Двойные игры адвоката - Наталья Борохова

– Кстати, Сергей Иванович – врач-психиатр, – заметила она, словно пытаясь произвести на дочь впечатление. – Кандидат наук, доцент.

– Даже страшно предположить, где вы познакомились, – улыбнулась Лиза, заметив, как в ответ ей заулыбались глаза Сергея Ивановича. Он казался вполне симпатичным мужчиной, а его профессия гармонично завершила портрет. Именно таким в понимании Дубровской и должен быть психиатр: старше пятидесяти, с респектабельной седой бородой и усами. Серые глаза за тонкой оправой очков смотрели проницательно и вместе с тем вполне доброжелательно.

– О, у нас было по-настоящему романтическое знакомство! – сказал он и с деланым возмущением взглянул на подругу. – Вероника, неужели ты ничего не рассказывала дочери? Как это понимать?!

– Конечно, говорила, но только в общих чертах, – оправдывалась мать. – Честно говоря, я боялась спугнуть удачу.

– Дорогая, ты не перестаешь меня удивлять! – развел руками Сергей Иванович. – Еще Сократ говорил, что женщине легче удержать на языке горящий уголь, нежели тайну, но для родной-то дочери можно сделать исключение!

– Так и быть, – легко согласилась мать. – Может, уместнее это будет сделать не сейчас, на дне рождения детей, а позже, когда Лиза заглянет к нам на огонек? Как думаешь, дочка?

К нам?! Елизавета с трудом сдержала удивленное восклицание. Они что, уже живут вместе? Бог ты мой, вот так сюрприз! Конечно, Сергей Иванович – довольно приятный человек, по всему видно, что общение с ним идет матери на пользу, но все-таки… Черт возьми, их отношения развиваются слишком стремительно, и она не готова к такому повороту событий! Вот если бы они дали ей возможность приглядеться к Сергею Ивановичу получше, привыкнуть к самому факту его существования рядом с мамой, тогда она, возможно…

– Что-то не так? – спросила Вероника Алексеевна, участливо глядя на дочь.

– Нет, – пробормотала Лиза, кляня себя за то, что к тридцати годам так и не научилась выражать свои мысли прямо. – Я, конечно, да… Приду, как будет время… Работа, знаете ли…

– Ты слишком много работаешь, дорогая! – озабоченно глядя на дочь, воскликнула Вероника Алексеевна. – С Сергеем Ивановичем мы знакомы уже более полугода, и вот уже несколько месяцев у меня не было возможности свести вас вместе. Ты крутишься как белка в колесе! То у тебя приговор, то апелляция, то арестовали кого-то по кличке Кокос, то, наоборот, кого-то выпустили! Ты помнишь, как я тебя приглашала на пироги с черникой? А на воскресную прогулку в парк? А когда у твоей двоюродной сестры был день рождения, я предлагала взять с собой Машу и Сашу, но у тебя опять что-то не срослось!

Дубровской нечем было крыть. Действительно, за полгода можно было выкроить время и заглянуть вечерком к матери, где за чаем поболтать с ней о своем, о женском. Тогда бы ей не пришлось чувствовать себя так, словно она только что вернулась домой с необитаемого острова и с удивлением узнает последние новости от своих родных и близких. Если бы не день рождения близнецов, могло статься, что с Сергеем Ивановичем она встретилась бы только на регистрации их с матерью брака. А Елизавета, между прочим, всегда считала себя хорошей дочерью. Она не грубила маме, не доставляла ей особых хлопот, в смысле, не просила денег взаймы, не нарушала закон, не имела дурных привычек и не вешала ей на шею своих детей. Но чем живет ее родительница, каковы ее духовные интересы и потребности, заботило Лизу в меньшей степени. Она звонила матери раз в неделю, чтобы справиться о здоровье и произнести пару дежурных фраз типа «у-меня-все-хорошо-надеюсь-у-тебя-тоже», и с чувством облегчения забывала о ней до следующей недели. То, что у немолодой уже женщины, к тому же вдовы, может возникнуть личная жизнь, застало Дубровскую врасплох.

– Я, конечно, приеду, мама, – пообещала она легкомысленно. Уже позже, вспоминая детали странного разговора, она сообразила, что не имеет понятия о том, куда ей следует ехать. Они живут у нее или у него?

– Конечно, у Вероники! – воскликнула Ольга Сергеевна. – Странно, что ты не знала об этом. Я навещала их пару раз и могу сказать, что они прекрасно ладят. Сергей Иванович, понятно, не какой-нибудь там проходимец. У него есть своя жилплощадь, и поначалу он настаивал, чтобы твоя мать переехала к нему. Но Вероника воспротивилась. Ты же знаешь, как для нее важен уже налаженный быт. Она не в том возрасте, чтобы очертя голову бросаться в новую жизнь.

– Как странно, – бормотала Лиза. Ее не оставляло ощущение, что она только что очнулась от комы, в которой пребывала несколько месяцев. – Вы, значит, знакомы с Сергеем Ивановичем и даже в курсе, как они ладят в быту? Удивительно, что я об этом ничего не знаю.

– Зная тебя, я совсем не удивляюсь, – заметила свекровь. – Жизнь, как ты понимаешь, идет своим чередом. Многие считают, что с женщиной за пятьдесят уже ничего, кроме инсульта, приключиться не может. К счастью, головокружение в нашем возрасте может быть не только от болезни, но и от любви тоже. Будь снисходительна. Твоя мама имеет право на счастье!

Вот с этим Дубровская спорить не собиралась. Она только пожала плечами.

– Каждый имеет право на счастье, – кивнула она.

Ольга Сергеевна была готова привести еще десяток аргументов в пользу зрелой любви, но, не встретив ожидаемого протеста со стороны невестки, подрастеряла пыл.

– Все-таки ты могла бы уделять своей матери больше внимания, – только и сказала она, поджав губы.

– И здесь вы абсолютно правы, – согласилась Дубровская.

Ее мысли, казалось, находились очень далеко, но думала она сейчас отнюдь не о работе. Была ли причиной усталость после утомительного дня или же на нее подействовали слова свекрови о любви и счастье, но Лиза вдруг остро ощутила одиночество. Да, если разобраться, она была не одна. В спальне, в кроватках, спали усталые малыши, ее дети. В кабинете перед телевизором дремал муж, изредка просыпаясь и переключая каналы. Рядом с ней находилась свекровь, которая уже вовсю хлопотала, приводя гостиную в порядок. В кране журчала вода, Ольга Сергеевна что-то продолжала говорить, собирая со стола посуду. Но Дубровская ощущала себя так, словно ее помимо воли выбросили на необитаемый остров, и вот она стоит у кромки воды, вперив взгляд в синеву океана, и понимает, что во всем мире осталась одна. Кричи не кричи, ее никто не услышит. Ау! Где она, ее любовь? Неужели у них с мужем впереди не будет ничего, кроме череды небогатых событиями лет? Неужели это безмятежное спокойное существование рядом друг с другом и есть то семейное счастье, о котором она когда-то мечтала? Неужели для того, чтобы ощутить вкус жизни и заставить сердце трепетать, нужно погрузиться в новые отношения? Ее мать имеет право на счастье. А как же она сама?

– Лиза, похоже, тебя Андрей зовет, – сказала свекровь, и Дубровская, еще не выпав из своих дум, машинально проследовала в кабинет.

– Подай мне плед, будь добра, – пробормотал Мерцалов, размягченный количеством выпитого вина. – У меня нет сил добраться до спальни.

Лиза достала из шкафа клетчатый плед и подушку, вспомнив, что уже не первый раз муж предпочитает ночевать в кабинете, а не в их общей спальне. Причины, на первый взгляд, выглядели вполне убедительно. То он допоздна смотрел телевизор, то ждал важного звонка, то просто перебрал лишнего и ленился подняться на второй этаж. Как знать, может, это и был тревожный звонок, на который стоило обратить внимание? Или же она зря волнуется и так поступают все мужья после семи лет совместной жизни?