Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

дошли до территории современного Пакистана, Афганистана и так называемого Мавераннахра (современные Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан и Киргизия). Они проникли в Северную Африку и в 698 г. захватили Карфаген, положив конец византийскому господству в регионе. Затем они двинулись через Алжир к территории сегодняшнего Марокко на западном побережье континента. В 711 г. они пересекли Гибралтарский пролив и начали продвигаться по Пиренейскому полуострову. Приход ислама на территорию современных Испании и Португалии положил начало многовековому существованию исторической области Аль-Андалус.

Согласно ат-Табари, обреченный халиф Осман как-то сказал, что единственный способ захватить Константинополь – сначала взять под контроль Испанию[260]. Однако маловероятно, что именно эта грандиозная стратегия лежала в основе омейядского вторжения в 711 г. Гораздо вероятнее другое: после того как арабы открыли для себя путь через Северную Африку, умеренный климат и плодородные земли Южной Европы показались им более привлекательными для дальнейшего расширения, чем безжалостные просторы Сахары. Задача наверняка представлялась им не слишком трудной. Старая римская провинция Испания находилась в руках вестготов. Несмотря на свои успехи в эпоху варварских миграций, вестготы так и не смогли создать крупную региональную державу. Десятилетиями люди из Марокко переплывали проливы, чтобы грабить земли вестготов, и сейчас были все основания полагать, что военная машина Омейядов, усиленная марокканскими войсками, пойдет тем же путем.

Как оказалось, они не просто пошли тем же путем – они промчались по этому пути, сметая все перед собой. Под энергичным руководством генерала Мусы ибн Нусайра силы Омейядов за три года полностью вытеснили вестготов из Испании. Автор так называемой «Мосарабской хроники»[261] сохранил отчет очевидца, по словам которого Муса «предавал огню прекрасные города, приказывал распинать на крестах знатных и сильных людей, а подростков и младенцев резать кинжалами»[262]. В битве при Гвадалете в 711 г. вестготский король Родерик был убит, и его королевство оказалось беззащитным перед захватчиками. «Даже если бы каждый член тела превратился в язык, людям не под силу было бы описать, в какую груду развалин превратилась Испания и сколько зла она претерпела»[263][264], – сокрушался мосарабский летописец.

В 714 г. последний вестготский король Ардо принял власть в жалком королевстве, сократившемся до полоски земли между Безье (сегодня во Франции) и Барселоной. Он правил около семи лет, и после его смерти в 720 или 721 г. с вестготами было покончено. Можно спорить, что именно оказалось главной причиной стремительного падения державы, продержавшейся триста лет, – хрупкость верховной власти или непреодолимая мощь напавших на нее мусульман. При общей разрозненности летописных источников VIII в. ответить на этот вопрос нелегко. Ясно одно: королевство вестготов было далеко не единственным, обратившимся в прах под мечами арабов, а отступление вестготов ознаменовало коренной перелом в истории Пиренейского полуострова.

Таким образом, к 720-м гг. Омейяды контролировали крупнейший конгломерат территорий со времен распада великой Римской империи в V в. Примерно тогда же они занялись их внутренним обустройством. Главными инструментами перемен были язык и архитектура, а самыми влиятельными фигурами того времени – пятый и шестой омейядские халифы, Абд аль-Малик (685–705) и его сын аль-Валид (705–715).

Абд аль-Малик стал халифом в разгар второй фитны, когда все мусульманские провинции охватило открытое восстание. Ему предстояло в первую очередь восстановить единство и укрепить власть Омейядов в продолжающем расширяться исламском мире. Он добился этого путем централизации власти, назначив в провинциях могущественных наместников, отвечавших непосредственно перед его двором в Дамаске. В числе этих людей были исключительно одаренный аль-Хаджадж ибн Юсуф, благодаря которому Омейяды сохранили власть в Ираке, и брат аль-Малика, Абд аль-Азиз, твердой рукой управлявший Египтом из резиденции в Фустате. Помимо удачных личных назначений, аль-Малик предпринял ряд революционных мер, позволивших внедрить власть Омейядов в повседневную жизнь простых людей, как правоверных мусульман, так и немусульман.

Одной из наиболее важных реформ аль-Малика стал выпуск монет. Выйдя за пределы Аравии, мусульмане поначалу старались сохранять сложившиеся на завоеванных землях системы коммерческого и денежного оборота[265]. Однако в 690-е гг. все изменилось: по приказу аль-Малика монетные дворы в бывших византийских и персидских провинциях начали чеканить новые деньги. Их вид недвусмысленно заявлял о характере новой империи Омейядов. Вместо золотого византийского солида, главной средиземноморской валюты, хорошо знакомой всем со времен Константина Великого, контролируемые Омейядами монетные дворы начали выпускать другую монету – динар. На первых динарах был изображен в полный рост халиф во всем блеске псевдоимперского великолепия – очевидно, этим аль-Малик хотел показать, что он ничем не уступает императору в Константинополе. Правда, уже в 697 г. от подобных изображений отказались, поскольку они плохо сочетались с высказываниями Мухаммеда об идолопоклонстве. На динарах начали чеканить цитаты из Корана и другие благочестивые изречения, написанные куфическим письмом, восхвалявшие имя Аллаха и прославлявшие его милосердие и сострадание[266].

Монетное производство всегда было инструментом не только торговли, но и политической пропаганды, и денежная реформа Омейядов в этом смысле не открыла ничего нового. Все имевшееся на мусульманских землях старое золото под страхом наказания собрали и переправили в Дамаск, чтобы там перечеканить его на динары. Качество новых монет было безукоризненным, в полном соответствии со строками Корана: «Наполняйте меру сполна, когда вы отпускаете мерой, и взвешивайте на точных весах»[267]. В то же время, хотя уже не в такой спешке, были перечеканены и введены в обращение новые серебряные и медные монеты – дирхемы. Серебряные монеты чеканили во всех мусульманских землях, но выпуск золотых монет жестко контролировался Дамаском. По этой причине дирхемы нередко повторяли своей формой и весом те монеты, которые раньше имели хождение в том или ином регионе. Однако все они имели общее внешнее отличие: с монет исчезли изображения прежних неверных королей, и вместо них появились глубокомысленные и благочестивые арабские изречения, отсылавшие к откровениям Мухаммеда. Они ежедневно проходили через руки купцов и рыночных торговцев повсюду, от берегов реки Тахо в Испании до берегов реки Инд далеко в Азии.

Все эти перемены составляли часть более широкой картины. Когда халиф аль-Малик ввел в оборот мусульманскую монету, язык украшавших ее надписей был почти незнаком даже самым образованным людям, пользовавшимся этими деньгами. Как мы упоминали, сначала первые халифы не вмешивались в систему денежного оборота на завоеванных землях, а также не стремились навязывать массам ислам. Мусульмане предпочитали облагать неверных повышенным налогом и изолировать своих колонистов в недавно основанных гарнизонных городах. В результате умма распространилась по миру широко, но не слишком глубоко. Аль-Малик задумал изменить это и для этого решил обратиться к проверенному временем способу – задействовать средний класс.

Примерно в 700 г. аль-Малик распорядился, чтобы государственные служащие в его державе пользовались только одним языком – арабским. Подавляющее большинство населения халифата составляли неарабы, и самыми распространенными языками среди