Фоллер - Уилл Макинтош

– Твою мать, – выругался Укус Змеи, когда они закончили.

– Ты нам веришь? – произнес Фоллер, стараясь, чтобы в его голосе не звучало удивление.

– Почему бы и нет? Вы же здесь, не так ли?

Наружная дверь скрипнула: Стюарт привел похожих на Бурю близнецов.

– Теперь я верю, что ты умеешь следить за языком и разговаривать цивилизованно, – сказал Стюарт, указывая пальцем на Фоллера. Фоллер кивнул, смутившись из-за того, что его посчитали потенциальным сквернословом.

– Я Сюзанна, – сказала Буре одна из близнецов, когда наружная дверь закрылась.

Затем указав на сестру:

– Это Эмили.

– Я Буря, – по ее щеке прокатилась слеза. – Мы сестры?

Сюзанна подошла ближе и взялась за решетку.

– Наверное.

Согласно кивнув, Буря приблизилась к близнецам и схватилась за прутья.

Фоллер не был уверен, что все так просто разъяснялось. Получается, у Орхидеи тоже была сестра в другом мире. Он молчал, не имея лучшего объяснения.

– Мы собираемся вытащить тебя отсюда прямо сейчас. Это ведь смешно, – сказала Эмили.

– Думаю, что Стюарт заслуживает, чтобы хорошенько получить ниже пояса, – добавила Сюзанна. Фоллер усмехнулся. Возможно, они и правда были сестрами.

Девушки мучительно пытались что-то сказать друг другу. Наконец, Эмили спросила:

– Откуда ты?

Думая, что ответить, Буря запнулась и окончательно сдалась:

– Я объясню, когда у нас будет больше времени.

Сюзанна и Эмили пообещали вернуться с толпой, чтобы повесить Стюарта, если понадобится.

Укус Змеи подождал, пока дверь полностью закроется, а затем тихо спросил:

– Так какой же этот другой мир?

– Миры. Есть еще как минимум два.

Они рассказывали о своих мирах, а Укус Змеи внимательно слушал. Перебивая друг друга, Буря и Фоллер задавали ему в ответ свои вопросы, но мужчине было явно легче слушать, чем говорить.

– Проснувшись, мы увидели на земле свиней, коров, урожай, – ответил Укус Змеи, когда Буря спросила его о Первом Дне. – Люди были голодны – произошло несколько убийств, но большинство были просто напуганы и растеряны. Когда все успокоилось, здесь начали происходить странные вещи.

– В чем их странность? – спросила Буря, когда Укус Змеи замолк.

– Все начали притворяться, будто ничего не произошло. Люди не слушали и не слышали друг друга. Если кто-то сейчас вспоминает о тех первых днях, то они «заставляют других чувствовать себя плохо». Сейчас вслух о том, как использовать телефоны, почему некоторые из нас родились молодыми, а другие – старыми, никто никого не спрашивает.

Буря посмотрела на Фоллера.

– Это объясняет то, что мы здесь делаем.

Снова повернувшись к Укусу Змеи, она спросила:

– Ты здесь тоже из-за этого? Из-за того, что говорил о первых днях?

– Я? Нет, – ответил Укус. – У меня есть и другие дела, кроме как будоражить маленький мир иллюзий этих людей. Я здесь, потому что не извинился за то, что отрезал Уэйну пальцы.

В голове Фоллера возникла ужасающая картина: Укус Змеи прижал руку какого-то бедного парня к столу и отрезает ему пальцы. Но все оказалось не так жутко. Уэйн и трое его братьев пришли в дом Укуса с разборками: мужчина использовал слишком много воды, которая предназначалась для всех. После словесной перепалки завязалась драка. Уэйн ринулся было в мастерскую Укуса за косой, но схватился за нож. Когда Укус Змеи пытался выбить его из рук Уэйна, он нечаянно отрезал тому пальцы. Городской Совет посчитал, что Укус должен извиниться. Он не согласился.

* * *

Дверь открылась снова – вошел Стюарт с ключом в руке. За его спиной семенили Сюзанна и Эмили с самодовольным выражением на лицах.

– Собирается Городской Совет, – сказал Стюарт, открывая камеру и выпуская Фоллера и Бурю.

Укус Змеи встал.

– Думаю, я тоже готов выйти.

– Ты готов извиниться перед Уэйном?

– Думаю, да, – ответил Укус, изо всех сил стараясь выглядеть искренним.

– Тогда идем. – Стюарт широко распахнул дверь камеры и вывел всех наружу.

26

Фоллер был голоден, но помалкивал об этом, боясь нарушить еще какое-либо из причудливых негласных правил этого мира, которых не знал.

Зал заседаний Городского Совета находился в большой церкви с высокими потолками и причудливыми витражами, где пастухи смотрели на маленьких детей, которые преклонялись перед людьми со светлыми кругами вокруг голов. Нимбы. Не было такого предмета, для которого Фоллер не смог бы подобрать слово. В его мире церкви были в основном заброшены, а окна их выбиты. Пространство было совершенно бесполезным, и, хотя люди имели смутное представление о том, что церкви предназначены для общения с богами, никто точно не знал, что нужно говорить и как подтвердить, что они тебя слышат.

Стюарт провел Бурю и Фоллера до первого ряда и, велев им подождать, поспешил присоединиться к одной из групп людей, собирающихся сзади. Они приглушенно о чем-то говорили и глазели на Фоллера и Бурю.

Фоллер открыл было рот, чтобы сказать Буре, как ему неудобно, что на него все здесь смотрят, но вдруг в церковь вошла Орхидея.

– Ох, это какое-то издевательство, – выдохнул Фоллер.

Она убаюкивала ребенка, завернутого в белое одеяло. На ней были аккуратные, совершенно новые голубые джинсы с отворотом, сделанным для того, чтобы они подходили по размеру. Ботинки тоже выглядели новыми, словно их только что достали из коробки. Рядом с ней стоял высокий, седой, смуглый мужчина в очках. Они разговаривали со Стюартом, и, кстати, Стюарт постоянно кланялся ему в пояс. Это давало Фоллеру повод полагать, что спутник Орхидеи – какая-то важная особа.

– Что такое? На кого ты смотришь? – Буря посмотрела назад и внезапно судорожно вдохнула. – Подожди-ка, это…

– Орхидея. Опять. – Фоллер протиснулся мимо Бури в проходе. – Я скоро вернусь.

Буря схватила его за руку.

– Ты уверен, что это хорошая идея?

Фоллер пожал плечами:

– Что здесь плохого? Уверен, что она меня не узнает. Мне любопытно посмотреть, насколько она похожа на ту Орхидею, которую я знаю.

Приблизившись, он наблюдал за реакцией Орхидеи. Она смотрела на него широко открытыми от любопытства глазами с легким оттенком страха, и было не похоже, что она его узнала. Орхидея что-то прошептала своему спутнику, который все еще разговаривал со Стюартом. Высокий мужчина повернулся, чтобы посмотреть на Фоллера.

Его глаза, рот и даже ноздри широко раскрылись, и, отшатнувшись назад, он шумно и резко выдохнул: «Ха». Его поймала Орхидея, иначе он упал бы прямо в открытые входные двери.