Когда пробьет восемь склянок - Алистер Маклин

- Я не нанимаю вас,- сказал я устало. Слишком многих мне пришлось переубеждать в эту ночь, чтобы бороться еще с Тимом Хатчинсоном.- Страховая компания назначила премию. Я имею указания предложить половину вам.

- А, ну это совсем другое дело. Я не прочь облегчить карманы страховой компании. Но не половину, Калверт, не половину. Ведь тут работы на один день, после того, что вы уже сделали. Двадцать пять процентов нам, а двадцать пять вам и вашим друзьям.

- Вы получите половину. Другая половика пойдет на компенсацию тем, кто пострадал от них. Например, в Эйлен-Ораве есть старая супружеская чета, которым кроме мечты жить дружно и умереть в один день нужно еще как-то прокормиться до этого дня.

- А вы ничего не получаете?

- Я получаю свое жалованье, размер которого я обсуждать не собираюсь, потому что это больной вопрос. Работник службы безопасности не имеет права на премию.

- Вы хотите сказать, что можете быть избиты, застрелены, наполовину утоплены и искалечены при очередной попытке вас прикончить, и все это за какое-то вшивое жалованье? Вы нормальный, Калверт? Какого черты вы этим занимаетесь?

- Это не оригинальный вопрос. Я задавал себе такие вопросы раз по двадцать в день. А иногда и чаще. Но эти времена уже прошли.

- Я пойду поднимать мальчиков. Их имена эти хранители золота должны выбить на мраморе. Или выгравировать. Мы будем на этом настаивать.

- Награда полагается в виде премии и никакой другой. В зависимости от того, какую часть товаров удастся спасти. Мы очень надеемся найти груз с "Нантсвилла". Много шансов на то, что найдем. Премия составит десять процентов. Ваших - пять. Минимум, на который можете рассчитывать вы и ваши ребята, это четыреста тысяч фунтов, максимум - восемьсот пятьдесят. Тысяч фунтов, я имею в виду.

- Повторите еще раз... - Он посмотрел так, словно ему на голову упала башня лондонского Тауэра. Я повторил, и спустя некоторое время он смотрел так, словно на голову ему упал всего лишь телеграфный столб. Он строго сказал.- За такую плату можно рассчитывать на очень серьезную помощь. Больше и говорить нечего. Выкиньте из голову всякие мысли насчет объявления в газете. Тим Хатчинсон - ваш.

Он провел "Шарман" между Сциллой и Харибдой на выходе из этого ужасного залива на полном ходу. Покрытые пеной рифы тянулись к нам с обеих сторон. Он, казалось, не замечал их. Да он просто не смотрел на них! Двое его мальчиков - этакие заморыши ростом шесть футов и два дюйма или около того - всю дорогу откровенно зевали от скуки. Хатчинсон установил точное место расположения "Файркреста" задолго до того, как я вообще начал различать контуры судна в тумане, и подвел к нему "Шарман" так аккуратно, как я бы сумел прижать свой автомобиль к бордюру ясным днем - да и то в лучшие мои времена. Я перепрыгнул на борт "Файркреста"^, что вызвало там страшный переполох, поскольку ни дядюшка Артур, ни Шарлотта не услышали даже шороха при нашем появлении. Объяснив им ситуацию и представив Хатчинсона, я вернулся на "Шарман". Пятнадцать минут спустя, закончив радиосеанс, я вновь оказался у себя на борту.

Дядюшка Артур и Тим Хатчинсон были уже закадычными друзьями. Бородатый гигант-австралиец был предельно учтив и респектабелен, не забывая добавлять обращение "адмирал" к каждой своей фразе; дядюшка же был искрение рад и чувствовал себя обязанным Тиму за его появление на борту. Что касается меня, то я почувствовал, что мой авторитет капитана судна поставлен под сомнение, и так оно и было.

- Куда мы теперь направляемся? - спросила Шарлотта Скурос. Я был несколько ошарашен тем, что она так же искренне радовалась присутствию Хатчинсона, как и дядюшка Артур.

- Даб-Сгейр,- сказал я.- Пора навестить лорда Кирксайда и его очаровательную дочь.

- Даб-Сгейр! - Она отпрянула от меня.-Вы же говорили, что ответ надо искать в Эйлен-Оране или на Крэйгморе?

- Так оно и было. Но только ответы на некоторые частные вопросы. Но конец пути - на Даб-Сгейр. Конец пути и конец радуги.

- Вы говорите загадками,- сказала она холодно.

- Только не для меня,- охотно пояснил Хатчинсон.- Конец радуги, мадам, это место, где зарыт котелок с золотом. Так говорят легенды.

- Что касается меня, я предпочел бы котелок с кофе,сказал я.- Кофе для четверых, и приготовлю я его сам, собственными честными руками.

- Я бы предпочла пойти спать,- сказала Шарлотта.- Я очень устала.

- Вы сварили кофе для меня,- сказал я с шутливой угрозой.Теперь придется выпить мой. Все должно быть по-честному.

- Ну, тогда побыстрее.

Я сделал все очень быстро. Поставил четыре чашки на жестяной поднос, всыпал в каждую солидную дозу растворимого кофе, добавил в каждую молока и сахара, а в одну из них кое-что еще. Недовольства качеством кофе не возникло.

- Не понимаю, почему бы вам всем троим не пойти спать? спросил Хатчинсон, осушив свою чашку.- Или вы думаете, мне нужна помощь? Вне всякого сомнения, в помощи он не нуждался. Шарлотта Скурос отправилась спать первой - она вдруг почувствовала себя очень сонной, в чем я ничуть не сомневался. Она уснет крепко. Дядюшка Артур и я ушли чуть позже, Тим Хвтчннсон пообещал разбудить меня, когда мы подойдем к берегу с западной стороны Даб-Сгейра. Дядюшка Артур закутался в плед на диване в салоне. Я пошел в свою каюту и лег.

Я лежал три минуты, потом встал, взял трехгранный напильник, осторожно выбрался в коридор и постучал в дверь каюты Шарлотты. Ответа не было, поэтому я открыл дверь, вошел, бесшумно запер дверь и включил свет. Она, разумеется, спала, она была за миллион миль отсюда. Она даже не смогла добраться до постели и улеглась прямо на ковре, не раздеваясь. Я положил ее на койку и накрыл парой одеял. Но прежде приподнял край рукава и изучил следы, оставленные веревками.

Каюта была не очень большой, и потребовалась лишь одна минута, чтобы найти то, что я искал.

Как Тим Хатчиисон нашел этот старый пирс, несмотря на дождь, мрак н туман - это выше моего разумения. Может быть, он сам расскажет позднее. Он послал меня на нос с фонарем, но будь я проклят, если смог хоть что-то разглядеть. Он шел будто по радиопеленгу. Тим дал реверс мотору, подождал, пока нос судна фута на два уйдет под настил пирса, пока я выберу подходящий момент для прыжка, потом дал полный назад и исчез в тумане.

Всю дорогу от пирса до плато над ним я скользил и карабкался, поскольку никто не позаботился снабдить лестницу перилами хотя бы со стороны моря. А я вдобавок был тяжело нагружен. Фонарь, пистолет и моток каната - я не собирался подобно Дугласу Фербенксу взбираться на бастионы замка Даб-Сгейр, но мой опыт подсказывал, что канат не будет лишним во время увеселительной прогулки по острову с обрывистыми берегами. И кроме этих мелочей я нес нелегкое бремя моих лет, так что я еле дышал, когда выбрался наконец на вершину. Я повернул не к замку, а на север, вдоль поросшей травой полосы. Полосы, с которой взлетал на своем "Бичкрафте" старший сын лорда Кирксайда в тот день, когда он со своим будущим родственником разбились; полосы, над которой каких-нибудь двенадцать часов назад пролетали мы с Вильсоном после разговора с лордом Кирксайдом и его дочерью; полосы, в самом конце которой я надеялся найти то, что ищу, но не был уверен, что найду. Не был уверен тогда. Теперь я был уверен.