Весталка. История запретной страсти - Жюльетт Сапфо

– Бедный мой брат, ты совсем потерял рассудок, – вздохнул Деций. – Вспомни, разве не по приказу Ливии тебя увели под стражей из лагеря Тиберия? И разве не от её имени Виний выступал в суде с обвинительной речью? Виний же прибыл в лагерь не один, а с Деллией, значит, в том, что случилось, есть её рука! Но ты же не станешь искать помощи у женщины, гнев которой преследует тебя и твою возлюбленную?

При упоминании о Деллии лицо Марка исказила гримаса ярости, однако он тут же овладел собою и, взяв Овидия за руку, сказал:

– Коль скоро речь зашла о женщинах, способных влиять на судьбы людей, отчего бы нам не обратиться к внучке императора? Я слышал, одно её слово, вовремя достигшее ушей Августа, может кого-то спасти или погубить. Скажи, Юлия по-прежнему считает тебя своим близким другом?

– О, Юлилла поистине благородная женщина! – ответил поэт, и его лицо просияло. – У неё страстная натура, она знает толк в любви и обычно не отказывает в помощи влюблённым.

Овидий быстро повернулся и, бросив Марку: «Жди меня», выбежал из атрия, спеша к дому императорской внучки и расталкивая по дороге прохожих.

Деций остался с братом, стараясь вселить в него немного бодрости, и оба стали ждать вестей от Овидия.

Только вечером, когда терпение Марка начало иссякать, раздался стук в дверь.

Спустя минуту появился раб и вручил Марку письмо. Тот начал читать его с такой поспешностью, точно речь шла о его жизни.

«Випсания Юлия Агриппина приветствует Марка Блоссия. Я внимательно выслушала просьбу нашего друга – и вот мой ответ. Покажи это письмо с моей личной печатью Великой деве – и пусть оно послужит для тебя пропуском туда, куда ты так стремишься душой и телом».

От радости, захлестнувшей Марка подобно мощной океанской волне, сразу посветлели и глаза его, и лицо. Ободрённый счастливой вестью, он был готов тут же броситься к дому весталок. Он уже ощущал Альбию рядом, на своей груди, в своих объятиях, и беспредельная нежность окутывала его сердце.

– Ты не можешь пойти туда сейчас, – сказал Деций, прочитав письмо.

– Как это – не могу? Разумеется, я пойду туда прямо сейчас, – возразил Марк, в сердитом недоумении взглянув на брата.

– Уже ночь, Марк, и тебя не пропустят к старшей весталке. В это время суток старая дева спит как младенец в своей колыбели. Дождись утра и ни о чём не тревожься – отныне у тебя есть надежда, дарованная тебе Фортуной в облике божественной Юлиллы.

Несмотря на безумное желание немедленно увидеть Великую деву, чтобы просить её о встрече с Альбией, Марк не мог не признать, что Деций прав.

Пока Блоссий-младший спокойно спал в своей мягкой постели, старший из братьев шагал по атрию с письмом императорской внучки в руке, то улыбаясь, то задумываясь и невнятно разговаривая с самим собой. За всю эту ночь, казавшуюся ему бесконечно долгой, Марк не сомкнул глаз, повторяя про себя: «Скорее! Скорее!»

Постепенно светало. Наспех умывшись, стараясь не разбудить брата, Марк выбежал из дома. Улицы уже не были безлюдными. Крестьяне везли в город повозки, нагруженные овощами, фруктами, мясом, сыром и зеленью. Хлебопёки открывали свои лавки. В предутреннем тусклом свете стали видны колонны и крыши храмов.

Приблизившись к храму Весты, Марк остановился на мгновение... Круглый портал... Колонны, увитые виноградными лозами... Напоенный ароматом нарда воздух... И где-то здесь, в подземной темнице томится его Альбия...

У входа в храм Марка остановил привратник. Не сразу, лишь внимательно приглядевшись, Марк узнал в этом немолодом, высокого роста и крепкого телосложения человеке своего бывшего товарища по оружию. Когда-то Гемин – так его звали – командовал сотней, но после тяжёлого ранения был вынужден покинуть армию.

– Марк Блоссий! – воскликнул бывший центурион, узнав своего военного трибуна. – Рад видеть тебя, старина! Ты здесь по какому поводу?

– Мне необходимо встретиться с Великой девой – с глазу на глаз, – ответил Марк, с трудом сдерживая нетерпение.

– Я бы с удовольствием устроил тебе эту встречу, но у меня есть распоряжение Великой девы никого к ней не впускать.

– Вот, – Марк протянул Гемину свиток с печатью Юлии-младшей, – прочитай сам и отнеси старшей весталке. Она обязана подчиниться воле внучки императора.

Прочитав письмо, Гемин вернул его Марку со словами:

– Разве ты не знаешь, что все распоряжения, отданные Юлиллой, с сегодняшнего дня не имеют никакой силы?

– Что это значит? – изумился Марк, бледнея как полотно.

– Никому не говори, что я первый сообщил тебе эту новость: всё-таки речь идёт об императорской семье. – Бывший центурион понизил голос: – Этой ночью внучка божественного была застигнута в чужой спальне, в объятиях своего любовника Юния Силана. Что и говорить! Для Августа это страшный удар! Сначала дочь запятнала честь семьи пороками разврата, а теперь и внучка... Юлилла пошла по стопам своей матери: как бы её теперь тоже не отправили в ссылку...

Отчаянью Марка не было предела. Он уже не слушал болтовню центуриона, а соображал, как ему следует поступить при сложившихся обстоятельствах. Необходимо было принять решение: или найти кого-то не менее влиятельного, чем императорская внучка, или возвращаться домой и терпеливо дожидаться дня, когда Альбия выйдет из темницы. Но как долго придётся ждать? Он и так уже пренебрёг решением суда о ссылке и злоупотребил допустимым сроком пребывания в Риме... Спросить совета? Но у кого? Может, Овидий обратится за помощью к Горацию или Вергилию? А, может, к покровителю поэтов Меценату: ведь он входит в круг личных друзей Августа...

Но и в доме «певца любви» Марка ждала неутешительная весть. Каким-то образом Овидий оказался причастен к преступлению императорской внучки и теперь по приказу Августа его держали под домашним арестом.

Мысли Марка совсем помутились от бессильного гнева и печали – как будто от жара, сжигавшего в лихорадке. Чем больше он встречал препятствий на пути к Альбии, тем сильнее было его желание увидеть её. Сотни разных способов мелькали в его голове, один безумнее другого. Наконец его осенила мысль, что на встречу к Великой деве его может привести не кто иной, как... Деллия.

Развалившись на подушках с видом египетской царицы Клеопатры, Деллия читала письмо влюблённого в неё сына консулярия Луция Планка, когда раб-номенклатор доложил ей о приходе Марка Блоссия.

Деллия тут же позвала рабыню, чтобы та причесала её и уложила изящными складками её дивный паллий цвета морской волны. Пока рабыня кружила над ней, Деллия старалась унять дыхание, взволновавшее ей грудь при имени бывшего мужа. Прежние чувства к Марку разгорелись в ней с новой силой, помрачающее разум волнение передалось всему телу, окатив его жгучей волной страсти, – Деллия боялась потерять власть над собой.

Увидев Марка, она поразилась переменам в его облике. Взлохмаченный, небритый, с измождённым пепельно-бледным лицом и распухшими от бессонницы глазами, он мало напоминал того блестящего сердцееда с загадочной улыбкой, о котором грезили влюблённые в него женщины.