У него цвет глаз фиалковый - Екатерина Фатеева

– Ты не хочешь показаться мне полностью? – грустно спросила Веред.

Даниил оставил вопрос без ответа.

–Мы еще увидимся с тобой по скайпу? – спросила она.

–Да, я предупрежу тебя о следующей встрече. Ты будешь обо мне думать, Веред – Ветер?

– Буду. А почему ты называешь меня ветер?

–Потому что чувства землян изменчивы, как ветер, мы давно уже изучаем натуру человека и знаем, что она из себя представляет.

–А ты будешь думать обо мне ни как об изучаемой человеческой натуре, а как о друге? – стесняясь своего вопроса, спросила она.

–Нет, не буду, – ответил Чужой. – Я буду думать о тебе, как об очаровательной инопланетянке с голубой планеты.

–Вот уж не думала, что могу быть инопланетянкой по отношению к кому-либо, – опять зацепила она сердце Даниила своей улыбкой.

– Что ты любишь больше всего на свете, Веред?

–Шум сосен и искры костра среди ночи.

–А ювелирные украшения, наряды?

–Что? – спросила сбитая с толку, Веред. – Ну да, конечно, я не против украшений или нарядов, – ответила она без интереса в голосе. – И добавила вдохновенно:

–Но ни один драгоценный камень не сравнится с блеском низко повисших над полем и над черной рекой звезд в безлунную ночь. И с чем можно сравнить удовольствие от подслушанных тайных шорохов и звуков ночного леса, отступившего в густой мрак от костра?

–Да ты поэтесса, – сказал ошеломленно Даниил.

Кстати, я знаю, что ты чувствуешь в бескрайнем космосе, Чужой.

–Неужели? – продолжал он удивляться ее внутреннему миру.

–Когда ночью яркие звезды отражаются в черной реке с небыстрым течением, надо зайти в воду по колено. И тебя сразу же унесет в открытый космос: вокруг тебя движутся мириады светящихся огоньков, голова начинает кружиться от полета. И сразу приходит ощущение одиночества, как будто находишься в самой глубине Мироздания, один среди чужих галактик. Недавно я смотрела в интернете фотографии ночного неба Финляндии. На одной из них было изображено маленькое озерцо, окруженное каменной сушей. Синяя ночь, серо – голубые камни, небо, густо усыпанное россыпью бледно – голубых звезд, отраженных в озере. Подпись к фото говорит о том, что озеро – это портал во Вселенную. Не удивительно, что подобная мысль приходит в голову очень многим людям: ассоциация с космосом очевидна. Мне очень жаль, что твой народ потерял свой Дом. Представляю, как одиноко и тоскливо вам там, в холодном равнодушном космосе.

– Ты очень добрая, Веред. Спасибо тебе за сочувствие, – сказал Даниил, чувствуя неловкость за свое вранье.

«Я не должен был насмехаться над ней. Она достойна честного отношения к ней. Во что это теперь выльется?» – подумал он виновато.

–Думаю, что в ближайшее время я покажу тебе, что может быть выше перечисленных тобой удовольствий. Моя любовь вытеснит из твоих мыслей все лишнее, и ты ответишь мне тем же. А пока прощай, чистый наивный Ветер.

Даниил поспешно выключил скайп. Чувства его были в смятении. Он озадаченно взъерошил свои волосы и потер ладонями лицо. Что– то незнакомое, приятное и мистически – волшебное вкрадывалось в его душу. Он считал себя неотразимым и всегда высокомерно думал о женщинах, которые без сожаления тратили на него свою жизнь, энергию и деньги, как Вирджиния. Или беспрекословно шли навстречу любому его желанию, как Пирхи. Или наивно отдавали ему свои первые чувства, как Долорес. Он не сомневался в том, что любил их, каждую по – своему и в свое время. Также Даниил никогда не симпатизировал женщинам, таким, как адвокат Мириам Эванс, он просто использовал их по – своему усмотрению.

Теперь же его привычного высокомерия заметно поубавилось: он боялся, что его последние слова в скайпе выглядят смешно. Сможет ли он влюбить в себя эту запутавшуюся в фантастических мечтах женщину? Он напомнил себе, что знакомство с ней нужно ему для создания фотографии смерти, но не смог представить ее мертвой: ее захватывающая увлеченность, обаятельная улыбка, зажигавшая светом ее глаза, мелодичный голос, похожий на звук китайских колокольчиков, все это заинтриговало его своей необычностью. Никто из тех людей, с которыми он общался каждый день, не говорили ему о тайнах ночного леса и искрах костра. Разве что о барбекю в викенд на озере. Возможно, она чем – то напомнила ему прекрасную и неукротимую, как снежный вихрь, гонщицу Вивьен, которая пренебрегла его любовью.

Даниил был просто околдован простой обаятельной девушкой. Она очень отличалась от нарядных женщин из его жизни, с модными прическами и умело нанесенной косметикой. Его художественное воображение начало формировать ее образ, рисующий Веред в виде первобытной женщины с запутанными миниатюрными локонами до щиколоток. Ее звали Дриада (лесная нимфа). Лицо Дриады, вымазанное сажей от костра, который она поддерживала в пещере, отдаленной от соплеменников, представлялось ему красивее искусственных лиц окружавших его женщин. Она была оракулом, и ее пещера была украшена разномастными бубнами неправильной прямоугольной формы, шкурами зверей и засушенными частями их тел. Бусы из ягод украшали пещеру. А на самой главной стене красовалась выведенная известняком карта звездного неба. Кусочком красной глины была обозначена галактика, в которой жил ясноглазый пришелец, тайно посещавший ее в безлунные ночи. Он рассказывал любознательной прорицательнице о будущем ее планеты, о технических открытиях и учил примитивным методам медицины, которыми она лечила своих людей. Он обещал ей, что в будущем, когда Земля изменится, а сама она проживет несколько земных жизней, он снова посетит ее и напомнит ей об их любви, – ведь представители его расы живут много тысяч лет по земному летоисчислению. Даниил представил себе, что этот пришелец – он сам. Он понял, что легко поверить в любую сладкую сказку, если с первого взгляда неожиданно влюбишься в женщину. Он чувствовал себя готовым предстать перед ней в любой, даже в самой глупой или несуразной роли, лишь бы таинственная жительница Вековечного Леса полюбила его. Он не знал, что Веред и так уже полюбила его, не боясь того, что он может оказаться не пришельцем, а земным парнем.

Даниил пошел в спальню к жене. Пирхи ждала его и не спала, но притворилась спящей, подсматривая за ним сквозь полуприкрытые ресницы. Даниил остановился перед кроватью и посмотрел на жену, красиво вытянувшую тело и обхватившую голову руками. В его мозгу произошел какой-то сбой и перед глазами замелькали кадры жутких видений. Он увидел, что на ее руках не красная ткань пижамы, но – алая горячая кровь, именно горячая, подумал он. Эта кровь заливала черные локоны и белую наволочку подушки. Рот ее исказился в уродливой гримасе ужаса, она кричала. Ее крик пронзал его мозг наподобие острия кинжала. Инквизитор в огненно-красной мантии приблизился к Пирхи и приложил раскаленное докрасна железо к ее щеке. Лицо мгновенно опухло страшной розовой раной, а Пирхи потеряла сознание. Инквизитор потащил ее тело к пылавшему выше человеческого роста костру. Он швырнул ее в огонь, и пламя охватило ее прекрасные волосы и шелковую пижаму. Запахло горелой плотью. Пирхи, у него на глазах, исчезала в безжалостном огне. Густой черный дым мешал ему смотреть. Даниил кинулся к костру, но Пирхи там уже не было, ветер разносил серый пепел с затухающих углей. Данил сделал рывок вправо и протянул руку к инквизитору, пытаясь крепко схватить негодяя, но его рука прошла по воздуху, не коснувшись никого. Более того, он увидел, что раскаленное железо держит он сам, а красная мантия надета на нем. Он и есть иквизитор! Эта догадка добила его. Даниил отшвырнул железяку и застонал, закрыв лицо руками.