Снежинка для демона - Александра Горохова

никуда не торопятся и просто ждут. Ждут, когда силы меня покинут, магия иссякнет и мы готовые попадем им прямо в пасть. И с каждым мигом нарисованная воображением картина становилась все реальнее. Ментальный щит жрал слишком много энергии, да и крыльями я просто не смогу махать вечно. Они и так уже ноют. Мышцы спины подбираются к опасному пределу. Дочь конечно легонькая, но все же не пушинка.

Мои мысли прервало завывание ветра и внезапно наступивший холод. Сердце забилось чаще и я оглядел двор, но Виктории не увидел. На внешне стороне купола оседали снежинки, тая и скатываясь вниз маленькими ручейками. Как за стеклом…

— А вот и мама, — дочь улыбнулась светлой улыбкой.

Спросить где, я не успел. Небо над нами внезапно очистилось от туч, залив бледным лунным светом место побоища. А затем… вспыхнули огни северного сияния. Оно разгоралось медленно, неуверенно, но чем ярче становилось, тем сильнее холодало вокруг. Трава покрылась искрами инея, вспыхивавшего бриллиантами в неверном сиянии луны. Удивились все, даже адские псы, которые плюхнулись на свои поджарые задницы, задрав морды к ночному светилу и редкому явлению. И такая тишина настала… ага, не хватает слов: «и только мертвые вдоль дороги с косами стоят… и тишина». Которая, в общем оказалась не вечной. Завывание ветра взялось словно из ниоткуда, а еще удивительнее оказалось появление вьюги, которая рассыпала натуральные сугробы искристо белого снега и бесновалась между застывшими и ничего непонимающими псами. И это, при абсолютно чистом небе, северном сиянии и в полном нашем молчании. И наконец, вьюга опала и на месте застыла моя королева. Снежная королева. С лицом полным равнодушного величия и яростью в глазах.

А собаки растерялись. В этот момент я так явно ощутил эту их растерянность, что едва не спикировал вниз. Виктория подняла руки на уровень груди, и с ее раскрытых ладоней ударили синие лучи морозного заклинания, которое бесполезно расплескалась по мордам тварей.

— Они имунны к магии льда и огня, — любезно пояснил я, планируя вниз под яростный взрык очнувшегося от растерянности вожака.

— Да ты что, — огрызнулась она, резко приседая на корточки и пропуская над собой распластавшееся в прыжке тело.

Опустила руки на землю и от ее ладоней побежала ширясь широкая дорога изо льда на глазах обрастая ледяными кольями, которые вспаривали животы и ломали конечности адским псам. Но увы, вряд ли такая мелочь могла их уничтожить.

Вздохнув вернулся на прежнюю высоту и обновил сферу. Из магии воздуха сплел лассо и выдернул разгоряченную почти жену из схватки, приоткрывая сферу и надежно запирая обратно. Одной рукой приобнял свою драгоценную королеву за талию, с трудом удерживаясь от желания немного пошалить этой самой рукой чуть больше. И едва не сплюнул, подумав о том, что я просто помешанный извращенец.

— Ты что делаешь? — зашипела Виктория мне в лицо, тяжело дыша.

— Милая, дай и мне развлечься, — мягко попросил я, отлично понимая, что если буду говорить о ее защите, то получу в лоб. — Я тут пока сидел с дочкой извелся от желания почесать кулаки и помахать мечом. Так что дай мне, как мальчику, поиграть в МОИ игрушки.

— Ладно уж, — она растерянно кивает, не ожидая от меня такого накала чувств.

— Поцелуешь на удачу? — довольная улыбка заползает на мое лицо, и я на всякий случай втягиваю клыки. Ну а вдруг все же поцелует?

Мягкие губы прижимаются ко мне, даря то самое ощущение полета души, воодушевления, вдохновения и бешеного драйва. Дикий и невероятный коктейль, сводящая с ума смесь эмоций, будоражащая кровь.

Под моим взглядом она обращается к стихии воздуха, придавая той материальную форму в виде облака. Усаживаю дочь в пушистое великолепие, которое предусмотрительно Виктория снабдила подогревом. Вот что значит женщина — все продумала, а мы тут мерзли. Под взглядами двух небожительниц, которые не постеснялись прямо при мне ударить по рукам, с абсолютно глупой улыбкой и ощущением безграничного счастья, спрыгиваю вниз, к моим милым песикам.

Три часа. Это были очень долгих три часа. Эликсир, который мне пожертвовал господин Чжао на шесть часов дает абсолютную власть над основной стихией. Уровень бога, возможность стать самой стихией. И я стала. Это ужасно вот так раствориться в ней, впустить в себя, рассыпаться на миллионы мелких снежинок и мчаться вместе с ветром, пытаясь не поддаться ощущению абсолютной свободы. Лишь привязанность к дочери помогла мне сохранить рассудок и не забыть о том, что я все же человек. Но вымоталась я знатно. Все же это несопоставимо: человеческое сознание и пьянящее буйство стихии, у которой этого самого сознания нет. Вот так. Разум есть, а сознания нет.

Сказать, что я была в ярости увидев разруху, которую учинили здесь эти демоны, значит промолчать. И все же я взяла себя в руки и позволила Александру окунуться в танец боя. Это было красиво, что и говорить. Глядя на то как он орудует мечом и магическим щитом, я сейчас отлично поняла, что он меня, просто-напросто, в тот раз пощадил. Да, он скинул пар, разогрел мышцы, но не сражался в полную силу. И сейчас я смотрела на его движения, которые смазывались от запредельной скорости и не могла насмотреться. Он сражался, как дышал. И наверное, я все же была критична к нему. Он достоин звания легенды. Его удары чередовались огненными кольцами, я видела магические пси-удары, которые он щедро, словно пинки, отвешивал наглым собакам. Но противников слишком много. И в какой-то момент мне показалось, что волна тяжелых звериных полуразумных тел сейчас погребет его под собой. Но он вывернулся, откатился в сторону, полоснул по руке мечом и хрипло прошипел какие-то слова на незнакомом языке.

Твари, обезумев от запаха крови, перестали себя контролировать и больше всего походили на больных бешенством и подлежащих отстрелу животных. С раскрытых пастей на промерзлую землю падали клочья пены, ноздри жадно втягивали аромат открытой раны, отчего бока с проступающими ребрами вздымались и вновь опадали в частом ритме, а глаза утратили даже намек на разум. В едином желании добраться до вожделенной влаги, стая медленно окружила моего мужчину. Выдохнув ругательство, я готова была спуститься и помочь, но на мое плечо опустилась невесомая рука дочери, которая отрицательно покачала головой.

Александр, застывший в кругу хищников тоже выглядел подозрительно спокойным. Кольцо медленно сжималось — твари осторожничали, не желая оставлять жертве даже малейший шанс на спасение. И вдруг замерли, словно одновременно напоролись на невидимую стену. Казалось воздух перед Александром колыхнулся, будто марево от раскаленного на солнце