Загул - Олег Зайончковский

Однако добраться сюда оказалось еще полдела – нужно было попасть внутрь. В этот раз бронированные ворота были плотно задраены, а из-за них доносился лишь тяжкий брех волкодавов. Игорь долго жал на звонок, демонстрируя свою физиономию висящему на стене одноглазому опознающему устройству. Наконец устройство вдруг ожило и перемигнуло лампочками.

– Ура! – воскликнуло оно искаженным Галиным голосом. – Пополнение прибыло! Обождите, братцы, пока Галка собак привяжет.

Несколько минут еще за забором слышались звериные взрыки вперемешку с певучими украинскими ругательствами. В конце концов ворота загудели и немного отъехали, образовав небольшую щель, достаточную лишь для того, чтобы Нефедовы смогли бочком протиснуться на подворье.

– Проходьте у хату, – буркнула им Галка, все еще сердитая на собак. – Геть вы, бисово отродье!

Псы рвались из вольера и от злости не лаяли уже, а кашляли, словно простуженные львы.

Зато их хозяин встретил Нефедовых радостно и с некоторым даже лихорадочным энтузиазмом:

– Надюшка! Сколько лет, сколько зим! Молодцы, что зашли на огонек! А это кто с вами?.. Катя?.. Умница, Катя… Ну, ступайте пока с мамкой в залу, живопись посмотрите.

Не давая Наде с Катей опомниться, Галя затолкал их в комнату с картинами, а сам, резко переменившись в лице, вернулся к Игорю.

– А мы с тобой, Гарик… – объявил он, понизив голос, – мы спустимся сейчас в подвал.

– Пожалуйста. А зачем?

– Не скажу; там увидишь…

Галя повел Нефедова вниз по лестнице и потом еще через какие-то помещения, оплетенные трубами и пахнущие прачечной.

– А здесь у нас сауна, – Галя толкнул одну из дверей.

Из темноты потянуло сыростью.

– Ты вздумал попариться? – удивился Игорь.

– Не сейчас, а когда все кончится… Покамест идем сюда…

Он отворил еще одну дверь и ввел Нефедова в помещение, где уже пахло железом и машинным маслом.

– Моя мастерская!

– Вижу.

Посреди мастерской на стульчике сидел Толя Хохол и шомполом сосредоточенно чистил двустволку.

– Толя, привет!

Хохол дунул в ружейный ствол и одним глазом, как в подзорную трубу, посмотрел сквозь него на Нефедова.

– Явился на усиление? – усмехнулся он.

– Так точно, – ответил Нефедов.

– Молодец. Тогда тебя надо вооружить. Вот смотри, выбирай…

На верстаке за спиной у Толи Игорь лишь теперь увидел большой серебристого цвета пистолет и две гранаты.

– Э, нет! – предупредил Галя. – Гранату я тебе не дам. Я дом этот три года строил, а ты мне его в секунду разворотишь.

– Тогда из чего выбирать? – Нефедов пожал плечами.

– Волына хвальная, Гарик. Стреляет – в руках не удержишь…

– А нельзя ли… – поежился Игорь, – нельзя ли мне как-нибудь без волыны? Я вот недавно сковородой воевал, и довольно успешно…

Галя презрительно фыркнул:

– Сковородой ты с Надькой на кухне воюй, а здесь у нас дело серьезное.

Он взял пистолет и вложил Нефедову в руку. Игорь хотел еще что-то сказать, но в этот момент в дверь мастерской постучали.

– Приихав! – услышали они Галкин голос.

– Кто? – спросили товарищи хором. – Кто приихав?

– Ну этот, который… Короче говоря, выходьте!

Сообщение из-за двери привело к моментальной мобилизации. Толя с лязгом расправил двустволку; Нефедов, уже не раздумывая, заткнул пистолет за пояс.

– Все наверх! – скомандовал Галя и, секунду поколебавшись, сунул в карман гранату.

С топотом они взбежали по лестнице в дом и бросились в холл, где у двери висел небольшой экранчик, связанный с уличным одноглазым устройством. Столкнувшись у экранчика лбами, друзья увидели стоящий перед Галиными воротами автомобиль. Возле машины нетерпеливо, словно нуждаясь по-малому, приплясывал Ксенофонтов. Время от времени он засматривал в устройство, и тогда весь кадр занимал его нос.

Товарищи облегченно вздохнули. Как и недавно Нефедовым, Галя через микрофон велел Ксенофонтову не прыгать и чуточку подождать. Галка-украинка отправилась опять во двор ловить и усмирять собак.

С одного взгляда заметно было, что Ксенофонтов возбужден и чем-то расстроен. Однако первые его слова были обращены к Нефедову.

– Ты вот где, голубчик! – холодно сказал он. – Завтра будешь писать сочинение.

– Какое? – поморщился Игорь.

– Под названием «Как я провел два рабочих дня».

– Пожалуйста, – буркнул Нефедов. – Напишу тебе хоть роман.

– Кстати, о романах, Галя! – Ксюха повернулся к хозяину. – Представляешь, мне после тебя тоже звонили с угрозами. И тоже по поводу какой-то рукописи.

– Да что ты? – удивился Галя. – Откуда она у тебя-то?

– Оттуда, наверное, откуда и у тебя.

– Что-то я не врубаюсь…

Товарищи призадумались.

– А может быть, нет никакого романа? – предположил Толя. – Просто козел этот – псих сумасшедший. Названивает всем подряд…

– Толя прав, – объявил вдруг Нефедов. – Но прав он наполовину.

– Как это?.. Откуда ты знаешь?..

Друзья уставились на него. Из комнаты с картинами выглянули Надя с Катей. Вытирая передником руки, вышла откуда-то украинка Галка. Игорь выступил на середину.

– Я хочу всем сказать… – произнес он значительно, – что рукопись, о которой вы тут судачите, эта рукопись существует. Роман Почечуева «Провозвестие».

– И ты, черт, молчал? – изумился Галя. – И где же она, в натуре?

– У меня в рюкзаке! – вдруг раздался голосок Кати. – Вот, можете посмотреть…

Она сбросила с плеч рюкзачок, без каких не ходят подростки, и достала из него том. Все, кто не видел рукописи, кинулись ее рассматривать.

– Ишь ты… действительно! – восклицали они.

Однако трогать страницы руками Надя никому не позволила.

– Артефакт очень ценный, – пояснила она. – Изучать его могут только специалисты.

Минут через десять, когда вызванный рукописью ажиотаж слегка поутих, присутствующие переместились в комнату с белым диваном. Там, выкатив бар на колесиках, Галя потребовал от Игоря полного отчета: как и почему такой ценный артефакт попал к нему в руки.

Компания, вся поместившаяся на широких диванных подушках, слушала повесть Нефедова, как дети слушают сказку. Сейчас он излагал ее более складно, чем в первый раз, когда исповедовался Наде. Повторение, правда, не добавляло ясности обстоятельствам самой истории, но в голове у Игоря происходило какое-то просветление. В кругу внимающих ему друзей он чувствовал, что его одинокий утомленный мозг как бы соединяется в сеть с шестью другими – свежими, полными нерастраченных умственных сил. Эта беспроводная связь умов продолжилась и даже усилилась по завершении рассказа – в форме общего толковища.