Доверься врагу - Сергей Самаров

– Что касается практической стороны вопроса, то любое воздействие на человеческую психику является отвержением воли Божьей. Психотропное и психотронное оружие отнимает у человека то главное, что даровал ему Господь, – возможность строить свою жизнь и поступать в соответствии с собственной волей. Эта воля может быть волей грешника или праведника, и Господь позволил каждому человеку выбирать собственный путь. А лишение индивидуума права выбора – это уже прямой вызов Богу и попытка подмены Божественной воли волей собственной. Я не говорю уже о жестокости, с которой в этом случае уничтожается человек. Это отдельная статья. Но достаточно и первого, чтобы полностью это оружие проклясть.

– Однако же, отец Василий, история нам говорит, что подобное отношение к оружию в церкви неново. В Средние века один из римских пап проклял арбалет и назвал его сатанинским оружием. Тем не менее проклятие забылось, а арбалеты прочно вошли в жизнь почти всех армий мира и получили развитие даже в Китае и Индии. И сейчас тоже пользуются почетом. У меня в батальоне, к примеру, были арбалетчики. Не произойдет ли и здесь та же история?

– История произойти может любая, поскольку большинство людей с волей Божьей считаться не желают. Тем не менее, даже несмотря на то что я не считаю католичество настоящим христианством, я уважаю Игнасия Лойолу и мыслю, что в нынешние времена он очень нужен, чтобы учредить новую инквизицию. Особенно это касается всего западного мира, но и нам это не повредит. Костры я тоже не признаю, поскольку это, по большому счету, человеческие жертвоприношения. Но наказывать сейчас необходимо многих. И создателей такого оружия не в последнюю очередь. Причем публично, чтобы другим неповадно было такими делами заниматься. Не имеет права на существование такое оружие.

– В одном вопросе, батюшка, вы меня утешили. Теперь главный вопрос…

– Я слушаю вас…

– Вот, предположим, одно государство обладает этими видами оружия и в состоянии угрожать нам. Как мы должны вести себя с религиозной точки зрения? Имеем мы право создавать такое же оружие? Хотя бы в качестве сдерживания…

– А вот это, Сергей Палыч, очень коварный вопрос. Формулировка «в качестве сдерживания» уже сама по себе коварна, потому что ни одно государство не в состоянии предположить, кто будет править им через пять, десять, пятнадцать или двадцать лет. Краткосрочная перспектива обычно может быть просматриваема, а дальше возможно что угодно. А приход негодяев к власти – явление не редкое, мы с вами наблюдали это сами в девяностые годы только что ушедшего века. А от негодяев ждать можно всего. И любой совет в этом случае может быть неправильным. В принципе человечество справилось с ядерным оружием. Почти справилось и не дало ему распространиться. Так же справилось с химическим и бактериологическим. И, наверное, сто́ит уже на международном уровне говорить о психотропном и психотронном…

– А это сможет произойти только после того, как какая-то страна доказанно применит такое оружие. Пока официально все отказываются признавать собственные работы в этом направлении. Тем не менее работы ведутся…

– Точно так же и с другими видами оружия происходило… И мы здесь бессильны.

– Так что вы мне все-таки посоветуете?

– Я могу посоветовать только соотносить свои поступки с собственной совестью. И вам, и всем другим людям, у которых совесть еще есть, всегда и при любых обстоятельствах. Совесть у вас есть, и именно ей решать, как вам вести себя в каждом определенном моменте.

* * *

Вечерело быстро. Над головой роились и зудели комары, обещая скорое тепло.

Из основных задач дня осталось совершить два звонка и догулять «недогуленное» с Ньюфистофелем. Отставной полковник привык выполнять данные собаке обещания, и собака это ценила. При этом хозяин не считал, что эта прогулка – дело менее важное, чем телефонный звонок в далекий Грозный.

Но все же начал он со звонков. Сначала Сергей Палыч позвонил на квартиру Джабраилу. Трубку сразу взял хозяин. Вообще-то с подполковником Артагановым, когда тот был еще майором, встречаться и работать проходилось часто, и отношения между ними установились одновременно и деловые, и дружеские. Именно на эти воспоминания опираясь, и звонил ему Семиверстов днем, когда желал навести более подробные справки об Актемаре Дошлукаеве. И хорошо, что сразу нарвался на самого Актемара Баштаровича, иначе, как понял Семиверстов только по тону разговора с Джабраилом, можно было бы и вообще не узнать, где прячется Актемар. Джабраил этим звонком был откровенно недоволен.

Сергей Палыч, естественно, сразу же предположил, что недовольство подполковника связано именно с тем, что Актемар нашелся так легко. Кроме того, тайна, открытая больше чем двоим, перестает быть тайной. Тамила, жена Актемара Баштаровича, в этом случае в счет не идет. А вот представитель другой силовой структуру, пусть и находящийся в отставке, мог бы представлять уже реальную угрозу безопасности не только Дошлукаева, но и самого Артаганова. Несмотря на предупреждение полковника Мочилова о возможной двойной игре, которую ведет Джабраил, верить в это не хотелось, и Семиверстов верить не собирался, если не получит точных улик. Но все же разговор оставил неприятное впечатление.

Совсем иначе звучал голос Актемара, который был откровенно рад такому помощнику, как Семиверстов, пусть и свалившемуся на голову нежданно-негаданно. И готов был сотрудничать, хотя и сам полковник до сих пор не решил, в какую сторону должно быть направлено это сотрудничество и чем оно может грозить Дошлукаеву.

Вообще полковник Семиверстов мог предположить, что захочет сделать Дошлукаев с попавшими ему в руки материалами. Едва ли он специально нападал на базу «кадыровцев», чтобы завладеть именно этими материалами. Не зная в действительности, что и как там происходило, но достаточно хорошо зная самого Актемара Баштаровича, Сергей Палыч считал, что тот делал какие-то свои дела. Но если попутно ему в руки сами пришли материалы лаборатории, то почему же не воспользоваться такими ценными документами? Тем более что этим нападением и четырьмя следующими акциями, когда было уничтожено еще четыре человека, причастных к обману Индарби Дошлукаева, а возможно, и к его убийству, Актемар поставил не только самого себя, но и подчиненных ему людей в трудное положение. И выход просматривался однозначный: продажа материалов секретной лаборатории способна обеспечить безбедное существование для всех, если уж не до конца жизни, то хотя бы поможет где-то обустроиться. А эмир Дошлукаев еще в старые, боевые времена славился тем, что всегда проявлял о своих людях заботу. И именно потому, наверное, все, кого он сумел найти, пошли за ним, хотя давно уже отвыкли от боевой жизни. И положение самого Актемара Баштаровича и его бойцов составляло в настоящий момент наибольшую трудность для общения в том ключе, в котором Семиверстов хотел бы вести общение.

Актемар – вне закона, Актемар преследуется здесь, в России, и в самой Чечне. Следовательно, он не может считать себя чем-то обязанным России, не испытывает никакого чувства ответственности за ее будущее. И для него лучший вариант – это продажа материалов куда-то на сторону. Кто может проявить интерес? Те же самые американцы, но они интересуются не всеми данными, а только одной частью, пока им недоступной, но, может быть, наиболее ценной. Иранцы, которые наверняка имеют интерес к любому оружию, которое поможет им противостоять назревающей американской угрозе. Талибы, готовые получить в руки любое оружие, чтобы устроить американцам новое «11 сентября». Грузинский режим, который с удовольствием будет применять такое оружие против осетин, абхазцев и, естественно, против России. Да и еще найдется множество желающих приобрести копии… Конечно же, только копии, потому что Актемар Баштарович не настолько прост, чтобы продать оригиналы. При любом варианте оружие пойдет гулять по свету и бед натворит немало…