Пепел бессмертника - Наталья Калинина

– А-а-а! – закричал Валя. И его вопль заглушил вырвавшийся из горла Сони крик отчаяния.

Катерина молчала, и Ярославу это было только на руку. Он понимал, что вопросов не избежать, нужно срочно решить, что рассказать, а что скрыть. Но как можно рационально думать, когда взгляд застилают видения давних пожаров, воздух отравлен удушливой гарью, а руки обжигает кровь любимой когда-то женщины? Не разбирая дороги, не замечая боли в ноге и не слыша окликов Катерины, он упрямо шел вперед, ведомый уже не разумом, а неожиданно проснувшимися эмоциями.

Возможно, его спутница пыталась припомнить все, что слышала о нем в своей компании, но никто из ее или его коллег не знает о нем правды. А может, анализирует и складывает пазлы в цельную картину. В таком случае вопросы Катерины окажутся прямо в «десяточку». Не вопросы, а готовые ответы.

Она нагнала его, когда он, заметив вдали просвет, все же сбавил ритм.

– Кем вам приходится Соня? – спросила Катерина совсем не то, что Ярослав ожидал, но этот вопрос и попал в центр мишени. Точнее и быть не может!

– Дочерью, – ответил, не оглядываясь, он. Судя по тому, что Катерина опять приотстала, его ответ тоже прилетел в «десятку».

– Но… Соне семнадцать! А вам сколько?

– Тридцать пять. Разве, Катерина, люди не могут заниматься любовью в семнадцать-восемнадцать лет? Твой приятель, похоже, тоже стал отцом рано.

– Я думала, вы моложе…

Он чуть не ляпнул, что гораздо, гораздо старше тридцати пяти. На несколько веков. Но лишь усмехнулся, глядя себе под ноги. А дальше что? Последуют вопросы, ответы на которые сплетут лживую, но такую приятную для домохозяек «сериальную сказку» про отца, долго не подозревавшего о существовании дочери? Идеальное клише: юная провинциальная сирота внезапно оказывается родственницей столичного пусть не олигарха, но обеспеченного мужчины, который хочет увезти ее в новую блестящую жизнь!

Но Катерина, похоже, сериалы не смотрела, потому что вновь попала в центр мишени:

– И какое отношение вы имеете к Путнику?

– Я уже сказал, что это местная легенда.

– Которой нигде нет. В том виде, в каком вы мне ее преподнесли.

– Я на допросе?

– Нет. В лесу, в котором творится черт знает что. И вы, похоже, в курсе причин происходящего.

– Чертом меня еще не называли.

Он надеялся шуткой сбить метко летевшие стрелы ее вопросов, но Катерина и тут опередила его на шаг, причем в буквальном смысле слова: забежала вперед и раскинула в стороны руки.

– Привал!

– Мы недавно отдыхали. Я не устал.

– «Не устал»! – передразнила она его и скрестила на груди руки. – Ты несешься куда-то на адреналине, не замечаешь даже, что хромаешь, как Мефистофель! Сядь, остынь!

Неизвестно, что заставило его послушаться – ее решительный тон или то, что она впервые обратилась к нему на «ты». А может, сдался Ярослав потому, что действительно почувствовал сильную усталость – не от сегодняшней дороги, а вообще. Он стянул с себя рюкзак и бросил его на землю вместе с курткой с таким чувством, будто сложил оружие. В этой молодой невысокой женщине чувствовалась сила, в которой он, оказывается, так нуждался. Всю дорогу Ярослав опасался, что Катерина запаникует, испугается, сорвется на истерику, но ничего подобного не происходило. Она не только была физически выносливой, но и умела сдерживать ненужные эмоции, хоть сорваться и было от чего: они не отыскали ее племянника и собаку, да еще не могли выйти из леса. Сколько раз пытались вернуться, отыскивая оставленные им метки, но каждый раз сбивались с дороги, заходили в чащу, будто некто спутывал все тропы.

– Здесь хорошее место для привала. Пока ты отдыхаешь, мы обдумаем, как быть, потому что ходить так кругами можно вечность, – мягко добавила Катерина. Удивительное дело, она его успокаивала? Неужели он так заметно нервничал?

Ярослав огляделся и убедился в том, что Катерина права. Они находились на поляне с живописными валунами, меж которых протекал широкий ручей. А еще сюда пробивался солнечный свет.

– Здесь красиво и спокойно!

– Спокойствие в этом лесу обманчиво, – проворчал Ярослав, направляясь к ручью, и невольно подскочил, когда под ботинок ему попался камешек. Препятствие не ахти какое, но даже оно отозвалось в лодыжке прострелом боли.

– Что у тебя с ногой? – нагнала его Катерина.

– Я ж рассказывал. Последствия аварии. Переломы срослись, но после долгой ходьбы боль возвращается.

– У меня с собой дорожная аптечка, – предложила Катерина. – Есть анальгетики, бинт и мазь, которую я обычно беру на все долгие прогулки с Вульфом. Мой пес страшен не столько в гневе, сколько в радости: может то боднуть случайно, то клыком задеть. Мазь отлично снимает боль и отеки.

– Обойдусь, – качнул головой Ярослав, смягчая отказ улыбкой. Слишком свежи были воспоминания о больнице, операциях, перевязках и прочем. Но забота Катерины неожиданно оказалась приятна.

Она не стала настаивать, погрузила ладони в ручей и оглянулась через плечо.

– Вода такая чистая! Пополним наши запасы. Это просто чудо, что мы сюда вышли!

Солнечный луч скользнул по лицу Катерины, и ее янтарные, с темными крапинками глаза будто вспыхнули золотистыми искорками. Ярослав обратил внимание на их привлекательность еще во время первого разговора, но признал, что очки, пусть и стильные, дорогие, невыгодно скрывают нежную красоту Катерины. Они придавали ей строгий и стервозный вид, добавляли лет. Может, с ее должностью именно такой имидж и нужен. На подобных карьеристок с идеальными прическами, в застегнутых на все пуговицы деловых блузках и в остроносых туфлях он насмотрелся у себя на работе. Но здесь Катерина была совсем другой: без макияжа, с растрепанными волосами, в удобной походной одежде, которая, однако, намекала, что под бесформенной футболкой и широкими штанами скрывается безупречная фигура. Несмотря на то, что Катерина иногда огрызалась на его ядовитые реплики, она, в отличие от знакомых ему женщин, не казалась высокомерной и заносчивой. А за сильным характером читалась женская уязвимость.

– Почему ты так на меня смотришь? – смутилась Катерина.

– Влюбился, – ответил он ее словами. И она ожидаемо вернула ему реплику:

– Не вздумай.

Однако ее голос прозвучал совсем не так, как его – неуверенно и с сожалением. Катерина тут же склонилась над водой, умывая лицо.

Ярослав расстегнул пояс, к которому крепились два ножа, снял футболку, разулся и закатал до колен штанины, а потом шагнул в ручей. От холода, резанувшего по икрам, перехватило дыхание. Но Ярослав щедро облился ледяной водой, гася эмоциональный пожар. Полегчало во всех отношениях: успокоился, голова прояснилась, боль в ноге почти утихла. Оглянувшись, он обнаружил, что Катерина, сидя на камне у воды, словно Аленушка, наблюдает за ним. Но когда их взгляды встретились, она поспешно отвернулась. Только тогда Ярослав понял, что Катерина увидела – уродливые шрамы после операций и ран. Раньше он не придавал им значения, но сейчас, взглянув на себя ее глазами, понял, каким неприглядным стало его тело.