Автопортрет, или Записки повешенного - Борис Березовский

Все дела, связанные с «АвтоВАЗом», возникали ровно в тот момент, когда возникали политические причины по «Аэрофлоту». Дело «Аэрофлота» было возбуждено в 1997 году. В связи с отсутствием состава преступления дело было закрыто. В 1999 году возобновили расследование, в январе, сразу после того, как у меня возник мощный конфликт с г-ном Примаковым, в то время премьер-министром. И тогда Примаков собственноручно написал генеральному прокурору: «Считаю необходимым возобновить уголовное дело, растрачены большие деньги», чего Примаков не имел права делать по закону, потому что существует разделение властей. Премьер-министр не имеет права писать записочку генеральному прокурору.

В январе 1999 года прокуратура возобновила расследование. Но 4 ноября, потому что Путин пришел к власти и Березовский на тот момент, допустим, был хороший, прокуратура закрыла дело в связи с отсутствием доказательств. Летом 2000 года по требованию Генпрокуратуры дело было вновь возобновлено, потому что у Березовского с Путиным отношения уже не сложились и можно было по-новому возобновлять уголовное дело.

Не может быть нормального движения вперед без союза между капиталом и силовыми структурами, между экономикой и силой. У нас сегодня совершенно не так. То есть силовые структуры, особенно на среднем уровне, реально ненавидят предпринимателей, ненавидят бизнес. Это надо преодолеть. Важно, чтобы руководители силовых ведомств не боролись с национальным бизнесом, а защищали его. Если этого перелома в силовых структурах не произойдет, мы опять и окончательно проиграем.

Единственный способ перестройки этой системы – это перестройка сверху, т. е. от начальников и вниз. К сожалению, нам в России не повезло, не появилось начальников, которые реально понимают, что такое либеральные ценности. Я хочу привести ряд примеров из своей жизни. В 1994 году на меня было покушение. Я обратился, естественно, в правоохранительные органы. Лично президент Ельцин при мне отдал указание министру внутренних дел Ерину (Степашин возглавлял тогда ФСК) о том, что нужно довести дело до конца. Ничего не произошло за все эти годы! За все эти годы только я стал «бандитом», вместо того чтобы искать бандитов, которые организовали этот взрыв.

Теперь по поводу Влада Листьева. Я пытался привлечь внимание к этой истории, поскольку убийцы известны. Эта история, к сожалению, имеет непосредственное отношение к тому, что происходило со мной в 1994 году, когда на меня было совершено покушение. Как и полагается, было следствие, были люди, которые вели следствие, с конкретными фамилиями, и месяца через два эти люди исчезли. Появились они аж в 1995 году, в середине февраля, через шесть месяцев после того, как произошел взрыв. Пришли два сотрудника МВД – майор Кожанов Сергей Львович и сотрудник того же РУВД Коняев Николай. Пришли люди, которые «расследовали» мое дело, сказав, что им в принципе удалось разыскать того, кто знает, как это происходило. Пришли с членом организованной преступной группировки Плехановым Николаем Александровичем и говорят: «Борис Абрамович, вы не хотите, чтобы повторилось то, что было?» Я говорю: «Ну, естественно, не хочу». – «Вот, г-н Плеханов знает, как это происходило, опять имеет «заказ» на вас, и мы готовы вам посодействовать в том, чтобы этого не произошло».

Наученный горьким опытом за эти шесть месяцев, зная о том, как работают наши службы, я, естественно, сказал, что да, мне это интересно. Мне было предложено заплатить 500 тысяч рублей за то, чтобы этого больше не произошло.

Оказалось, что этот человек – вор в законе, такая странная компания. И он предложил мне информацию о том, кто это сделал и кто собирается на меня покушаться еще раз, за определенную сумму денег. Я обратился к своей службе безопасности и попросил все следующие разговоры и процесс передачи денег этому человеку, который состоялся в присутствии сотрудников МВД, зафиксировать на видео– и аудиоаппаратуру. 28 февраля 1995 года я передал под запись 100 тысяч долларов Плеханову в присутствии вот этих самых милиционеров. Видео– и аудиозапись я передал под расписку в ФСБ, абсолютно официально.

На следующий день, 1 марта, я улетел в составе российской делегации вместе с тогдашним премьер-министром Черномырдиным в Лондон. И вечером получил сообщение, что убит Влад Листьев. Я немедленно, чартерным рейсом, в ночь, вернулся в Москву. И в тот же день вечером по специальной телеграмме, поступившей сверху, был произведен обыск в моем офисе.

Я не могу считать (я знаком с теорией вероятности), что это случайные вещи: 28 февраля я передал деньги, 1-го был убит Влад Листьев, 2-го приехали сотрудники РУВД с попыткой организовать мой привод в милицию. Я уверен, что это работа спецслужб. У меня нет никаких сомнений, что между этими обстоятельствами (что ко мне приходили сотрудники милиции, вымогали деньги и вынудили меня передать деньги преступнику) существует прямая зависимость. И если бы я не сделал видео– и аудиозапись, я уверен, что был бы обвинен в убийстве Влада Листьева.

Я по этому поводу написал очень много заявлений, очень много бумаг, в том числе и следователю, который ведет дело Листьева, и многим другим. Обращался и к прежнему министру внутренних дел Куликову; обращался к прежним руководителям ФСБ, указывая конкретные данные, фамилии, факты, представляя видео– и аудиозапись… Ноль реакции, ноль! Преступники на свободе. Потому что у меня есть вещественные доказательства, что они преступники: они вымогатели, они брали взятку, они пытались организовать, сфабриковать дело на меня по убийству Влада Листьева. За всем этим делом (я имею в виду за делом по убийству Влада Листьева) стоят спецслужбы, и прежде всего г-н Барсуков и г-н Коржаков. Я это утверждение делал неоднократно – никакой реакции. Никакой реакции с их стороны, никакой реакции со стороны правоохранительных органов.

Следующая история – история с ФСБ. Высшее руководство ФСБ дало приказ убить меня в 1997 году. Ко мне обратились восемь сотрудников ФСБ с информацией о том, что на меня готовится покушение Федеральной службой безопасности. Это был второй случай в моей жизни, когда я попросил свою службу безопасности записать разговор с представителем Федеральной службы безопасности в своем офисе, на что я имею полное и законное право, тем более когда речь идет об угрозе жизни. И такая запись была проведена. И я эту запись предоставил следственным органам.

Было возбуждено уголовное дело. Военная прокуратура затем закрыла дело, заявив, что представитель ФСБ намеревался меня убить, но речь шла о шутке. Вместо того чтобы пытаться реально разобраться в том, что происходило, я был обвинен в интриге против ФСБ. Я мог бы привести еще целый ряд эпизодов, участником которых я оказался лично. К сожалению, никакого действия со стороны власти, реального действия, которое может предотвратить преступление, нет. Фактами, которые я огласил, владею давно, говорил о них и Ковалеву, и Путину. Он тоже не реагировал на ту информацию, которую я ему дал и которой безусловно доверяю. Тогда я ему сказал: «Владимир Владимирович, я вынужден занять публичную позицию, потому что это единственный способ расшевелить вашу организацию. Вы стесняетесь наших отношений. Давайте отделим наши деловые отношения от дружеских. Я выступаю с открытым письмом, а вы с открытой реакцией на него. Каждый будет отстаивать свою позицию».