Обмануть судьбу - Елена Ласкарева

Все это было оговорено до мельчайших деталей, и в тот день, когда Варламов звонил из квартиры Семеновых, оставалось уточнить лишь день и час.

Но в тот момент, когда Батя произнес: «В пятницу за двадцать минут до закрытия», — да-да, именно в этот момент проклятый детеныш заглянул в комнату. Крысенок!

Дети, оказывается, еще хуже крыс. Настоящие грызуны, по крайней мере, не умеют говорить, не могут стать свидетелями. А этот маленький рыжий вполне может.

Несомненно, он уже выболтал все Грачеву, поэтому тот теперь и таскается с ним.

«А зачем они приходили ко мне? — соображал Варламов. — Видимо, усатый хотел припереть меня к стенке. Может, решил шантажировать? Не на того напал. Убрали двух взрослых свидетелей, не пощадим и этого недоростка. Крыс полагается травить. Они разносчики заразы».

Батя принял решение.

Однако мальчишку предстояло еще отыскать.

Грачев в бегах. Если уж десятки опытных сыщиков не могут его найти, то в одиночку обнаружить скрывающегося тем более мало надежды… надежды… Надежды? Надежды Егоровны! Что там изрекала Варвара по поводу бабушки Нади?

«Ах, Варварушка, умница ты моя, тупица безмозглая! — Наводчик ликовал. — Да я тебя озолочу! Какая замечательная у тебя привычка — подслушивать под дверью».

Ну конечно же, подозреваемый, не застав Варламова дома, должен был припрятать мальчишку в надежном месте. А Мамонтовка — как раз такое местечко. Тихо, спокойно. Есть погреб, есть чердак. Есть садик, куда крысенка можно вывести подышать свежим воздухом.

Варламов однажды был там: Екатерина устроила что-то вроде семейного пикника. Какое счастье, что «жених» тогда не отказался поехать, хотя ему эта сельская вылазка была поперек горла. Зато теперь он знает адрес.

Решено. Он тотчас соберется и отловит этого рыжего крысенка. Подманить его не составит труда, мальчишка отзывается на кличку Джонни. И любит ананасики. «Иди сюда, посмотри, чем я тебя угощу, детка». Крыс всегда ловят на приманку.

И уничтожают.

Каково же было разочарование несостоявшегося отчима, когда он узнал, что мать Грачева не уследила за детенышем и тот исчез в неизвестном направлении.

Надежда Егоровна винилась и каялась перед ним:

— Такое несчастье с Катюшей, а теперь вот еще и мальчик!

А из угла горницы на Варламова во все глаза глядел идиот-милиционер. Весь его вид выражал сочувствие жениху, потерявшему невесту, и без пяти минут отцу, потерявшему сына.

— Его уже ищут, — заверял страж порядка. — И обязательно скоро найдут. И ваша семья… воссоединится.

Защищал честь мундира, придурок.

…На обратном пути в Москву Варламов пытался вычислить возможный маршрут Ивана.

«Интересно, сообщил ему Грачев о смерти матери или нет? Если даже сообщил — все равно: детям не дано осознавать в полной мере понятие «смерть». В любом случае — детеныша всегда тянет к самке. Это инстинкт».

И он решил подловить опасного свидетеля в его родной норе, в жилище Екатерины Семеновой.

Верно говорят: у семи нянек дитя без глазу. Столько народу было поднято на ноги, чтобы разыскать маленького рыжего мальчика, а он в это время…

Но попробуем проследить путь Ивана Семенова с самого начала.

Причина его исчезновения была простой и веской: ребенок захотел к маме. К ней он и отправился в то самое время, когда Надежда Егоровна, положив очередную ложку повидла, складывала тесто и защипывала края. Она предвкушала, как поставит блюдо горячих пирожков на середину стола, выйдет на крыльцо, позовет Ванечку и они сядут пить чай.

«Пусть аппетит нагуляет на свежем-то воздухе», — думала она, не подозревая, что Ванечка в это время идет к станции, изредка оглядываясь на бабы-Надин дом.

Мир вокруг него был большим и добрым.

«Если тебе говорят: «Иди, в саду пока погуляй», ты надеваешь своего Микки-Мауса, влезаешь в боты, тяжелые, блестящие, и выходишь в сад.

В саду мокро, капли падают с желтых рябиновых листьев. Рябина растет у калитки. Если открыть калитку тихо-тихо, чтобы не скрипела, а потом прикрыть ее за собой — то можно идти вперед. Все вперед и вперед… и придешь на станцию, а потом приедешь к маме.

А баба Надя печет пирожки с яблоками…»

Ванечка еще раз оглянулся — бабы-Надиного дома уже не было видно за другими домами. И еще решительнее зашагал вперед.

«Ну и что? Пусть печет. Сейчас вернется Сережа, и баба Надя его накормит этими пирожками, потому что она же печет их для него, она ведь его мама. А он к своей маме поедет на электричке.

Ой, чуть не упал. Очень хорошо, что не упал, очень здорово, а то мама расстроится, увидев его грязным.

Сережа какой-то странный: ничего не объяснил и ушел. Он так никогда не поступает. И мама так никогда не поступает. Она всегда говорит, что, зачем и почему. Тогда все понятно — тогда все делаешь, как она говорит.

Сейчас нужно скорее к маме — она все объяснит».

Конечно, Ванечка часто мечтал, как попадет куда-нибудь без взрослых — без мамы, без Сережи. И не во двор, где бегают ребята, а в какое-нибудь незнакомое интересное место. И, кажется, сейчас его мечта сбывалась.

«Если все хорошо помнишь, то идешь правильно. Да, правильно — вот поворот к деревьям. Теперь опять прямо. Это как бы лес, но не совсем, потому что скоро — железная дорога, а это называется «лесополоса».

Вот шалаш. Наш шалаш. Наш с Сережой, здорово как — стоит и нас ждет. Тут надо к нему свернуть, потому что нельзя пройти мимо, как будто шалаш — чужой или ничейный».

Сосед Надежды Егоровны, который шел от станции, заметил у шалаша знакомого рыжего мальчика. И тут же забыл о нем, потому что часто видел, как сын Надежды Егоровны Сережа играет с этим мальчиком у шалаша, значит, Сережа и сейчас там. Сосед спешил домой.

А Ванечка постоял у шалаша и зашел внутрь.

«А тут кто-то был, — огорчился он. — Курили здесь, разбросали окурки. И бутылки оставили в том углу, где обычно автобус стоит, там его стоянка, и у самосвала стоянка там же. А они сделали стоянку для бутылок. «Неправильные люди» — мама бы так сказала. Сейчас некогда, надо быстрее к маме ехать, а потом вместе с Сережей они наведут здесь порядок. Обратно на тропинку — и снова прямо, вперед. Вот и речка Уча, она даже летом холодная, а сейчас на ней лед, можно подойти и ботами потрогать лед — сначала одной ногой, потом второй».

Если бы женщина с сумками, которая проходила неподалеку, повернула голову, то увидела бы мальчика, который вот-вот свалится со скользкого берега на хрупкий лед. Она конечно же бросилась бы спасать ребенка. Но женщина смотрела себе под ноги и рыжего мальчика у кромки замерзшей воды не увидела.