За борт! - Ингрид Нолль

— На балкон! — крикнула она и силком вытолкнула Ортруд под дождь. Ортруд опять вырвало, а шквальный порыв ветра направил содержимое ее желудка в лицо невольной самаритянке. Эллен грубо схватила алкоголичку за ворот и нагнула ее голову через перила, чтобы часть жертвенного приношения досталась и Нептуну. И все-таки и в третий раз рвота частично попала на палубу рядом. Тут терпение Эллен лопнуло окончательно.

Ортруд весила немного. Все произошло молниеносно. Эллен схватила ее за онемелые ноги и мощным рывком отправила в бушующее море. Снизу донесся слабый крик, будто от далекой чайки, а звук падения в воду и вовсе потонул в шуме волн.

Долю секунды Эллен еще видела что-то темное на поверхности, но затем только клокочущее черное пространство и, может, несколько лишних пенных гребней. Корабль, не обращая ни на что внимания, продолжал твердо следовать проложенному курсу. Минут пять Эллен, как завороженная, всматривалась в глубину, но вслед за этим ею овладел неопреодолимый ужас. Дрожа от нервного перевозбуждения, перемазанная рвотой, промокшая до костей, она вернулась в каюту. На какой-то момент у нее перестало биться сердце, и Эллен, тяжело дыша, рухнула в кресло. Но сознание не отключалось ни на секунду, она быстро взяла себя в руки и сделала все необходимое.

Первым делом, сохраняя присутствие духа, повесила на дверь табличку «Просьба не беспокоить», потом побежала в ванную и туалетной бумагой вытерла с блузы вонючие следы, вымыла руки и лицо и уже собиралась, как ни в чем не бывало, уйти.

Но тут она вспомнила, что после того, как захлопнет за собой дверь, без бортовой карты обратно не войдет. А значит, нужно сохранять ясную голову и устранить все следы. Первое — это второй стакан. Эллен вылила остатки арманьяка в раковину, тщательно вымыла стакан и вернула на место. Затем ей пришла в голову здравая идея: бросить туфли Ортруд в лужу блевотины на балконе перед поручнями. Отпечатки пальцев? Может, это было излишне, но, так или иначе, она нашла неиспользованное полотенце и протерла им дверные ручки, спинку стула, еще раз стакан и другие предметы, к которым она прикасалась, а может, и не прикасалась, но не помнила твердо.

На ночном столике Ортруд лежал дневник. У Эллен чесались руки в него заглянуть, но это было бы непростительной глупостью. Пользуясь тем же полотенцем, она открыла балконную дверь, впустив внутрь ветер с дождем, и только после этого незаметно ретировалась. Было половина четвертого. В столь поздний час, к счастью, уже никто из пассажиров не болтался по коридорам. Филиппинцы наверняка скоро начнут уборку. Вдруг по дороге подвернется какой-нибудь любитель любовных похождений, украдкой пробирающийся в свою каюту? Но нет, все обошлось, и Эллен незаметно добралась до своего номера. Интересно, услышит ли сосед, если она пустит воду в ванной? Нет, лучше мыться в урочный час, заключила она, испытав прилив минутной гордости оттого, что способна мыслить так логично и ясно. Кроме того, откуда-то из глубины осторожно поднималось приятное чувство триумфа: она победила, Герд достался ей.

И все-таки до настоящей радости победительницы чего-то не хватало. Эллен постепенно овладевал шок. Сил, правда, еще хватило на то, чтобы отмыть перепачканные вещи и переодеться в пижаму, но после, уже под одеялом, она, дрожа всем телом и всхлипывая, с ужасом представляла, что оставшуюся жизнь ей, по-видимому, придется провести в кутузке. Только сейчас она почувствовала, как сильно раскачивалось судно; ей тут же стало нехорошо от этой качки, несмотря на то что она практически не пила. «У меня нервный срыв, меня лихорадит, я больна и должна умереть, это будет справедливая расплата», — беспрерывно крутилось в ее голове.

Она перенервничала и устала, об избавительном сне не было и речи. Но для чего дочь собирала аптечку в дорогу? Снотворного Эллен не обнаружила, зато нашла средство против морской болезни и упаковку проверенного экстракта валерьяны с хмелем. В результате Эллен погрузилась в тревожное полузабытье с кошмарами.

Бедная Амалия была настолько смущена тем, что оказалась в чужой постели рядом с похрапывающим баритоном, что за всю ночь практически не сомкнула глаз. Тем временем часы показывали почти десять утра, пора было что-то предпринять, чтобы вовремя добраться до Монако. Первым делом требовалось встать и принять холодный душ, чтобы взбодриться.

Вспомнилась история с бабушкой, которая забеременела после разового выездного спектакля какого-то театра. А что, если и с ней такое же? Особой разницы между актерами и певцами нет, и те и другие — кочевое племя, и те и другие смываются, когда становится жарко. Амалия никогда не принимала пилюль, вместо этого требовала от Уве предохраняться, и до нынешнего дня все шло нормально.

Она попробовала вспомнить, что было ночью, и для этого стала трясти того, с кем разделила постель. Баритон же лишь перевернулся на другой бок, рассерженно пробурчав под нос что-то нечленораздельное, и опять уснул. А ну его, решила Амалия, пойду в порт, найду остальных и там выясню, что будем делать дальше. В конце концов, господа связаны твердыми обязательствами перед круизной компанией и не могут нарушить договор.

Дождь, к счастью, ушел. Вымокшие певцы сидели в бистро, пили кофе с молоком и выглядели так, словно их выплюнули. Телохранители владельца яхты сообщили, чтобы раньше двенадцати они и не думали соваться на яхту: мол, до полудня владелец никого не принимает.

Амалия подсела за столик, а тенор пошел в гостиницу поднимать баритона.

— High noon, — проревел бас, когда маленькая группа уже стояла напротив яхты.

И в самом деле, царь лично изволил их принять. Он соответствовал всем положенным стереотипам: вышел в купальном халате золотого цвета, на мизинце сверкал огромный алмаз; на забавном английском он от души посмеялся над проблемами немцев и предложил шампанского. Прежде чем певцам выпала возможность выдвинуть требования, им пришлось — разумеется, в ответ на горячие просьбы хозяина — исполнить русскую колыбельную, которая вышла у них скорее плохо, чем хорошо. После чего царь взял мобильный телефон и вызвал скоростной катер. Затем открыл бумажник, выписал чек и милостиво отпустил героев. Всего через час они были готовы отправиться в Монте-Карло.

— В общем и целом прошло неплохо, — сказала Амалия, а про себя понадеялась, что ночь не повлечет более неприятных последствий.

Как все обрадовались, когда увидели стоявший в порту Монте-Карло свой роскошный круизный лайнер!

Эллен проснулась от телефонного звонка. Еще плохо соображая, она сняла трубку. Звонил Герд.

— Так ты жив! — прошептала она с невероятным облегчением.

— А как же иначе? А-а, ты, наверное, узнала, что я задержался у дяди доктора. Ты, случайно, не знаешь, куда могла деться Ортруд?

— Понятия не имею, — призналась Эллен. — Может, где-то курит, может, лежит в шезлонге и дышит свежим воздухом. Лично я сегодня ночью страдала морской болезнью, наверное, и ей было нехорошо.

— Сдается мне, она перенесла нечеловеческие страдания. Здесь так насвинячено и воняет соответственно. Только отдохнул, а тут такое… снова все на нервах. Или она решила таким мерзким образом повторить свою выходку и где-то прячется, или…