Девушки из бумаги и огня - Наташа Нган

Когда я спускаюсь на первый этаж, я вовсе не спешу в туалет. Я иду в основной коридор, ведущий наружу. Я никогда еще не видела Ночных Домов, если не считать вида из окна Зелле, но, похоже, планировкой они напоминают прочие здания Женского Двора. А значит, апартаменты главы этой секции, госпожи Ацзами, должны располагаться на первом этаже в задней части дома. Я прохожу мимо нескольких пустых и тихих комнат, мимо нескольких не пустых и не тихих комнат, и наконец добираюсь до двери в самом конце длинного коридора.

Я прижимаюсь к двери ухом. Тишина.

Приготовив на всякий случай приемлемое оправдание на случай, если она окажется внутри, я стучу в деревянную дверь костяшками пальцев. Тишина. Я приоткрываю незапертую дверь, заглядываю в щелку – и снова стучу. А потом переступаю порог.

Как я и ожидала от такой скрупулезной и сварливой особы, в жилище госпожи Ацзами безупречно чисто. Пустые поверхности, идеальный порядок. Окна в задней части комнаты выходят в сад, где под ветром танцуют золотисто-оранжевые листья. В центре комнаты стоит низкий столик, и я понимаю, что это гостиная госпожи Ацзами. Справа я вижу еще одну дверь и прижимаюсь к ней ухом. Убедившись, что и там пусто, я вхожу в комнату, которая, похоже, и есть тот самый кабинет, что я ищу. Вдоль стен стоят ряды закрытых шкафов, в уголке притаилась курильница, из которой поднимается дымок благовоний. Там же, в маленькой нише, стоят статуэтки богов, лежат молитвенные четки.

Я подхожу к ближайшему шкафу и протягиваю руку к его дверце, но тут откуда-то сверху слышится приглушенный звук.

Я замираю.

И снова странный звук, быстрые шаги, тихий смех. Это кто-то из куртизанок и ее клиент. Я быстро оглядываю комнату, в любой момент ожидая появления госпожи Ацзами – нетрудно представить, что она спряталась в одном из шкафов или залезла под татами, – и открываю верхний ящик ближайшего шкафчика, затаив дыхание. Ящик полон свитков, листов бумаги. Я быстро просматриваю их, но, похоже, это счета. Я выдвигаю следующий ящик, потом еще один, и все это время крохотные волоски на шее и на руках стоят дыбом от волнения.

Я уже почти прихожу к выводу, что попытка не удалась и нужно срочно возвращаться к Зелле, пока она не заподозрила меня в чем-нибудь, как в очередном выдвинутом ящике обнаруживается целая коллекция красивых свитков в кожаных чехлах. Изящные надписи на них сообщают, что это и есть списки куртизанок Ночного Двора. На всех свитках проставлены даты. Я лихорадочно копаюсь в них – и нахожу нужный, подписанный датой десятилетней давности.

Еще раз оглянувшись, я быстро достаю свиток из чехла и разворачиваю, едва смея дышать. Вот оно! Если я найду здесь мамино имя, это может значить, что она до сих пор жива – может быть, даже до сих пор живет здесь, в одном из этих зданий!

Сама мысль о том, что мама может находиться так близко ко мне прямо сейчас, сводит меня с ума.

Я пробегаю глазами длинный список имен. Солдаты явились в нашу деревню весной, на землю, подобно снегу, осыпались цветочные лепестки. Имя мамы должно стоять одним из первых. Но я дочитываю список до конца, но так и не нахожу его. Я снова просматриваю свиток, глаза мои щиплет от слез. Нужно просто прочесть еще раз. И еще раз…

– Что ты делаешь?

Я поворачиваюсь, роняя свиток. В дверях стоит Зелле.

– Я… я просто… пыталась кое-что найти, – лепечу я, заикаясь, и промокаю рукавом лицо, мокрое от слез. Я не подозревала, что они так и струятся по щекам.

– Это я поняла, – взгляд Зелле падает на свиток в моих руках. – И что именно ты пыталась найти?

Я едва выговариваю слова – они меня душат.

– Мою мать.

– Твоя мать – это лист бумаги?

Из моей груди вырывается истерический смешок. Я разворачиваю свиток перед Зелле и говорю:

– Я искала ее имя в этом списке. Солдаты-демоны увезли ее из дома десять лет назад, и я думала, что они могли доставить ее сюда, чтобы сделать ее…

Это слово слишком ужасно, чтобы произнести его вслух.

Зелле отводит глаза. По ее лицу пробегает тень.

– Ну, и как, ты нашла ее имя в списке?

Я смотрю на список с глубокой тоской.

– Нет.

И тут снаружи слышится резкий голос госпожи Ацзами. Одним быстрым движением Зелле выхватывает у меня свиток, скатывает его и прячет ловкими пальцами в кожаный чехол, бросает в ящик. А потом она хватает меня за руку и вытаскивает из кабинета наружу, через гостиную с низким столиком, через коридор – и только тогда в дом входит госпожа Ацзами. Ее висячие собачьи уши приподнимаются при звуке наших шагов.

Серые глаза внимательно смотрят на нас.

– Вы что, уже закончили урок?

Зелле тяжело вздыхает, хотя губы ее слегка улыбаются.

– Госпожа недовольна, когда занятие слишком длинное, госпожа недовольна, когда занятие слишком короткое. Госпожа Ацзами, вы вообще когда-нибудь бываете довольны?

– В твоем присутствии – никогда, – ворчит женщина-собака. И кивком головы приглашает меня выйти. – Ступай, девочка. Твоя горничная ждет снаружи.

На пороге я оборачиваюсь – хочу хотя бы жестом или улыбкой поблагодарить Зелле за то, что выгородила меня… Но Зелле уже нет в коридоре, она поднялась к себе.

Королевские празднества койо состоятся во Внутренних Дворах, в той части, где река изгибается в длинном неторопливом повороте. На одном берегу возвышаются раскидистые деревья, другой берег украшает мощеная набережная с крытой галереей. Когда наши паланкины останавливаются, я откидываю занавеску и вижу море цветных огней: над рекой сверкают освещенные фонариками мосты, по воде снуют открытые лодки, украшенные свечами, и на крышах пагод и павильонов тоже качаются подвесные разноцветные фонарики. Даже деревья над водой украшены маленькими светильниками, и в их свете листва сияет всеми красками осени. Звучит музыка, звенит смех, перекликаются веселые голоса гостей, но слова неразличимы среди праздничного шума.

Как же здесь красиво! Похоже, я в жизни не видела ничего красивее. Однако я не могу просто наслаждаться этой красотой, в голове беспрерывно прокручивается список имен, в котором нет имени моей мамы. «И что, ты нашла ее имя?» – снова и снова звучит в ушах голос Зелле, мягкий, но печальный.

Разве я не должна испытывать облегчение? Мою мать не привезли в Ночные Дома, не заставили стать куртизанкой. Но Король говорил, что это единственное место, где следует искать женщин, увезенных солдатами, единственное место во дворце, где она могла оказаться, а значит, мою мать вовсе не привозили во дворец, а значит…

– Что с тобой? – спрашивает Аоки, нарушая ход моих мыслей.

Я вздрагиваю. Да, в самом деле, я неподвижно замерла у паланкинов, а рядом топчется пара слуг, ожидая, когда мы обратим на них внимание.

– Что-то плохое случилось на занятии с Зелле? – не отстает Аоки.