Однако оказалось, что навыки международной деятельности у Черненко все-таки были. Приобрел их Константин Устинович за годы его работы в ЦК, и их вполне хватило для успешного старта в этой области уже на посту Генерального секретаря ЦК КПСС.

Раньше он неоднократно выезжал в серьезные командировки за рубеж, правда, чаще — в качестве рядового члена всевозможных делегаций. Были у него и поездки, которые, безусловно, оставили глубокий след в памяти. Например, пришлось ему принимать участие в работе сессии ООН, Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшегося в 1975 году в Хельсинки — тогда он входил в состав советской делегации вместе с Брежневым и Громыко. Он был рядом с Брежневым на крымских встречах лидеров соцстран, на советско-американской встрече в Вене в 1979 году, когда подписывали договор ОСВ-2. Но, повторюсь, в этих поездках и во время встреч он оставался на вторых ролях. В 1982 году Черненко доверили возглавлять комиссию по иностранным делам в Верховном Совете СССР, но там были специалисты и дипломаты, которые прорабатывали все вопросы, оставляя Черненко почетную должность «заседателя у микрофона».

И все же Черненко до избрания генсеком серьезно соприкасался с дипломатической сферой. Правда, впервые это произошло, когда ему было уже 65 лет, после того, как он стал секретарем ЦК КПСС, затем кандидатом в члены Политбюро и, наконец, членом Политбюро ЦК. Изменившийся статус Константина Устиновича позволял ему возглавить ряд делегаций ЦК КПСС, посещавших зарубежные государства. Во всех этих поездках мне довелось сопровождать Черненко в качестве помощника, и последующие заметки основаны на моих личных впечатлениях.

Начну с того, что каждая из зарубежных поездок убеждала меня в том, что Черненко — партийный руководитель высокого класса, умудренный опытом, талантливый организатор. Не раз я ловил себя на мысли о том, что если бы Константину Устиновичу была уготована иная судьба и ему довелось бы заниматься по заданию партии дипломатической работой, он справился бы с ней достойно.

Впервые Черненко возглавил делегацию КПСС, принимавшую участие в работе XXV съезда Компартии Дании в 1976 году. В то время организация датских коммунистов была на подъеме. Численность ее была небольшая, но она твердо и последовательно отстаивала интересы рабочих, активно сотрудничая в этой области с более влиятельными силами в лице профсоюзов. Боевитость коммунистов в борьбе с представителями частного капитала, хозяевами предприятий импонировала широким кругам молодежи, среди которой авторитет партии был очень высок.

Председателем КП Дании был Кнуд Есперсен — человек чрезвычайно энергичный, веселый, подвижный как ртуть, жизнелюб и оптимист. В юные годы он был участником движения Сопротивления. Свой бойцовский дух он вносил и в датский парламент, депутатом которого был не один год. Вся Дания его называла не иначе как «Красный Кнуд».

Обладая незаурядным ораторским талантом, он умел пламенным словом зажечь любую аудиторию. «Красный Кнуд» на трибуне — это зрелище, какое не часто увидишь. Представьте у микрофона седоватого, спортивного сложения человека с огромными, будто искрящимися, озорными глазами. Его непокорные волосы то взлетают вверх, то прилипают к разгоряченному лбу. На трибуне ему тесно — он отбегает в сторону и вешает пиджак на спинку стула. Все равно жарко! Закатывает рукава рубахи… Энергично жестикулирует, размахивает кулаком. Он всецело отдается своей речи, живет ею, пытается донести до окружающих всесокрушающую силу слова… Так он выступал на партийном съезде с отчетным докладом.

Представлялось, что Кнуд молод и отменно здоров. А в разговоре с датчанами выяснилось, что это совсем не так — он неизлечимо болен, знает об этом и не собирается с этим мириться.

Через год с небольшим лидер датских коммунистов умер. Мне его жаль. Он был, по-моему, человеком искренним и верил в то, о чем говорил на съезде с трибуны. А говорил он о том, что рабочие должны жить достойно и пользоваться благами собственного труда, иметь все права цивилизованного общества — на отдых, труд, свободу…

На съезде коммунистов Дании выступил и Черненко. Делегаты встретили его особенно тепло и сердечно поздравили — день открытия съезда совпал с днем рождения Константина Устиновича. А вечером в советском посольстве по такому случаю был устроен прием, на котором присутствовал и Кнуд Есперсен.

Посол СССР в Дании Николай Егорычев (бывший первый секретарь Московского горкома партии) внес в комнату огромный торт с шестьюдесятью пятью зажженными свечами. Юбиляр, не обладавший мощными легкими, хоть и не с первого раза, но загасил их. Посидели, выпили, закусили, а потом вдруг оказалось, что Есперсен знает много русских песен и прекрасно исполняет их на русском языке. Мне потом рассказали, что Кнуд учился в Москве в существовавшей когда-то Международной ленинской школе…