Неуязвимая - Anne Dar

–Привет, Джекки,– сравнявшись со мной, как будто искренне улыбнулся Тонкий.

–Привет, Тонкий,– в ответ поджала губы я.

–Последние несколько лет периодически думал о том, как именно поздороваюсь с тобой, если мы всё-таки пересечёмся.

–Да ладно… – я слегка прищурилась, взглядом выдавая своё недоверие.– Мускул сказал, что ваша коалиция вычислила наше присутствие на вашей территории восемь лет назад. То есть на протяжении двух первых лет вы нас не замечали.

–Вы неплохо прятались, да и у нас дел было позарез.

–Каким же образом вы нас вычислили?

–Во время внепланового обхода территории Волос заметила тебя крадущейся по задним дворам окраины. Она проследила за тобой – так и вычислила ваше убежище. Я, она и Крик поддержали идею выкурить вас с нашей территории, чтобы ваше присутствие случайно не привлекло к нам внимание других коалиций, но Мускул сказал, что вы останетесь. Мы не протестовали, в конце концов, он наш лидер. Ещё через какое-то время мы обнаружили прослушку нашей волны и сделали обратку – так мы начали вас слушать, пока вы думали, что слушаете нас. Так что мы вас знаем, как облупленных: Джекки – предводительница и добытчица, Лив – хранительница очага и рычаг настроений, Кей – мальчик, стремящийся как можно скорее вырасти в мужчину.

–Что ж, раз вы знаете нас “как облупленных”,– я взяла в интонационные кавычки словосочетание, произнесенное собеседником,– тогда расскажи мне не о нас, а о вас.

–Вы ведь тоже нас прослушивали.

–Как недавно выяснилось: мы слушали только то, что вы позволяли нам слушать. Поэтому давай, расскажи мне всё с самого начала. Кем вы были до Первой Атаки, каким образом объединились в коалицию?

–Глубоко ты копнула.

–У нас впереди минимум двое суток пешего пути. Я готова слушать, а ты не из тех, кто предпочитает молчать.

На это моё замечание парень довольно улыбнулся:

–А ты нас тоже неплохо знаешь, как я посмотрю.

–Девять лет прослушки,– напомнила я.

–Значит, вы слушали нас на год больше, чем мы вас. Кто из вас инженер? Если честно, мы сделали ставки: все, кроме Волос, поставили на то, что трюк с прослушкой провернула именно ты.

–Значит, я заочно не нравлюсь Волос?

–Нет, просто она, как и ты, из крепких орешков. Да и считает, что у Лив отличный потенциал. Так кто провернул трюк: ты или Лив?

–У нас был ещё один… Человек. Он был инженером. Видимо, вы вычислили нас после того, как он ушёл.

–Ушёл? Куда?

–Послушай, Тонкий, я не из болтливых. Так что советую тебе начать вещать до того, как мне станет скучно и я оставлю тебя плестись позади,– я отодвинула от лица низкую ветку липы.– Можешь попробовать начать свой рассказ со стандартного: кем вы были до Первой Атаки и как стали коалицией номер пять. Это ведь не стратегический секрет?

–Никакой это не секрет. Только это было так давно, что кажется, будто прошлая жизнь была и не жизнью вовсе, а красочным сном, от которого мы очнулись бесконечно долгие десять лет назад,– натянув лямки своего походного рюкзака, Тонкий слегка запрокинул голову назад и, сдвинув брови, наконец начал свой рассказ.– Мускул был моим соседом. На момент Первой Атаки ему исполнилось двадцать шесть лет. Из близких родственников у него была только девятнадцатилетняя сестра по имени Ребекка. Биологические родители бросили их ещё в детстве. С семи лет Мускул скитался по фостерным семьям, зато его тогда ещё только новорождённой сестре повезло больше – её удочерила благополучная бездетная пара белых пенсионеров. Приёмный отец Ребекки умер, когда ей было десять, через восемь лет умерла и мать. В наследство от приёмных родителей Ребекке достались некоторые финансовые сбережения и большой двухэтажный дом. Оставшись в одиночестве, она взялась за поиски своего старшего брата и в итоге достаточно быстро нашла его – он жил в соседнем штате, работал грузчиком в гипермаркете. Ребекка уговорила его переехать к ней и в итоге они стали жить вместе в большом доме, стоящем по соседству с домом, в котором вырос я. Вскоре у девушки была обнаружена болезнь – последняя стадия, на которой уже ничего нельзя было поделать, только ждать. На момент Первой Атаки она уже была лежачей. При Первой Атаке Мускул держал её за руку, потому и уцелел – Ребекка была из воздушных, кажется, весами, родилась в октябре… Мускул выявил способ защиты от Атак ещё до официального заявления учёных по тогда ещё вещающему радио: кмоменту пятой Атаки, то есть к концу второго дня, он уже знал, что Атака переживается им легче, если во время неё он держит за руку Ребекку. Я же не понимал до последнего, что именно происходит с этим миром и где в нём искать спасение. Однако я оказался достаточно выносливым, чтобы пережить первые десять Атак, хотя мне и далось это с большими физическими, и душевными болями. Мои мать и старший брат оказались слабее меня: мать умерла во время Первой Атаки, брат не выдержал уже второй Атаки. Я понимал, что скоро не выдержу и я – после десятой Атаки я буквально всем своим естеством ощущал, как жизненные силы вытекают через мои пульсирующие барабанные перепонки. Скорее всего, одиннадцатую Атаку я бы не пережил, если бы Мускул не увидел меня из кухонного окна своего дома: после десятой Атаки я валялся на газоне, едва проявляя признаки жизни. Он приволок меня к себе домой. В течение следующих двух месяцев мы буквально не отходили от койки Ребекки, держась за неё во время каждой Атаки. А потом Ребекка умерла. Первые сутки после её смерти мы держались за её мёртвое тело, и это, к нашему удивлению, работало. Но за труп долго не подержишься – процесс разложения неизбежен. На вторые сутки после её смерти, после очередной Атаки, Мускул отправился в гараж и вернулся из него с ручной пилой, и пассатижами. Я сразу понял, что он собирается делать. По обрывкам радиовещания до нас пару раз дошли слухи о столь радикальных, бесчеловечных методах, в правдивость которых в те, самые первые недели, было сложно поверить… Мускул сказал мне выйти не из комнаты, а из дома. И я вышел. А ведь Ребекка была не мне сестрой, а ему… Это должен был сделать я, а я сбежал,– голос рассказчика едва уловимо дрогнул.– В тот день я пошёл бродить по пустынной улице. Так как Атака только недавно миновала и по моим наблюдениям тогда ещё не была склонна повторяться дважды в течение одного часа, я решил зайти чуть подальше, чем обычно мы с Мускулом заходили, выбираясь на поиски продуктов. Обчищая чужие дома мы часто натыкались на трупы их хозяев, но упорно продолжали заниматься мародёрством, так как понимали, что нас ожидают голодные времена. Далеко мы не заходили, боясь подвергнуться Атаке вдали от Ребекки, но в тот день, из-за внутренней бури, я решил зайти дальше. Стремглав добежал до последнего дома, который мы обчистили, и зашел в следующий. Дом был пуст, никаких следов присутствия живых владельцев или духа мёртвых. Я уже начал обчищать кухню, на которой нашлись большие запасы круп и консервов, как вдруг услышал жалобное постанывание: как будто где-то далеко пищал котёнок. Я пошёл на этот звук с битой в руках, которую подобрал по пути. Уже спустя две минуты я обнаружил в подвальном помещении рыжеволосую девочку семи лет. Она, скорее всего, смогла до сих пор выжить только благодаря тому, что пряталась в бетонном подвале, но уши у неё всё равно были в кровоподтёках: глубокие подвалы хотя немного и снижают уровень воздействия Атаки на организм Уязвимого, всё же не облегчают этого воздействия достаточно, чтобы во время Атаки Уязвимый не испытывал приступов боли. Так у нас появилась Крик. При первой нашей встрече она рассказала мне, что её родители живут очень далеко и что они оставили её на летние каникулы у бабушки, с которой она пряталась в подвале последние два месяца. Бабушка тоже страдала от Атак, а семь дней назад зачем-то вышла из подвала, сказав не выходить из него внучке, но вскоре после её ухода случилась Атака, после которой бабушка так и не вернулась. Все эти дни девочка питалась одним лишь консервированным супом, но он закончился накануне нашей встречи. Потерявшуюся бабушку я нашел в тот же день: она лежала ничком на земле, на заднем дворе, сжимая в руках пустую пластиковую бутылку из-под воды… – На этом моменте рассказчик слегка прокашлялся.– Когда я привёл Крик в наше убежище, Мускул протянул мне странный кулон. Рассмотрев его ближе, я понял, что держу в руках волосы Ребекки, к которым примотан один человеческий, то есть её, зуб. Посмотрев на девочку, Мускул утвердил, что нам необходимо сделать ещё один такой экземпляр, и вскоре вручил в мои руки материал… – На этом моменте Тонкий так громко сглотнул, что сомнений в его душевных муках относительно первых месяцев его жизни после Первой Атаки у меня уже не осталось.– Спустя два дня в двери нашего дома поскреблась ещё одна девочка, оказавшаяся на два года старше Крика. Её перепонки едва выдержали последнюю Атаку, из ушей вытекали сгустки крови – девочка чудом не потеряла тогда слух. Она рассказала нам о том, что её семья – родители и два старших брата – переносили Атаки благодаря отцу: во время Атак мать и дети держались за отца. Но во время последней Атаки отец был за рулём автомобиля, что для нас было удивительным, потому как к тому времени, скорее всего по причине всё тех же Атак, большинство машин уже было выведено из строя. Девочка сказала, что они съехали в кювет неподалеку от нашего дома, и ещё сказала, что, кажется, в аварии выжила только она одна. Она так часто повторяла это слово – кажется – что в итоге так и получила от нас своё новое имя – Сомнение.– Глубокий вздох.– Мускул попросил её показать нам место происшествия. Она согласилась, после чего мы, надев на шею Сомнения запасной артефакт, сделанный из волос и зуба Ребекки, отправились на поиски её семьи. Мускул взял с собой всё те же пасатижи и ручную пилу. В итоге искомую машину мы нашли всего в двухстах метрах от нашего дома – семья врезалась в дерево. Мы так и не поняли, отчего именно все четверо погибли: от жёсткого столкновения или от тяжёлой Атаки. Назад мы возвращались без Мускула. Так у нас стало больше артефактов,– рассказчик оступился на рытвине, но быстро выровнялся.– Вскоре мы осознали, что с артефактами Атаки хотя всё ещё и ощутимы, зато не смертельны, а это, в свою очередь, значило, что мы можем пробовать передвигаться на дальние расстояния. У нас истощались припасы, нам необходимо было движение, и с артефактами мы стали свободны в этом. Однажды оставив детей дома, мы с Мускулом на целый день ушли в город. Мы обшаривали дома в поисках пищи и даже в поисках надежды найти выживших людей, но еды находили мало, а трупов, казалось, с каждым домом попадалось всё больше. К концу дня мы дошли до конца одной из неприметных улочек и зашли в небольшой одноэтажный дом. Когда дверь, подавшись на старания Мускула, открылась, мы отметили, что на нас не пахну́ло трупным зловонием, и только после, когда мы уже переступили порог этого дома, в темноте мы различили силуэт вполне живой девушки. Она стояла на границе гостиной и коридора, прямо напротив нас, и всерьёз целилась в грудь Мускула из охотничьего ружья. Мы к тому времени всё ещё не раздобыли себе толкового оружия – в качестве защиты от потенциальной угрозы со стороны других мародёров у нас была, по сути, только внушительная мышечная масса Мускула, так что в тот момент перевес сил был на стороне владелицы ружья, против которого нам было не попереть. Благо нам повезло и девушка оказалась не только с яйцами, но и с хорошо развитой логикой: снами у неё было больше шансов на выживание, чем в одиночку, так что спустя полчаса красноречивой болтовни нам всё же удалось ей это доказать. Она, конечно, ещё пару дней не сводила с нас прицела своего ружья, но по итогу всё же смогла к нам привыкнуть. Настолько, что уже спустя год, после того, как ей исполнилось восемнадцать, она сошлась с Мускулом. Так что считай, что Мускул и Волос в нашей коалиции как король с королевой. А я – нянька для Сомнения и Крика.