Между нами горы - Нора Робертс

— Ну и кто он? Кто его преследует? Как он туда попал?

Джордан взял колу. Что может быть приятнее, когда человек, разделяющий твою страсть к книгам, интересуется написанным тобой?

А тот факт, что партнер по литературной дискуссии — очень сексуальная и абсолютно голая женщина, многократно усиливает удовольствие.

— Долгая история. Скажем, так. Это человек, который наделал ошибок, а теперь ищет способ их исправить. В процессе обнаруживает, что ответов не существует, а искупление — настоящее искупление — будет стоить очень дорого. Но любовь, истинная любовь, стоит того.

— Что он натворил?

— Предал женщину, убил мужчину. — Джордан кинул в рот еще несколько чипсов, прислушиваясь к шуму дождя — за окном и в воображаемом лесу. — Полагал, что у него есть серьезные основания и для того, и для другого. Возможно. Вопрос в том, насколько серьезные.

— Ты пишешь, тебе и разбираться.

— Нет, разбираться должен он. Это часть искупления. Ему не дают покоя сомнения. И преследователю тоже.

— А кто его преследует?

Джордан усмехнулся:

— Прочитай книгу.

Дана снова вонзила зубы в яблоко.

— Прибегаешь к рекламным трюкам?

— Я должен зарабатывать на жизнь. Даже банальными сюжетами и ходульными персонажами. Одна из твоих красочных характеристик моей работы.

Дана предпочла не развивать эту тему.

— Я библиотекарь. Бывший библиотекарь, — поправила себя она. — И собираюсь открыть книжный магазин. Я люблю все книги.

— Но одни больше, а другие меньше.

— Это скорее вопрос личных предпочтений, чем профессиональная оценка, — Дана попыталась выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала. — Коммерческий успех свидетельствует о том, что ты пишешь книги, которые нравятся массовому читателю.

Джордан покачал головой. Ему вдруг захотелось курить.

— Никто так не умеет унизить, похвалив, как ты.

— Я не это имела в виду.

Дана поняла, что вырыла себе яму. Но нельзя же признаться, что она его поклонница, тем более сидя голой в кровати и жуя чипсы. Неловко стало бы обоим.

А искренняя похвала прозвучала бы как лесть.

— Ты делаешь то, что всегда хотел делать, Джордан, причем успешно. Ты можешь собой гордиться.

— Кто бы спорил! — Он допил колу и отставил банку, а потом сомкнул пальцы на лодыжке Даны. — Все еще голодная?

Довольная, что он сменил тему, Дана закрыла пакет с чипсами и бросила на пол рядом с кроватью.

— Естественно, — прошептала она и упала в объятия Джордана.

Ему не следовало так сильно переживать и раздражаться. Он и не предполагал, что всем нравятся его книги, и давно научился не обижаться на разгромные рецензии или нелестные отзывы читателей.

Он не относится к тем чувствительным, темпераментным художественным натурам, которые впадают в истерику из-за малейшей критики, но пренебрежение Даны нанесло серьезный удар по его самолюбию.

А теперь стало еще хуже, размышлял Джордан, мрачно глядя в окно. И чего это она так добра к нему? Было бы легче вынести язвительные комментарии относительно его таланта, высокомерные замечания по поводу жанра, в котором он работает, чем это ласковое, снисходительное похлопывание по плечу.

Он сочинял триллеры, зачастую выходя за рамки жанра в пользу психологии, а Дана считала его книги банальным ремеслом, направленным на удовлетворение самых непритязательных вкусов.

Джордан мог бы смириться, будь Дана действительно утонченной интеллектуалкой, но это не так. Она просто любит книги. Ее квартира забита ими, причем на полках достаточно много книг легкого жанра.

И ни одной книги Джордана Хоука.

Конечно, это серьезный удар по его самолюбию.

Вернувшись в спальню и увидев, что Дана склонилась над его ноутбуком, Джордан испытал удовлетворение — ему показалось, что она живо интересуется сочиненной им историей, но ее всего лишь разобрало любопытство, как она выразилась.

Лучше отбросить эти мысли. Надежно запереть, пока они не проникли слишком глубоко и не пустили корни.

Слава богу, они с Даной снова стали любовниками. И хочется надеяться, скоро снова станут друзьями. Он не желает терять Дану — любимую женщину и отличного товарища — из-за того, что не может пережить ее равнодушие или неодобрение.

Дана не представляет, как это важно для него: быть писателем. Откуда ей знать? Конечно, для нее не секрет, что эта профессия была его заветным желанием, мечтой. Но она не догадывается, почему это так важно для него. Он никогда ей не говорил.

Он очень многое ей не рассказывал, признался сам себе Джордан.

Его работа… В юности он часто приносил Дане свои сочинения и, естественно, радовался и гордился, когда она их хвалила, хотела обсудить, высказывала свое мнение.

Дело в том, что ее мнение — на чисто практическом уровне — Джордан ценил чрезвычайно высоко, однако он никогда не говорил Дане, насколько важен для него успех. Успех как мужчины и успех как писателя. Разумеется, ради себя самого. И ради матери. Джордан понимал, что это единственный способ отблагодарить мать за все, что она для него сделала, за все, от чего отказалась ради него, за все ее труды и заботы.

Он никогда не признавался в этом — ни Дане, ни кому-либо другому. Не делился ни с кем ни своим личным горем, ни всепоглощающим чувством вины, ни страстным желанием успеха.

Значит, и сейчас нужно отбросить эти мысли и сосредоточиться на восстановлении того, что можно восстановить, а то, что восстановить нельзя, построить заново.

Искупление требуется не только герою его новой книги.

Дана терпела до тех пор, пока не покрасила целую стену в комнате, которая должна была стать главным залом салона Зои. За утро она несколько раз прикусывала язык, уговаривая себя подождать еще немного, а затем внутренний спор вспыхивал снова.

В конце концов Дана решила, что дальнейшее молчание будет оскорблением для их дружбы.

— Я переспала с Джорданом, — выпалила она, не отрывая глаз от стены, которую красила, и ожидая, что подруги немедленно набросятся на нее с вопросами и комментариями.

Подождав пять секунд, Дана повернула голову и поймала взгляд, которым обменялись Мэлори с Зоей.

— Вы знаете? Уже в курсе? Хотите сказать, что этот подлый самовлюбленный мерзавец бросился прямо к Флинну, чтобы похвастаться, что он меня трахнул?

— Нет. — Мэлори с трудом удерживалась от смеха. — По крайней мере, мне ничего не известно. А я уверена: если бы Джордан что-нибудь рассказал Флинну, Флинн обязательно поделился бы со мной. В общем, мы не в курсе. Просто… — Она замолчала и подняла взгляд к потолку.