Приключения Ньютона Форстера - Фредерик Марриет

Флотилия легла в дрейф на ночь с зажженными огнями; матросы крепко спали. Китайцы и ласкары расположились группами и толковали о том, как им страшно ждать приближавшегося сражения, на которое люди могли идти ради национального чувства или охраны частного имущества, а ни то, ни другое нисколько не занимало их.

Наступило утро; французскую эскадру увидели милях в трех от английской флотилии, с подветренной стороны. Адмирал Линуа думал, что если бы вереница судов состояла из купеческих бригов и шхун, она постаралась бы ускользнуть, а потому в течение ночи поставил свои суда так, чтобы они были готовы к нападению на добычу. Заметив теперь, что английские суда не постарались увеличить расстояние между собой и французами, Линуа был неприятно поражен.

Французский трехцветный флаг едва успел спуститься, как флаги союзного королевства стали развеваться, как бы бросая вызов врагу. И чтобы еще больше встревожить адмирала Линуа, три «купца», имевшие особенно воинственный вид, выкинули красные флаги, остальные подняли синие.

Эта хитрость заставила французского адмирала предположить, что первые три судна были военными кораблями и провожали флотилию.

Французская эскадра не подходила, и купеческая флотилия продолжала идти под уменьшенными парусами; французский адмирал двинул свою эскадру, стараясь отрезать от остальных местные суда, которые помещались с наветренной стороны, и так как британские суда отняли у них ветер, теперь отстали.

Британскому командору предстояло действовать решительно и твердо. Командовавший «Королевским Джорджем» капитан Тиммонс, смелости которого не мог превзойти никто в морской службе, подошел к командорскому судну так близко, чтобы можно было переговариваться, и посоветовал, вытянув суда в линию, начать перестрелку с врагом. Поступили согласно его храброму совету. «Королевский Джордж» первый начал битву, за ним другие суда. И они держались так близко друг от друга, что их ядра нередко перелетали над самыми мачтами судов, державшихся впереди.

Через четверть часа можно было наблюдать необыкновенную картину: купеческая флотилия перестреливалась с самой прекрасно снаряженной и высокодисциплинированной эскадрой, которая когда-либо отходила от берегов Франции.

А не прошло и часу, как открылось еще более необычайное зрелище: это эскадра спасалась бегством от купеческих судов, и в ответ на сигнал «начать общее преследование» раздались крики, полные энтузиазма.

Вполне вероятно, что адмирал Линуа мог принять несколько британских судов за военные корабли, но после начала военных действий он, конечно, понял свою ошибку. Дело в том, что его испугало их мужество и решительное поведение, и он бежал не от пушек, а от людей.

Я не помню примера большего героизма со стороны британских моряков и в полном восторге, что Ньютон Форстер участвовал в этом столкновении. В противном случае я, конечно, не вставил бы этого события в мою книгу.

Глава XXXVI

Китайские местные суда догнали остальную флотилию, не встретив никаких дальнейших опасностей; командор и командиры различных судов флотилии получили в Англии похвалы со стороны своих соотечественников, на которые им давало полное право их поведение.

Когда «Бомбейский замок» вошел в бассейн доков ост-индской компании, Ньютон попросил позволения покинуть свое судно и без труда получил разрешение на это. Он немедленно направился в Гринвич с целью узнать, жив ли его отец, потому что со времени отплытия он не получал никаких писем, хотя сам пользовался каждым удобным случаем, чтобы написать. Впрочем, он и не ждал известий; он знал, что его отец слишком рассеян, чтобы послать ему письмо, а дядя слишком занят, чтобы терять часть своего времени на бесполезную корреспонденцию.

Какая тревожная дрожь пробегает по нашему телу, когда мы подходим к жилищу, в котором находится, или мы предполагаем, что находится, предмет наших забот, и мы не знаем, жив ли он. Как ускоряется биение нашего сердца! Как прерывается дыхание! Все это испытывал Ньютон Форстер, поднося руку к дверному засову. Он открыл дверь, и прежде всего его взгляд с восхищением обнаружил отца; старик сидел на высоком стуле и курил трубку в обществе двух ветеранов из богадельни, которые «бросили якорь» на большой сундук; между ними шла оживленная беседа, и они не заметили появления Ньютона. Молодой человек, распахнув дверь, стоял несколько мгновений на пороге и смотрел на маленькое общество.

Один из пенсионеров говорил:

— Может быть, да, а может быть, и нет, мистер Форстер, это сомнительно, но если он жив, вы его скоро увидите, вот помяните мое слово; как вы говорите, он хороший сын, а хороший сын, как только перескочит по эту сторону судна, сейчас же и поедет к дому отца. С помощью ваших очков я прочитал весь рассказ до последней строчки и просмотрел, кто убит, кто ранен. И я вижу, что в числе потерь во время этой схватки не было ни одного офицера. А дело было жаркое, что и говорить! Только подумать, что «мусье» показали пятки купеческим судам. Что-то думают теперь эти молодцы?

— Теперь, Билл? Да им теперь и думать-то нечего, разве только сбрить бороду султану и сделать из нее швабру для каюты королевской яхты и определить во флот его семьсот жен. Вот что мне непонятно, как он может держать в порядке такую большую флотилию жен?

— Знаю, как, — ответил второй инвалид, — потому что в бытность мою в Дарданеллах я спросил то же самое. У него есть рослый черный малый, «евнух» называется он, и он всегда стоит на часах у дверей. И держит мешок с опилками и большущий меч. И как только женщина выглянет из двери — хлоп! Ее голова летит в мешок.

— Отлично; так можно их держать как следует. Но вот что я говорил, мистер Форстер, попомните мое слово, не вешайте головы; хороший моряк, который помнит свой долг, никогда не просит отпуска, пока дело еще не сделано. Готов прозакладывать целый ярд косы, что мистер Ньютон…

— Здесь, милейший, — прервал инвалида Ньютон. — Милый отец!

Никлас поднялся со стула и обнял сына.

— Дорогой, мой дорогой мальчик! Почему ты не приехал раньше? Я так боялся, что тебя убили. Ну, я рад видеть тебя, Ньютон! Как понравилась тебе Вест-Индия?

— Ост-Индия, вы хотите сказать, мистер Форстер, — поправил его инвалид. — Ньютон, — прибавил он, вытерев обе стороны руки о свои синие панталоны и потом протянув ему пальцы, — дайте вашу лапу, мальчик; мне хочется пожать руку человека, который помог пристыдить врага; вас же не унизит, если вы причалите к старому моряку, исполнявшему свой долг, пока у него была булавка, на которой он держался.

— С большим удовольствием, друг мой, — ответил Ньютон