Ножевая атака - Валерий Георгиевич Шарапов

Фрич бросился в атаку и буквально сшибся с одним из защитников «Тиваза». Фрич рухнул на поле и схватился за ногу. Даже Шлоссеру показалось, что упавший игрок получил сильнейшую травму. Фрича унесли на носилках, и на поле появился второй курсант Морица – Черных.

Зацепин тут же оживился и взялся пробить штрафной. Вместо удара в сторону ворот, который, как полагало большинство болельщиков, должен был последовать за этим, Зацепин отдал пас вновь вышедшему на поле партнеру по команде. И тут произошло невероятное. Передвигаясь то по прямой, то зигзагами, Зацепин и Черных сделали поочередно несколько передач друг другу, и, когда Черных оказался в полсотне метров от ворот мюнхенской команды, он нанес удар. Вратарь подался в левый угол, но мяч, закрученный умелым ударом игрока, по кривой изменил направление и влетел в ворота. Публика снова ожила. Многие вскочили с мест и стали скандировать:

– «Фу… ри… я!!!»

– «Фу… ри… я!!!»

– «Фу… ри… я, вперед!!!»

После свистка арбитра игроки из Мюнхена снова пошли в атаку, но отошедшие назад игроки местной команды то и дело останавливали их на полпути. Когда вратарь «Фурии» Франц Крюгер выбил мяч едва ли не на две трети поля, им снова овладел Зацепин. Все теми же перебежками они с Черных снова бросились к воротам соперника, и через несколько мгновений счет на табло сменился на четыре – два. На этот раз гол забил Зацепин. Толпа ликовала, Шлоссер с трудом сдерживал восторг, однако до конца матча оставалось уже совсем немного времени.

После второго забитого мяча игроки «Фурии» снова отошли назад. Опомнившись, футболисты «Тиваза» тут же взяли в кольцо двух вышедших на смену футболистов дюренской команды, тем самым оголив левый фланг. Вырвавшийся вперед левый полузащитник «Фурии» под номером одиннадцать сумел обвести оставшегося в одиночестве защитника «темно-синих» и забил в ворота «Тиваза» третий мяч.

Зрители ревели от восторга.

После этого футболисты «Тиваза» ушли в оборону. Они по-прежнему активно блокировали Зацепина и Черных, не давая им овладеть мячом. За пару минут до окончания встречи нападающий «Тиваза» сумел вырваться вперед и издалека пробил по мячу. Крюгер, проявив поистине кошачью гибкость, выгнулся в прыжке и отбил мяч на угловой. До финального свистка оставалось меньше минуты. Мюнхенцы пробили угловой, но один из защитников принял мяч головой, и тот отскочил прямо в ноги Зацепину. Ловким финтом футболист приподнял мяч вверх и с силой ударил по нему. Черных тут же оценил траекторию удара и помчался вперед, теперь уже на оголившийся правый фланг «Тиваза».

Одновременно к летевшему над головами игроков мячу уже бежали трое футболистов в темно-синих футболках. У них было преимущество в расстоянии, но они, так же, как в свое время и их вратарь, неправильно оценили траекторию удара. Закрученный мяч снова полетел по дуге, и Черных добрался до него первым. Он тут же бросился к воротам, где путь ему преградили двое подоспевших защитников. Умело обведя одного и обманным движением заставив второго броситься в сторону, Черных зацепом перекинул мяч через вставшего на его пути игрока и нанес удар в створ ворот. У вратаря просто не оставалось шанса отбить мяч. Одновременно с появлением на табло второй четверки прозвучал финальный свисток.

Глава третья

Демченко замолчал, потом достал из кармана коробок, чиркнул о него спичку и, заново раскурив свою не так давно загашенную самокрутку, продолжал:

– Эти двое в футболе были словно одно целое, как две половинки, которые, объединившись, могли творить чудеса. Они словно читали мысли друг друга и опережали соперника на несколько шагов. «Фурия» была обречена, но, как я уже сказал, благодаря великолепной игре Зацепина и Черных выровняла счет – и получилась ничья. Шлоссер был ошарашен и позабыл про свое больное сердце. В дальнейшем, я слышал, он не просто выдал за Морица дочь, но и немало поспособствовал его продвижению по службе. Вальтер Мориц был переведен в Фрейбург-Брейсгау в Шварцвальд на должность командира батальона, дослужился до подполковника, но спустя некоторое время погиб где-то на Северном Кавказе.

– То есть получается, что Зацепин и Черных были близкими друзьями? – уточнил Веня и тоже закурил.

– Я бы этого не сказал. Они скорее даже недолюбливали друг друга.

– Значит, были друзьями-соперниками?

Демченко как-то тяжело вздохнул:

– Ни у кого из нас, я имею в виду тех, кто обучался в школе, не было и не могло быть друзей. Внедренные агенты постоянно устраивали разного рода провокации, проверяя курсантов на лояльность и верность национал-социалистскому режиму. Выдать тебя или просто оговорить мог кто угодно, поэтому ни о какой дружбе между курсантами не могло быть и речи. Хотя отношения в школе были довольно свободными. Даже в отношениях между курсантами и офицерами. Но, как я уже сказал, верить нельзя было никому. Что же касается этих двоих, они даже по характеру были разные. Один угрюмый молчун, второй отличался спесивым нравом и высокомерием. Небо и земля, огонь и лед!

– И что же случилось потом?

– Закончив обучение, мы были переброшены в Каунас, где и была сформирована разведывательная группа для проведения диверсии на станции в Череповце. Командиром группы был назначен немец по фамилии Раух, а я, Зацепин и Черных, как вы, наверное, уже поняли, тоже вошли в состав группы. Раух прекрасно говорил по-русски и был настоящим мастером своего дела. В состав группы, заброшенной в русский тыл под Шексной, изначально входили десять человек. Все десять высадились, но к пункту сбора явились лишь девять. Позже пропал еще один…

– И, как я понимаю, этим вторым был Зацепин?

– Да. Таким образом, для выполнения задания, если не считать тех перебежчиков, которые были ранее завербованы из местных, на выполнение задания на станцию отправились только восемь наших диверсантов, опять же включая самого Рауха. Четверо погибли, и Раух в том числе; я и еще трое сдались; Зацепин, как вы знаете, сразу же явился в череповецкое НКВД, а вот десятый еще в ходе высадки пропал, и с тех пор я о нем