Киномания - Теодор Рошак

— Это был бы закрытый показ, — сказала Клер, — Только для нас двоих.

— Вот как? А потом вы захотите их показать в своем клоповнике. Одну подлянку за другой — так они всегда и поступали с Максом. Так что перебьются. Никто не увидит этих картин, кроме меня.

— Но зачем хранить фильмы, если их никто не видит? — спросил я.

На лице старика появилось загадочное выражение.

— Есть причины, — фыркнул он, — У меня есть свои причины. Я могу делать с этими фильмами все, что захочу. Они принадлежат мне.

— Но какой от этого будет вред? — гнул свое я. — Мы с Клер очень хотели бы их посмотреть.

— Этот номер не пройдет, — Липски был непреклонен, — После того как Голливуд обошелся со мной, я никому ничего не должен, ясно? — Для него это явно был вопрос уязвленной гордыни.

Почувствовав ласкающие прикосновения к своей коленке под столом, я взглянул на крупную женщину напротив меня. Поначалу мне показалось, что это было случайное касание. Я ошибся. Она прижимала свою затиснутую в чулок ногу к моей лодыжке. Ошеломленный, я решил воспользоваться этим шансом и воззвать к ней.

— Мы будем очень почтительны, — сказал я, — Нас на самом деле интересуют работы Касла.

Женщина начала мне улыбаться. Улыбка не сходила с ее лица — она расширялась, превращаясь в какое-то подобие ухмылки. А ухмылка стала такой откровенно плотоядной, что я почувствовал, как краснею. Она скинула туфель, и я чувствовал, как ее пронырливая стопа поднимается все выше по моей ноге, посылая недвусмысленные сигналы моей икре. Она игриво мне подмигнула и чуть придавила своим мощным плечом сидящего рядом с ней малютку.

— Да не жмоться ты, Зиппи, — пропела она голосом Ширли Темпл, — Дай им посмотреть эту древность. — Мне же она сказала: — У нас есть своя просмотровая и все остальное. Приходите к нам, посмотрите. А то у нас никто не бывает. — Она надула губы, — Я страда-а-аю от одиночества.

— Ну уж нет, — не сдавался Липски.

Женщина надавила на него еще сильнее — маленькая иссохшая фигурка почти исчезла за ее пышными формами.

— Ты хочешь, чтобы тебя сегодня ночью пощекотали или нет? — спросила она, — Ну, так да или нет, мой мальчик?

— А это-то здесь при чем? — застонал Липски — он чуть не задыхался под ее массой.

Она кивнула через стол в мою сторону, и выражение ее лица из сладострастного стало хищническим. Она насмешливо прошептала:

— Он такой милашка. Я хочу, чтобы он пришел и посмотрел картинки.

У Клер родилась другая идея.

— А как насчет «Иуды»? — спросила она. — Разве вам не хочется посмотреть лучший фильм Касла?

— Что это вы такое говорите? — спросил Липски с внезапно проснувшимся интересом. — Что она сказала?

— Я говорю об «Иуде Йедермане», — ответила Клер. — У нас есть этот фильм. Хотите его посмотреть, не спускаясь в наш клоповник, как вы его называете? Мы могли бы показать его вам лично. Это лучший фильм Касла.

— Тю-ю-ю! — Липски отказывался ей верить. — Откуда это вы знаете? Иуда Йе-мер… Йе-бер… никогда не слышал о таком фильме у Макса. Вы выдумываете.

— «Иуда в каждом из нас», если по-английски. Но вы его и под этим именем не могли знать. Он был потерян в начале двадцатых. В идеальном состоянии.

Липски, скосив один глаз, скептически посмотрел на Клер.

— Откуда вам известно, что его сделал Макс? Там что — так написано?

— Это черновой монтаж — так мы думаем. Никаких титров там нет. Но мы получили его от человека, который знает, что это фильм Касла.

— Да? И от кого же?

— От человека по имени Джошуа Слоун.

Липски покачал головой.

— Никогда о таком не слыхал. Кто он такой? — Потом, заметно посуровев, спросил: — Из этих проклятых сирот, что ли?

— Сирот? Нет, почему сирот. Он коллекционер из Чикаго, — ответила Клер.

— Откуда же он знает, что это фильм Макса?

— С фильмом были кой-какие бумаги. Пара писем от некой Tea фон Пёльциг со студии «УФА».

Это имя подействовало на Липски, как красная тряпка на быка.

— Пульцик! Черт бы ее драл! Она все еще жива? Старая тощая мегера! Эти треклятые сироты не умирают. Как зомби.

— Вообще-то говоря, фильм и в самом деле был найден в сиротском приюте. В Германии. Оттуда-то Слоун его и получил.

Липски смотрел на нее в недоумении.

— Приют отдал ему картину?

— Нет, приют разбомбили. А фильм был найден среди развалин.

— Отлично! Значит, его разбомбили? Отлично.

— По крайней мере, именно так мы узнали, что это фильм Касла. Из письма этой женщины — фон Пёльциг.

— Ну хорошо, этот чикагский тип получил его из приюта, — Липски в упор уставился на Клер. — А к вам-то он как попал?

Клер задумалась на секунду, а потом соврала.

— Это подарок от одного местного коллекционера.

— Да? И от кого же?

— Когда-нибудь слышали об Айре Голдштейне?

— О Голдштейне? Об этом гонифе? И он дал вам картину Макса? Бесплатно? Ни за что не поверю. И потом, я слышал, что он умер.

— Он и умер. Я знаю его сына. Он продал часть коллекции отца.

— Черт бы их драл. Мне никто не говорил, что продаются фильмы Макса.

— Там был всего один — этот, — сказала Клер.

— И почему это он продал именно вам?

— Потому что мои знакомые знают — я неравнодушна к кино. К хорошему кино. А это хорошее кино. Необычное, но хорошее. Может быть, великое.

— Что значит «может быть»? — агрессивно сказал Липски, — Ведь это же фильм Макса, да?

— Так, может, сами и посмотрите? Фильм очень, очень необычный. Много эффектной операторской работы. Мы могли бы принести его вам. Ну, так что скажете, мистер Липски? Справедливый обмен. Мы покажем вам «Иуду» — вы покажете нам ваших Каслов.

— Семнадцать фильмов за один? И вы называете это справедливо?

— Но «Иуда» — особенный фильм. Настоящий коллекционный.

— И все равно он не стоит семнадцати.

— Ну хорошо. Давайте тогда один за два. За два лучших фильма Касла. По вашему выбору.

Липски пребывал в нерешительности — что-то бормотал, гримасничал. Может быть, он и дальше продолжал бы упорствовать, но крупная женщина снова надвинулась на него устрашающей грудью.

— Кончай, Зиппи, не сквалыжничай! — сказала она, и он неохотно сдался.

Перед уходом они оставили адрес и телефон. Мы договорились, что придем на следующей неделе. Все трое отбыли в древнем «кадиллаке», отчаянно нуждавшемся в ремонте. За рулем сидел шофер-японец, Липски — на заднем сиденье, куря и кашляя.