Забытый замок - Антонина Клименкова

— Верни хозяйке. — Имелась в виду запыхавшаяся дама в розовой шляпке, неуклюже спешившая за любимицей в не предназначенных для погони модельных босоножках и жалобно взывавшая на бегу: «Мими! Ко мне! Рядом!»

Вик, как истинный джентльмен, бросился успокаивать владелицу спасенной Мими.

Случайный прохожий, который стоял неподалеку и внимательно рассматривал свой сотовый телефон, бросил на нас злобный взгляд, презрительно фыркнул и зашагал прочь.

Энтони тоже заметил этого типа. Неуловимое движение — и в руке появился тонкий стилет, который немедля полетел вслед незнакомцу. Лезвие по самую рукоять вошло в спину, ровно между лопаток. Охнув, субъект серой пылью осыпался на асфальт.

Ни один прохожий не обратил на данное происшествие внимания.

— Собачий демон, — пояснил Энтони. — Терпеть их не могу. Мерзкие, трусливые типы.

Меня же интересовал другой вопрос:

— Сколько ножей ты с собой носишь? Не тяжело?

— Сегодня все дома забыл, — вздохнул он. — Ты про этот? Элементарная эмуляция энергии, низведенная до грубой материи.

— Хорошие дела — это, конечно, хорошо, — вернувшись, заявил Вик. — Но что делать с моим дежурством?

Он показал Энтони какой-то листок с печатью. Тот изучил документ и присвистнул:

— Ничего себе наряд вне очереди! Шестьсот мелких пакостей. Да ты до вечера провозишься!

В общем, как мне объяснили, Вика оштрафовали по самой высшей мере и самой противной работой — доставлять мелкие неприятности каждому встречному-поперечному, причем не повторяясь.

— Это надо серьезно обдумать, — решил Тони, и мы зашли в кафе выпить чего-нибудь холодненького и освежающего — для поддержания мозговой деятельности.

— Вик, а ты пробовал фокус с…

— Пробовал.

— А номер с…

— Тоже.

— И…

— Я все классические приемы уже использовал, — горестно сообщил Вик. — Больше никаких идей.

Мы погрузились в раздумье.

В кафе посетителей было немного. Официантки разносили заказы неторопливо, зная, что за предстоящий вечер набегаться еще успеют. Кроме нас, сюда заглянули еще три пары (две — деловые партнеры с папками бумаг между чашками кофе и одна влюбленная парочка). Да за столиком у входа молодая мамаша (а может, нянька) никак не могла успокоить раскапризничавшегося ребенка.

— Посмотрите, — тихо сказала я, — вон за тем столиком парень закурил.

— Ну и что?

— Потушите ему сигарету.

Вику моя мысль понравилась. И пять минут несчастный посетитель кафе не мог понять, почему его сигарета гаснет, едва он уберет зажигалку.

Потом у другой посетительницы десять раз подряд с грохотом падала на пол сумочка, соскальзывая со спинки стула. У следующей дамы, спикировав бомбардировщиком, в чашке с кофе утопилась муха. Третья, по вид типичная секретарша, нечаянно задела стакан с томатным соком, отчего тот упал, облив в полете светлый костюм ее шефа. (Правда, зачтется ли эта выходка, не знаю, таи как хоть внешне дама и расстроилась хуже своего шефа в глубине души она очень даже происшествию порадовалась.) Далее у кого-то ключи от машины с брелоком сигнализации упали в вазочку с растаявшим мороженым! А кто-то задел чайную ложечку, и сей предмет, крутясь и звеня, угодил в глубокое декольте собеседницы.

Воодушевленный успехом, Вик заявил, что теперь он и сам справится, и покинул нашу компанию, устремясь к трудовым подвигам.

— Только не переусердствуй! — напутствовал друга Энтони. — Не забудь, это все-таки временная работа!

Меж тем дитя за столиком справа от входа вовсе разбушевалось. Замученная капризами мамаша уже не знала, чего еще ему надо и чем его успокоить.

— Даже не охрипнет, террорист малолетний!

— Имеет право, — сказал Тони. — Пойдем-ка отсюда, сейчас здесь станет жарко.

— Это еще почему?

— Этот ребенок умрет через пару минут. Ладно, теперь придется остаться, только сиди на месте.

Я едва не поперхнулась соломинкой коктейля:

— Как это — умрет?

— Смотри в окно. Сейчас красный джип захочет на большой скорости обогнать грузовик. Но водитель не заметит встречный школьный автобус. Чтоб избежать столкновения, джип развернется на тротуар и въедет в стену кафе. Никто не пострадает, кроме этого ребенка. Опасный перекресток, здесь постоянно случаются какие-то аварии.

— А можно что-нибудь сделать, чтобы жертв вообще е было?

— Нет, он должен умереть.

Ну должен — не должен, а попробовать можно. Хоть времени осталось мало.

Я сорвалась с места и почти подбежала к столику у входа.

«Стой! Ты с ума сошла, Венера! Этого НЕЛЬЗЯ делать!»

Мамаша стала извиняться за шум, но я ее перебила:

— Что вы! У вас замечательный ребенок! Просто ангел. Разрешите угостить его мороженым?

— Не люблю молозеное! — заныло дитя. — Хосю пилозеное!

— Вот славно! Пойдем, сам выберешь.

Краем глаза я увидела, как за окнами пронесся красный джип, и вздохнула с облегчением.

Но лишь пара шагов к витрине буфета — и кафе сотряс страшный грохот. Я обернулась и задохнулась от ужаса, не успевая ничего понять…

Тут время снова остановилось. Второй раз за сегодняшний день.

— Сумасшедшая! — рявкнул Энтони, выдернув меня из щели между витриной с тортами и кабиной автопоезда.

Многотонный грузовик, пробив стеклянные двери и часть стены, проехал через весь зал, подминая под себя столы и стулья. Лобового стекла в кабине не было, лишь осколки. Смятое железо крыши скрывало от меня голову водителя, но его белая форменная куртка была уже вся в крови. Фургон, большей частью оставшийся снаружи, накренился — сейчас упадет набок. Сквозь прорванную обшивку кузова виднелся груз — длинные ярко окрашенные баллоны. Кажется, в таких перевозят газ.

Автобус со школьниками тоже был здесь. Через разбитые окна я видела, как он медленно движется вперед, в направлении фургона. Два метра — и они столкнутся.

— Тони, я не хотела… — пролепетала я.

— Нельзя вмешиваться в ход судьбы! — зло процедил он.

«Я сам виноват, не должен был тебе говорить. Смертным нельзя знать о будущем, так же как нельзя исправить прошлое».

— Но почему? Разве этот ребенок совершил какое-то зло?

— Это не имеет значения! В мире есть силы могущественней добра и зла. И им не принято задавать вопросов.

Он подошел к застывшему мальчику и, сдавив ладонями маленькую голову, резким движением повернул. Хрустнули позвонки.

— Но зачем?!