Забытые кости - Вивиан Барц

Медицинский эксперт Сальвадор Мартинес взял трубку после первого звонка.

– У тебя, кажется, полный рот. Снова ешь в морге?

– Виновен. Шоколадный круассан.

Сьюзен хихикнула.

– Ты отвратен. Отвратнее тебя на свете нет.

– Ха! Что ж, горжусь тем, что ты так думаешь. – Сьюзен услышала улыбку в его голосе. – Тебе повезло, что не позвонила вчера, – ел спагетти. И ты не захочешь знать, чем я тогда занимался. Автобус с туристами перевернулся на шоссе…

– Ты прав. Я не хочу знать, – торопливо сказала Сьюзен – на случай если ему вздумается поделиться с ней подробностями.

Она представила семью Сэла за ужином: все внимательно слушают, а он потчует близких рассказом о прошедшем рабочем дне – как вынимал мозги, ломал ребра, распиливал грудные клетки. Мартинесы не были какими-то чудовищами; просто их семья принимала жизнь во всей ее полноте и разнообразии, с непоколебимым оптимизмом, и на известие о том, что их дом сгорел, отреагировала бы так же, как и на новость о выигрыше в лотерею. Бойскаутский дух высшей пробы. Сэл был тем человеком, который носил титул семьянина с гордостью, как знак почета.

– Так чем могу помочь?

– Я… – Сьюзен замялась, не зная, как сформулировать просьбу, не давая понять, что она действует в обход Эда и ФБР, хотя сейчас для этого в любом случае было уже слишком поздно. Она уже звонила в морг пару раз в начале недели, не то чтобы вытягивая из Сэла информацию, но и не останавливая, когда ему хотелось разгласить подробности, знать которые, по мнению начальства, ей не полагалось. Информацию, например, о том, что в кармане одной из жертв они нашли джеки и биток. Или данные о количестве найденных тел. В новостях этот счет продолжали занижать.

В конце концов Сьюзен решила говорить прямо, хотя и понизила голос, зная, что ее могут подслушать.

– Я звоню насчет Фермы смерти.

Ферма смерти. Сьюзен ненавидела это название, но теперь им пользовались все.

– ФБР все еще скрывает? – сделал вывод Сэл.

– Ну…

– Да, они уже многих здесь разозлили. Вчера вечером из Фриско приехала еще пара их парней. Такая приятная компания… – Он фыркнул. – Приходят, корчат из себя черт знает кого, словно они тут хозяева. Может, я и не учился в Куантико[27], но и медицинскую степень не в коробке крекеров нашел.

Узнав, что Сэл тоже исключен из круга избранных, Сьюзен почувствовала себя немного лучше – значит, в неведении держат не только ее одну. Впрочем, как она подозревала, недовольство Сэла проистекало по большей части из того, что у него, как у специалиста, имелось собственное представление о работе подведомственного участка. Судмедэксперты известны ревностным отношением к своей территории и нелюбовью к вторгающимся на нее чужакам.

– И в чем проблема? – поинтересовалась Сьюзен.

– Считают, что мы работаем слишком медленно, – то есть они так думали, но потом запели по-другому, когда увидели, в каком состоянии тела. Как думаешь, не будет ли непрофессионально с моей стороны показать им средний палец и сказать: «Я же вам говорил»?

Сьюзен усмехнулась, представив, как Сэл воплощает задуманное в действительность.

– А я думала, они только со мной такие неприветливые…

– Неприветливые или нет, в данном случае неважно. Держу пари, некоторые из этих парней отправили бы собственную мать в реку, если б это означало продвижение по карьерной лестнице.

– Ха.

– Какого рода информацию ты ищешь?

– Не хочу тебя беспокоить, если ты занят…

– Сьюзен, перестань. Не смей играть со мной в скромницу. После того, что ты сделала для моего отца, я ради тебя всегда наизнанку вывернусь, если потребуется.

Сьюзен покраснела. Как и всегда, когда Сэл вспоминал о том случае, когда она спасла жизнь его отцу. Она не была тогда при исполнении и обедала в парке, а потом заметила, что с пожилым джентльменом, спокойно сидящим на скамейке напротив, творится неладное. Оказалось, у него был инсульт. Позже медики сказали, что он умер бы, если б она не сделала вовремя искусственное дыхание.

– Ты ничем мне не обязан из-за пустяка, Сэл.

– Для моего папы это был не пустяк. Он бы умер, если б не ты.

– Я просто не хочу, чтобы ты думал, будто я пытаюсь нажиться на этом, – сказала Сьюзен и, чтобы поднять настроение, добавила: – Может быть, я звоню так часто, чтобы услышать твой соблазнительный латиноамериканский голос.

– Ай-яй-яй, девочка!.. Ха! Должно быть, так оно и есть! – Сэл хрипло рассмеялся. – Серьезно, я для тебя всегда на месте, днем и ночью.

– Хорошо, хорошо. – Сьюзен уже смутилась. – Мне на самом деле интересно, есть ли что-нибудь новенькое? Тел по-прежнему двадцать одно? Я знаю, что они все еще продолжают поиски на ферме.

– Двадцать один ребенок, да.

– Что ты имеешь в виду? Есть не только детские тела?

– Нашли взрослое. Женщину.

– Старую? Молодую?

– Наше предположение: от двадцати до тридцати лет. Разложение зашло уже далеко. Никаких признаков сексуального насилия – по крайней мере, насколько мы можем судить. Тела в разном состоянии, одни в лучшем, другие в худшем; у этой женщины случай тяжелый.

– Ужасное дело, а теперь еще и странное… Педофила взрослая женщина вряд ли заинтересовала бы, вот почему мне интересно, откуда она взялась. И все-таки я рада за нее. В том смысле, что ее не изнасиловали. Они выяснили, кто она такая? ФБР?

– Понятия не имеют, – сказал Сэл. – Предполагаю, что она, как говорят на войне, сопутствующий ущерб, мать одного из детей, которых похитил Джеральд. Вероятно, вмешалась во время похищения, и он ее приложил. Ее останки – одни из самых старых, так что пройдет еще какое-то время, прежде чем мы сможем установить ее личность, если вообще когда-нибудь это сделаем.

– Ты сказал, из самых старых… Каков возрастной диапазон тел?

– Ты имеешь в виду возраст самих детей или то, как долго они мертвы? – уточнил Сэл.

Сьюзен на секунду задумалась.

– Как насчет и того, и другого?

– Сейчас скажу, но, опять же, это все приблизительно. Возраст детей варьируется от пяти до одиннадцати лет. Большинство в диапазоне от пяти до восьми.

– Господи… – Сьюзен поморщилась. – Ему определенно нравились помладше.

Сэл издал утробный звук в знак согласия.

– Что касается того, как долго они мертвы, то у некоторых счет идет на десятилетия. Хотя есть и посвежее.

– Насколько свежее?

– Совсем недавних нет, а последние умерли лет семь-десять назад. ФБР хочет, чтобы мы сначала сосредоточились на выявлении этих детей, последних. Требуют особой тщательности, но дело движется медленно.