Чудо-вищная история - Сандра Грей

со всей силы пихнул ее в сторону потенциального противника, а сам решил, что не будет принимать участие в этом поединке. Он вышел за дверь, как только сказал напутственное слово. Ему показалось это достаточно забавным. Парень прислонился к двери, из-за которой ему все было прекрасно слышно. Кристофер точно знал, что Эвелин ни при каких обстоятельствах не сможет справиться с этим алкогольным зомби. В этом и заключался его план. Теперь, когда в дело вмешалась полиция и зачем-то объявила поиски чокнутой девицы, то нужно было избавиться от нее как можно скорее, пока расследование случайно не привело их к нему. По этой причине, в голове возник простой план. Заставить кого-то другого убить ее, таки образом полностью отвести от себя подозрения. А потом можно было избавиться и от этого бомжа.

За дверью раздавались рыдания и крики. Безоружная Эвелин начала биться в истерике еще до того, как он успел покинуть комнату. Ее охватила паника и слабость. Все стало размытым, она не знала, как ей быть и что делать. В конце концов, у нее никогда не было сил чтобы противостоять даже вредным клиентам, а теперь и подавно даже говорить было не о чем. Тем временем Кевин уже схватил нож и направился к ней. Единственная тактика, которую смог выдать напуганный до истерики мозг — метаться по подвалу и продолжать звать того, кто навлек на нее беду. Но чем больше она носилась из одного угла в другой, тем меньше становилось сил. Дыхалка быстро дала о себе знать, и легкие как обычно сдавило от боли. Эвелин больше не могла бегать, поэтому закричала во весь голос, в надежде на то, что ее услышат:

— Кристофер! Кристофер! Умоляю, вернись, пожалуйста! Кристофер! Ты мне нужен! Я не справлюсь без тебя! — рванув к двери, визжала она. — Я улажу, все улажу с полицией! Сделаю, что ты хочешь!? Только вернись! Ты мне так нужен! Кристофер, я ведь люблю тебя! Правда, люблю! Не поступай так со мной! Я хочу быть с тобой! Ты… Ты — моя жизнь, мое все. Только ты можешь делать со мной все это… Не этот страшный человек, а ты мой любимый. Я хочу жить ради тебя и для тебя! Кристофер… я люблю, люблю тебя, люблю! — будто в неосознанном бреду верещала она.

Прислонившись к двери, отчетливо слушая каждое слово, сердце его отчего-то стало биться быстрее. Он прикрыл глаза и медленно сглотнул. Признание в любви после всего того, что сотворил с ней — было чем-то безумным, но при этом звучало искренне. Услышать мольбы о том, чтобы спас — одно, другое же — признание в любви. Еще никто из убитых им женщин не говорил такого. Нет, не так, еще никто не говорил такого. Ни родная мать, ни отец, ни те глупые дурочки, не клялись в любви. Это ошарашило до такой степени, что пальцы задрожали. Чувство внутри, было совсем чужеродным, каким-то слишком пугающим и вызывающим в голове поломку. Пока за дверью раздавались звуки борьбы, он чувствовал, как тепло разливается в груди. Такое забытое за множество лет и собственных травм. То, от чего ему хотелось избавиться, настигло в самый неподходящий момент. Девушка за дверью продолжала заходиться в криках, а он все никак не решался пошевелиться.

— Не трогай! Отпусти меня! Умоляю! Пожалуйста!

— Ах, ты с*ка, заткнись нах*й! Заткнись!

Он сидел под дверью и слушал, как родной и ласковый голос превращается в болезненный крик ужаса. Там за стеной раздавались громкие звуки ударов. Ему хотелось сделать что-то такое, чтобы остановить этот кошмар, но собственный ужас лишал возможности пошевелиться. Обхватив голову руками, мальчишка трясся, сам едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.

— Прекрати рыпаться тварь! Немедленно перестань, иначе я убью тебя!

И снова хлесткий звук удара рассек воздух, и всхлипывание за дверью стало чуть тише. Женщина рыдала там, страдая от всех этих ужасных побоев, а он оставался цел и невредим. Это было нечестно. Почему этот человек причиняет боль тому, кто его так сильно любит? Почему мучает ее каждый вечер? Почему на отпустит, если так сильно ненавидит? Зачем продолжает делать все это?

— А ну-ка открой глаза мразь! Даже не думай падать в обморок! Тупая ты с*ка! Я научу тебя, как надо встречать мужа, чтобы ты больше никогда не забывала этого!

— НЕ СМЕЙ!

И вот когда здоровенная рука мужчины снова взмыла вверх для очередного удара, маленький ребенок вдруг выскочил из-за двери и загородил собой женщину. Удар прошелся по его лицу. Хоть это и было до ужаса больно, но он не заплакал, а лишь со стойкой уверенностью продолжал стоять на своем месте. Мужчина смерил мальчишку взглядом и остановил свои истязания.

— Кристофер, мой мальчик… — женщина вдруг загребла его в свои объятья как самое ценное, что у нее когда-либо было. — Я люблю тебя… Так люблю, мой любимый мальчик. Ты спас меня, спас…

Это воспоминание всплыло из глубин забытых мгновений. На лбу выступили капельки пота, руки не переставали дрожать, а дыхание вдруг участилось. Он даже не знал, принадлежит ли это воспоминание ему или видел где-то в фильме, а может, слышал в каком-либо разговоре. Но увидев перед глазами развернувшуюся картину в голове перемкнуло. За стеной продолжали раздаваться крики отчаяния, а время шло, и каждая минута могла быть последней. Кристофер вдруг открыл дверь и ворвался в подвал в тот самый момент, когда бомж прижал ее к стене и приставил нож к горлу. Как и предполагалось, грязный ублюдок, сначала решил позабавиться с ней и только потом убить. Когда дверь открылась, Кевин обернулся и удивленно взглянул на ворвавшегося Криса.

— Эй, что такое? Подожди еще немного, я скоро с ней закончу…

— Не смей! Какого хрена, ты трогаешь мою девочку?

— Чего? В смысле? Ты же сказал, чтобы я убил ее? Ты чего такое базаришь? Еще пару сек, подожди я немного того… и тут же ее грохну. Ты ж обещал дать мне бабки!

— Не смей трогать мою девочку, — ледяным тоном ответил он. — Убери свои руки! Прекрати ее трогать! Если не уберешь свои грязные руки, то я прикончу тебя!

От этого громкого крика мужчина растерялся и повернулся к нему, вдруг решив, что лучше убьет этого сумасшедшего. Он замахнулся ножом и готов был наброситься на него. Однако движения Кевина были совершенно неуклюжими и неловкими, поэтому даже если бы у него было несколько ножей, то вряд ли хоть один из них достиг цели. И как бы то ни было, у хозяина