История тайной войны в Средние века - Павел Остапенко

Корабль Вильгельма Завоевателя

Вильгельм, несмотря на всегдашнее присутствие духа, сам мучился беспокойством и с трудом подавлял собственные опасения. Часто являлся он в церковь местного покровителя, Святого Валерия, подолгу молился, а выходя, неизменно посматривал на флюгер в виде петуха на колокольне. «Если ветер дул с юга, лицо герцога прояснялось; но при повороте петуха на север или на запад, оно опять принимало печальное выражение».

Однажды Вильгельм велел торжественно вынести из церкви раку с мощами святого и крестным ходом пронести мощи по всему лагерю. Войско стало на молитву; военачальники сделали церкви богатые пожертвования; каждый воин, до последнего, внес свою лепту; и в следующую ночь подул благоприятный ветер и погода прояснилась. Лагерь немедленно снялся, все работы по погрузке были выполнены очень быстро и с большим воодушевлением, так что еще до заката флот снялся с якоря. Четыреста «пассажирских» кораблей и более тысячи транспортных судов вышли в море при звуке труб и радостном крике шестидесятитысячного войска.

По несчастной — для англосаксов — случайности, английские суда, долго крейсировавшие вдоль своих берегов, в тот самый день, когда пришел флот Вильгельма, вернулись в гавань за съестными припасами. Так, не встретив никакого сопротивления, норманнские корабли пристали к берегу близ Гастингса 29 сентября 1066 года.

Герцог сошел на землю последним. Предание говорит, что, едва ступив на берег, он споткнулся и упал вниз лицом. Раздались голоса: «Храни нас Боже! Дурной знак». Но Вильгельм, вскочив, тотчас сказал: «Что с вами? Чему вы дивитесь? Я обнял эту землю моими руками, и, клянусь Божиим величием, сколько ее ни есть, она ваша». Находчивость Вильгельма мгновенно рассеяла мысли о дурном предзнаменовании.

Войско направилось к Гастингсу и расположилось лагерем рядом с ним. Отряды, посланные в окрестности, грабили и жгли дома. Англосаксы спасались бегством, прятали имущество и скот, толпами спешили укрыться в церквях и на кладбищах в надежде спастись от врагов, таких же христиан, как и они.

Вильгельм пытался сдержать свою армию. «Пощадите то, что в скором времени будет принадлежать вам», — говорил он им. Но, дорвавшись до столь долго ожидаемой добычи, норманны продолжали разорять местных жителей, не обращая внимания на святость мест, не уважая священных убежищ.

Гарольд в это время отдыхал от ратных трудов в Йорке — незадолго перед этим его ранили в битве[94]. Однако, как только гонец принес известие, что Вильгельм Нормандский высадился на английских землях и водрузил свое знамя, Гарольд двинулся на юг и уже на марше разослал повеления правителям всех областей страны вооружить людей и вести их к Лондону, куда вскоре прибыл сам. Войска с запада присоединились к Гарольду довольно быстро, но северные из-за дальности расстояния опаздывали, хотя были все основания полагать, что в самом скором времени все силы Англии соберутся вокруг короля.

Норманны, прибывшие в Англию еще с королем Эдуардом и недовольные правлением Гарольда, теперь стали шпионами герцога Вильгельма. Они известили его, что Гарольд может привести с собой сто тысяч человек (!) и что герцогу нужно быть наготове. Однако Гарольд поторопился, решил использовать преимущество внезапного нападение на противника и поспешил к Гастингсу с войском вчетверо меньшим, чем силы герцога Нормандии.

Но лагерь Вильгельма бдительно охранялся, и внезапного нападения не получилось. Передовые конные отряды норманнов, отступая перед неприятелем, вовремя известили своего военачальника о приближении короля саксов; по их словам, он «мчался, как бешенный». Впрочем, убедившись, что намерение захватить неприятеля врасплох не оправдалось, Гарольд умерил свою запальчивость и остановился в семи милях от лагеря норманнов. Для отражения нападения были вырыты окопы и сооружены заградительные палисады. Во вражеский лагерь Гарольд отправил шпионов, говоривших по-французски, чтобы разведать силы и диспозицию противника.

Далее дадим слово средневековому хронисту, монаху Матвею Парижскому: «Тогда Гарольд выслал вперед соглядатаев с поручением разведать о числе и силе неприятельского войска. Они были схвачены в лагере Вильгельма, но тот, предложив им обозреть свою армию, сделал им великолепное угощение и отослал целыми и невредимыми к своему вождю. Когда они возвратились к Гарольду, он немедленно спросил, что нового принесли они? Соглядатаи не могли вдоволь наговориться о благородной доверчивости Вильгельма, потом стали серьезно утверждать, что солдаты его армии похожи с виду на священников, так как у них были выбриты борода и усы. Гарольд улыбнулся, видя наивность рассказчиков. "Это не священники, — сказал он, — а храбрые и непобедимые в сражениях воины". На это брат его, Гурт, еще молодой, но уже обладавший мужеством и благоразумием, возразил ему следующее: "Если ты сам восхищаешься храбростью нормандцев, то не безрассудно ли тебе вступать в бой с ними, когда на твоей стороне нет ни силы военной, ни права? Ты не можешь отрицать того, что добровольно ли или по принуждению, но ты дал клятву Вильгельму. Итак, ты поступишь благоразумнее, если, при столь опасных обстоятельствах, не доведешь себя до бегства или смерти, с пятном клятвопреступника. Для нас же, не дававших ни в чем клятвы, война — дело совершенно законное, потому что мы защищаем свою страну. Итак, представь нам одним сражаться. Если мы отступим, подавленные неприятельской силой, ты будешь в состоянии поправить дело, а если нам придется умереть, ты отомстишь за нас". Но безрассудный Гарольд не внял этим речам. "Я бы опозорил всю свою прошедшую жизнь, — говорил он, — если бы обратил тыл перед каким бы то ни было врагом"».

Многие из саксонских предводителей советовали королю избегать сражения и отступить к Лондону, опустошив все лежащие между Гастингсом и Лондоном земли, чтобы уморить голодом чужестранцев. «Чтобы я опустошил страну, которая мне доверена в охранение! Да это было бы предательство, — отвечал Гарольд, — и я скорее должен пытать счастья в бою с малым числом моих людей, с моей храбростью и моим правым делом».

Герцог Нормандии воспользовался неблагоприятным положением противника, чтобы снова выдвинуть свои требования. Монах по имени Дом Гуга Мегро явился от имени Вильгельма к королю Гарольду и предложил ему выбрать и выполнить одно из трех следующих условий: или отказаться от королевства в пользу Нормандского герцога; или принять посредничество Папы и положиться на его решение, кому из двух быть королем; или, наконец, решить этот вопрос поединком. Гарольд отвечал строптиво: «Я не отрекусь от королевского титула, не хочу посредничества Папы и не принимаю поединка». Несмотря на этот категорический отказ, Вильгельм вновь послал к королю англосаксов того же монаха, дав ему наставление в следующих словах: «Если он станет упорствовать против моих предложений, то скажи ему перед его дружиной, что он лжец и клятвопреступник, что как он, так и все его сообщники отлучены от церкви приговором Папы, и булла об этом отлучении у меня в руках».