Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко - Александр Патрушев

Впрочем, вполне допустимо, что в своих высказываниях о величии культуры Гитлер не прибегал к намеренной лжи. Он мог просто входить в свои прежние роли художника и эстета, поскольку никогда не признавал, что оказался в этом отношении явно несостоятельным. В дополнение к этому, по мнению Эриха Фромма, позитивные высказывания такого рода имели целью подавить осознаваемые Гитлером собственные деструктивные побуждения.

Поэтому Гитлер находил для всякого совершаемого по его указанию акта разрушения рациональное объяснение. Разрушения производились во имя созидания, спасения немецкого народа от угрозы со стороны евреев, поляков, русских, а позднее — англичан и американцев. Кажется, Гитлер был искренне убежден, что исполняет свой долг.

Но в конце жизни, предчувствуя неотвратимость своего последнего поражения, он уже не мог справиться с тягой к мертвому и разрушительности. Если прежде Гитлер никогда не присутствовал при убийствах или казнях, упорно отказывался совершить поездку на фронт, якобы не в силах видеть убитых и раненых солдат, то после покушения на его священную особу 20 июля 1944 года положение изменилось.

Человек, который еще недавно не выносил вида трупов, отдал приказ заснять сцены пыток и казни замешанных в заговоре генералов. Он неоднократно с садистским удовольствием смотрел этот кошмарный фильм, и, если верить Шпееру, фотография, запечатлевшая тела генералов, висевших со спущенными штанами на мясных крюках, стояла на его письменном столе.

Правда, по мнению большинства психоаналитиков, садистские наклонности Гитлера сглаживались его превалирующей страстью к чистому разрушению. Но тем не менее, что бы ни писал или ни говорил Гитлер, во всем чувствовалось стремление властвовать над слабыми и покорными. Совсем не случайно Гитлер назначал массовые митинги на вечернее время. Он исходил из теории, по “которой человеческая воля утром и днем значительно сильнее сопротивляется попыткам подчинить ее чужой воле и чужим убеждениям. А вот вечером люди становятся более восприимчивыми, их воля ослабевает, снижается контроль за собственными эмоциями. К тому же Гитлер был убежден, что все, «чего хотят массы, это чтобы победил сильнейший, а слабый был уничтожен или беспощадно подавлен».

Другие определяющие черты характера Гитлера — нарциссизм, уход от реальности и отсутствие любви или привязанности к кому или чему бы то ни было.

У Гитлера были очень ярко выраженные черты нарциссизма. Он интересовался только собой, своими желаниями, размышлениями, планами. Об этом он мог рассуждать часами. Реального мира для Гитлера как бы не существовало — только мир как объект его замыслов и намерений. И люди интересовали Гитлера лишь как исполнители его планов. Нет более показательного проявления законченной формы нарциссизма, чем абсолютная уверенность человека в правильности собственных идей и представлений.

Понятно, что такая уверенность может основываться не на анализе или знаниях, а только на эмоциях. Поэтому на первом плане у Гитлера стояла идеология, а не политические, социальные или экономические факторы. К тому же экономика вообще не особенно интересовала Гитлера, и он был достаточно умен, чтобы предоставить решение этих вопросов более сведущим в экономической области специалистам типа Шахта или Шпеера. Кроме того, Гитлер не раз повторял, что «государство является не экономической организацией, а расовым организмом» и создать его позволяют «не материальные ценности, а только идейные средства».

Слепо веря в идеологию, Гитлер верил фактам постольку, поскольку они считались верными в системе этой идеологии.

В книге «Между Белым и Коричневым домом» одно время близкий к Гитлеру человек, с 1931 года шеф зарубежной нацистской прессы Эрнст Ханфштенгль, в 1937 году бежавший в Англию, а затем в США, описывает чрезвычайно показательное проявление гитлеровского нарциссизма.

Геббельс приказал сделать звукозапись некоторых речей Гитлера и каждый раз, когда последний приходил к нему в гости, проигрывал эти речи. Сидя в мягком кресле и упиваясь звуками собственного голоса, Гитлер впадал в состояние подлинного транса. Ну чем не древнегреческий Нарцисс, который так и не смог оторваться от отражения собственного лица в воде и умер от этой неразделенной любви?

Как уже упоминалось, нарциссизм Гитлера был тесно связан с отсутствием интереса ко всему тому, что не служило ему лично. Мы будем напрасно искать проявления любви, нежности или сопереживания у этого человека — Гитлер никогда не имел настоящих друзей. В венские годы на это мог бы претендовать его одноклассник Август Кубичек, оставивший весьма сомнительные воспоминания об этом периоде в жизни Гитлера. Но однажды Гитлер собрал свои вещи и исчез из квартиры, которую они снимали, даже не поставив Кубичека в известность и не попрощавшись с ним. Разве уходят так от настоящего друга?

Если бы у Гитлера вообще могли быть друзья, то одним из них вполне мог бы стать Альберт Шпеер. Скорее всего, Гитлер хорошо относился к нему, поскольку видел в этом молодом и талантливом архитекторе самого себя в минувшие годы. Это вполне вероятно, ибо архитектура была единственной областью, к которой Гитлер питал искренний интерес и которая находилась вне пределов его собственной личности.

В целом же Гитлер был просто не способен к нормальным человеческим контактам, в том числе и сексуальным. Он и сам сознавал свое полное одиночество. Он говорил Шпееру, что как только отойдет от власти, его все оставят, никто даже не захочет его навестить. А с собой он возьмет только Еву Браун и овчарку Блонди. Если это не позерство, то из слов Гитлера видно, что он понимал: никто его не любит по-человечески, всех притягивает только его власть. Показательно, что с собой он хотел взять только женщину, которую, как мы увидим, не любил и не уважал, и собаку, единственное живое существо, вызывавшее в нем, по словам Шпеера, «проблески человеческих чувств». Увы, 30 апреля 1945 года на этом бедном и ни в чем не повинном создании был сперва испробован яд, которым намеревался воспользоваться Гитлер. Его адъютант Отто Гюнше пристрелил и пятерых маленьких щенков Блонди, в том числе и любимца фюрера Вольфа.

В отличие от тонко чувствовавшего Шпеера, иные люди из окружения Гитлера говорили о человеческой теплоте фюрера и о его внимательности. Но скорее речь идет о возбуждении, которое охватывало Гитлера, когда он рассуждал на свои излюбленные темы или вынашивал планы разрушения. Будь он гуманным человеком, то не обрек бы на гибель сотни тысяч немецких солдат под Сталинградом, категорически запретив отступление, способное их спасти.

При этом внешне Гитлер был действительно обычно спокоен, вежлив, дружелюбен и сдержан. Но под этой тонкой оболочкой скрывался подлинный Гитлер, интересный только самому Гитлеру…

* * *

Задаваясь вопросом о том, почему Гитлер сумел дорваться до вершин государственной власти и добиться ряда значительных успехов, непременно наталкиваешься на проблему его способностей. Ведь абсолютно ничтожная личность не смогла бы достичь всего этого. И действительно, Гитлер обладал некоторыми бесспорно выдающимися чертами.

Прежде всего, никто не может отрицать его умения влиять на людей, особенно на женщин, и убеждать их в своей правоте. Задатки лидера проявились у Гитлера еще в детстве, когда он играл с другими детьми в войну. Проживая в венском мужском общежитии, Гитлер впервые нашел зачарованных его тирадами слушателей среди жильцов.