Война - Анатолий Логинов

– Немецкий пулемет знаешь? – для проформы уточнил Том.

Алекс молча кивнул и наклонился к валяющемуся MG34.

– Дикси, помоги ему собрать трофеи. И смотри мне, без мародерки, – скомандовал Том. – Взвод, за мной, бегом!

Судя по рассказу посыльного, до занятого Ковбоем здания и, следовательно, до площади, на которой толпился немецкий гарнизон, совcем недалеко. Поэтому, решил Том, скорость сейчас важнее скрытности. «Успеть занять позицию, – билась в голове мысль. – И рассредоточиться, черт побери! Не лезть же всей толпой в один дом!»

– Свенсон!

Второй сержант, попавший под начало Тома, нагнал его через пару секунд.

– Бери свое отделение и займи соседний дом, – Томпсон на бегу махнул рукой, показав на дом с другой стороны улицы. – И быстро, быстро, тюлени беременные! Когда нас обнаружат, вы уже должны быть на позициях! – закончив, Том сплюнул на бегу тягучую, словно простоявший несколько лет в банке мед, слюну и попытался восстановить дыхание.

Впрочем, сильно отстать от обогнавшей его тройки бойцов он просто не успел. Прямо перед ними нарисовалась гостеприимно открытая входная дверь.

Немцы, закончив свои дела на площади, уже начали строиться, когда на них совершенно неожиданно обрушился шквал огня. Американские парашютисты стреляли из окон двух домов, с чердака и даже из окошка полуподвала. Два ручника, трофейный «машингевер», карабины М1А2, бьющие очередями, и самозарядные «гаранды» косили разбегающихся немцев на открытой всем ветрам площади, словно траву. Некоторые пытались укрыться за командирской легковушкой, кто-то рванул к полуразрушенному зданию напротив, кто-то – даже к собору. Но добежать удалось редким счастливчикам. А укрывшимся за машиной Миллер быстро объяснил, как они ошиблись. Выскочив вдвоем с Джоном на улицу, он успел два раза выстрелить из базуки. Первым выстрелом промахнувшись, он попал в уцелевшую дверь недовыгоревшего здания. Зато вторым поджег машину, убив парочку из спрятавшихся за ней джерри. Третьего выстрела из базуки Миллер сделать не успел: какой-то сверхметкий и сверхумелый немец ухитрился попасть ему прямо в лицо. Джон, не растерявшись, втащил в дом и базуку, и напарника. Но помочь тому уже было невозможно. И первый из убитых американцев в этом бою лежал на полу прихожей, пачкая кровью паркет, когда Том с четверкой солдат спустился со второго этажа.

– Джон, ты как? – сидевший рядом с трупом в полном ступоре Джон Байерли не понравился лейтенанту, но больше вокруг никого не было.

А отпускать никого из четверки ветеранов не хотелось. Итак пятерых, пусть и с одним БАРом, могло оказаться недостаточно.

– Нор… нормально, лейтенант… сэр. – Солдат встал, и хотя выглядел он не слишком хорошо, другого выбора не было.

– Метнись через улицу. Найди Свенсона – Шведа. Знаешь? – Джон утвердительно кивнул. – Отлично. Передай – пусть займет круговую оборону, перекроет все входы и выходы в дом. Не забывайте про черный ход. Запомнил?

– Да, сэр, – ответил боец уже бодрее.

– Что тогда застыл? Вперед!

Джон поправил каску и рывком выскочил в дверь. Томпсон проследил, как он, петляя на бегу, проскочил в дверь дома напротив.

– Отлично! – и повернулся к своей четверке. – Кто-нибудь видел, где здесь черный ход?

– Я видел… сэр, – отозвался один из них. – Пойдемте.

Они проскочили узким коридорчиком к небольшой двери. Пригнувшись, Том приоткрыл дверку и осторожно выглянул на улицу. Площади видно не было, а вот за ближайшим домом, кажется, что-то мелькало.

– По одному выходим и занимаем позиции вдоль улицы! – приказал Том.

Они успели буквально в последнюю минуту. Едва пулеметчик залег за крыльцом соседнего дома, в конце улицы появились неясные силуэты. Их становилось всё больше, и вот немцы устремились вперед, не заметив укрытых десантников.

– Огонь!

Команда Тома слегка запоздала – первая очередь ручного пулемета уже свалила нескольких «серых» на брусчатку. Громко закричал раненый, его крик глушили резкие хлопки выстрелов винтовок и стрекот очередей «Бэби Гарандов».

Уцелевшие немцы поспешно отползали за угол. Том сменил опустошенный магазин, вставил новый и несколькими выстрелами прикончил оравшего раненого и спрятавшегося за ним стрелка. Больше по этой улице немцы не атаковали, а затем Тома сменил Ковбой.

Зато, едва Томпсон поднялся на второй этаж, с той стороны площади выехало что-то очень тяжеловооруженное и явно бронированное. В неверном предрассветном сумраке очертания машины искажались, но громоздкий силуэт и большое количество колес недвусмысленно намекали на тяжелый германский броневик. Вооружение такой машины, как тут же вспомнил лейтенант, включало как минимум двадцатимиллиметровую автоматическую пушку.

Кто-то выстрелил в броневик трассирующей пулей, и Том проводил взглядом гаснущую в небе ниточку рикошета.

«Вот и всё, – мелькнула обреченная мысль. – Сейчас он подойдет поближе и расфигачит оба дома из своей пушчонки. А базука осталась внизу…»

Громыхнуло где-то на улице. Томпсон успел заметить, или ему показалось, что-то быстро пролетевшее к бронированному восьмиколесному монстру. Грохнуло, и из всех щелей бронеавтомобиля потянулся различимый даже в полутьме черный густой дым. Кто-то из экипажа броневика попытался выскочить из башни через верхний люк, но тут же получил несколько пуль и застыл, наполовину высунувшись, поверх брони.

А тем временем поднималось солнце, и вслед за ним в городок пришло утро.

Пока Том-Толик воевал, в Берхтесгадене мирно спали. День обещал быть жарким и душным. Окружающие Берхтесгаден горы были покрыты низкими облаками. В Оберзальцберге (горном имении Гитлера) всё было спокойно. Верховный главнокомандующий и фюрер германского народа спокойно спал, иногда двигая челюстями, словно пережевывая очередной коврик.

В нескольких милях от имения, в штабе Гитлера наступило еще одно обычное утро. Генерал-полковник Альфред Йодль, начальник оперативного управления OKW, в шесть утра был уже на ногах. Завтрак у него был легкий: чашка кофе, сваренное всмятку яйцо и тонкий ломтик хлеба. В своем звуконепроницаемом кабинете он знакомился с пришедшими за ночь новостями. В Италии всё было по-прежнему плохо. Рим захвачен противником двадцать четыре часа назад. Из СССР новостей не было. Хотя наблюдение за событиями на Восточноевропейском театре военных действий не входило в сферу обязанностей Йодля, он уже давно интересовался ими и давал фюреру советы о ведении войны с Советским Союзом. Летнее наступление Красной Армии могло начаться со дня на день. Но, на удивление, в это утро на Восточном фронте все было спокойно. Адъютант Йодля принес несколько сообщений из штаба Рундштедта о высадке союзников в Нормандии, но Йодль, ознакомившись с ними, решил, что там ничего серьезного пока не происходит. В данный момент его главной заботой была Италия.

Еще восточнее, в Москве, уже начался рабочий день. В кабинетах здания, построенного для общества страхования людей, сотрудники из иной организации, страхующей государство, трудились, не покладая рук. В кабинете, расположенном на одном из этажей «самого высокого в мире здания», из окон которого, поговаривали, легко можно увидеть Магадан, разговаривали двое. Первый, щеголяя истинно офицерской выправкой, стоял у стола, на котором лежали две толстые папки. Второй, держа в правой руке пенсне и задумчиво манипулируя им, расположился полубоком к первому у окна, в котором словно пытался увидеть что-то кроме серого, затянутого свинцовыми тучами неба.