Семья волшебников. Том 1 - Александр Валентинович Рудазов

— Правда?..

— Нет. А ты пролил.

И пихнула мужа в ответ. Тот поставил чашку и стал раздраженно испарять лужу.

Чужой. Гав. Чужой.

Тифон послал не только мысленное сообщение — он поднялся и трижды коротко гавкнул. Астрид сразу прервалась, сделала стойку и спрятала свою куклу-гохерримку. Лахджа тоже поставила чашку, а енот принес еще одну, положив на край блюдечка последнее печенье.

— Мир этому дому, — деловито сказал волостной агент Кустодиана, без спросу усаживаясь за столик. — Спасибо, кофе выпью.

— Чему обязаны, мэтр Аганель? — спросил Дегатти. — Просто заглянули в гости?

— Можно и так сказать, — с хрустом откусил от печенья агент. — Жалоба на вас, коллеги. Заявление поступило. Это вы напугали старичка Инкадатти?

— Напугала?! — изумилась Лахджа. — Да он сам кого хочешь напугает! Зашел в наш лес, ходит там молча!.. с ножом!..

— А здесь говорится обратное, — достал из пузатого портфеля лист бумаги Аганель. — Он сообщает, что просто собирал грибы, а его стал преследовать демон.

— Ну, допустим, не преследовать…

— Допустим, тут все написано. Еще кофе можно?.. спасибо. А печенье?.. кончилось?.. Может, еще что-нибудь есть?.. я конфеты очень люблю. Читаем жалобу. Мэтр Инкадатти ясно пишет: демон страшен, ликом безумен, набросился из кустов и принялся пужать меня, терзать, аки гарпия вислогрудая, да стращать, соблазнять всеми соблазнами паргоронскими…

— Вислогрудая, — повторила Лахджа. — Вот с-с-с… старый нехороший человек.

Последние слова она произнесла, косясь на Астрид, которая подошла ближе и пристально следила за бумагами волостного агента.

— Понимаю ваше негодование, — согласился тот. — Знаете, я-то вам верю. Нужно иметь очень специфичные вкусы, чтобы соблазнять мэтра Инкадатти. Но отреагировать обязан, жалоба подана по всем правилам.

— Большой опыт у старика… — пробормотал Дегатти. — Он еще на моего деда жалобы писал…

— Я на своей земле была, — проворчала Лахджа. — Что он там делал?

— А он говорит, что дело было на его территории, — возразил волостной агент.

— Так берем кадастровую карту и идем проверять! — решительно поднялась Лахджа.

— Да я вам верю, — не тронулся с места явно хорошо знавший их соседа Аганель. — Ну что, поздравляю вас. Теперь вы очередной враг Инкадатти. Он вас запомнил и взял на карандаш. Возможно, прямо сейчас этим карандашом что-то пишет.

— Сука старая… — очень тихо произнес Дегатти.

— Многие ваши соседи согласятся с этими словами. В общем-то, все. Вчера вот я к мэтру Пордалли ходил, проверять его усадьбу на предмет фальшивого золота и эльфийского чая. Вы знакомы с мэтром Пордалли?

— Нет, но наслышана, — заинтересовалась Лахджа. — И что, нашли золото и чай?

— Не нашел, о чем мы с мэтром Пордалли очень сожалели.

— Мам, а что такое эльфийский чай? — залезла на стул Астрид.

— Легкий наркотик, милая, — ответила Лахджа. — Он запрещен.

— Обычно на него смотрят сквозь пальцы, — пожал плечами Аганель. — Но если уж есть жалоба…

— А что еще запрещено? — спросила Астрид.

— Все, что причиняет вред окружающим, — охотно объяснил волостной агент.

— Это очень много всего…

Получив от Лахджи и Майно официальную объяснительную и опустошив кофейник, Аганель распрощался. Астрид посмотрела ему вслед и спросила:

— А помойки запрещены?

— Нет, милая, — ответила мама. — Если они в положенном месте.

— А если из них руки лезут?

— А ты где такое видела? — насторожился папа.

— Там, — неопределенно махнула Астрид. — У реки. Я мимо прошла, она за мной поползла, но вылезти не смогла.

Папа издал сдавленный звук. А мама спросила:

— Вылезти откуда?

— Из ямы.

— Какой ямы?

— С телами. Котя Соня сказал, что это бесполезное все. Мам, а что такое условки?

Лахджа изумленно моргнула. Яма с телами. Ее дочь просто гуляла по лесочку и нашла яму с телами.

Элитный райончик, говорите? Жаль, что агент уже ушел.

— Завтра проверим, что там за яма с телами, — пообещал муж.

Глава 10

Лахджа жила в Мистерии третий год. И ей тут нравилось. Больше, чем в родной Финляндии, и уж точно больше, чем в Паргороне. Но она не могла отрицать, что концентрация всякой нечисти и аномалий тут потрясающая. Порой шагу не ступить, чтобы не наткнуться на бродячего духа или проклятый артефакт.

Причины понятны. Тут огромное количество волшебников. Всякую нечисть тянет сюда, как мух на мед. Да и сами волшебники выделяют всякие астральные отходы.

У них, конечно, есть всякие службы мусорщиков и чистильщиков, но остров-то немаленький. Лахджа не знала точно, каких он размеров, но чисто навскидку — примерно с Великобританию. При этом жителей всего два миллиона, так что от тесноты никто не страдает.

Однако ей совершенно не хотелось, чтобы нечисть и аномалии загрязняли ее собственное поместье.

В Паргороне подобным, конечно, никого не удивишь, Паргорон почти на сто процентов состоит из нечисти и аномалий. Но здесь Лахджа хотела для себя иной жизни.

И особенно — для своей дочери, пусть та, строго говоря, тоже нечисть.

— Тут наша территория заканчивается, — сказала Лахджа, перешагнув корень. — Где-то вот здесь пролегает граница. Астрид, ты что, к соседям забиралась?

— Не знаю, — отвернулась девочка, крепко держа маму за руку.

— Вообще, у нас тут не гхьеты, — заметил Дегатти. — Никто не возражает, если по его куску леса кто-то гуляет. Тропки-то общие. Речка общая. Вот то, что за изгородью — туда нельзя, а по лесу и лугу можно ходить свободно. Обычно.

Вот и омут, о котором говорила Астрид. Лахджа уставилась на это мерзкое смрадище посреди лесочка, потом моргнула, отключая истинное зрение — о, вот теперь просто яма. Тоже не особо приятная на вид, с какими-то отходами на дне, но ничего криминального. Обычный смертный пройдет мимо, лишний раз не взглянув.

Но если видишь астрал — тут что-то непонятное и неприятное. На дне перекатываются невидимые туши, пульсирует плоть, отовсюду появляются и смотрят глаза. Вокруг тоже скверная активность — снует мелкая нечисть, какие-то крохотные уродцы. Вьются над омутом мошкарой, приникают к стокам, пьют оттуда.

— Ну, кажется, ничего страшного… — протянула демоница.

— Да, я тоже ожидал большего, — согласился муж. — Яма с телами… Это ж просто скотомогильник.

— А руки