Мастер ликвидаций - Сергей Зверев

Разобравшись с дамой из высшего света своим традиционным способом, Рябой переключился на Волошину. Ему было чертовски любопытно узнать – как живет и чем дышит владелица самого модного в столице детективного агентства. Как оказалось, и Волошина, и ее напарник Андронов были не теми, за кого себя выдавали. Рябой осознал это, увидев, что устроили эти двое у американского посольства. Этот эпизод натолкнул его на мысль, что за спиной у «сладкой парочки» стоит серьезная организация. Но это только позабавило Рябого… Сам того не желая, он увлекся Волошиной. С той самой минуты, когда увидел ее впервые, он потерял душевное равновесие. Эта чертова баба мерещилась ему повсюду – в метро, в полупустых залах кинотеатров, среди завсегдатаев прокуренных баров. Он следил за нею денно и нощно, пытаясь понять – почему эта дамочка вызывает в его душе целую бурю неведомых доселе чувств? Неужели только потому, что она так хороша собою? Он делал все, чтобы заставить ее трястись от страха, искренне надеясь, что это как-то утолит его жажду. Он неистово желал взглянуть на нее другими глазами – не как на причину своих страданий, а как на жертву. Но Волошина оказалась крепким орешком. Если и испугалась, то ничем не выдала себя, не ударилась в панику. И тогда Рябой наконец-то понял, почему его влечет к ней. Все оказалось просто, как дважды два: они слеплены из одного теста. Они – две половинки одного пирога. Она – его судьба, а против судьбы, как известно, не попрешь. Эта мысль принесла ему долгожданное успокоение. Но в один прекрасный момент все переменилось. Это произошло, когда он вдруг обнаружил, что у него появился конкурент – невысокий, лысоватый парнишка в темных «Жигулях». От этого внешне неказистого паренька исходила реальная угроза. Рябой, чувствительный к подобным вещам, просек это сразу. И внутренне взбунтовался – кто дал недомерку право следить за женщиной, которая целиком и полностью принадлежала ему, Рябому? Которая была, в известном смысле, его собственностью и его судьбой…

Воспоминания обволакивали мягко, неназойливо, как лондонский туман: темная лестничная площадка, выходящий из квартиры Волошиной недомерок, взмах ножа и лужица крови на бетонном полу. И – на удивление – тяжелое тело, которое Рябой тащил на чердак, обливаясь потом и вздрагивая от каждого шороха… Ему повезло – по дороге он никого не встретил. А если бы и встретил, то ничего страшного не произошло бы. Столь житейскую картину – один из алкашей волочит на себе второго, пьяного в стельку, – можно наблюдать чуть ли не каждый день. Самым сложным оказалось поднять недомерка по чердачной лестнице. Но и с этим Рябой справился. Свалив тело в угол, он вернулся к своей машине, чтобы взять топор и спортивную сумку…

И хотя с момента убийства прошло почти двое суток, Рябому вдруг показалось, что это случилось не более получаса назад. Он даже покосился на свои руки – не остались ли на них следы крови? Тогда он перепачкался с головы до ног. Хорошо, что захватил из машины смену одежды…

Пескарь не выходил на связь уже сорок восемь часов, и Зиновьев забеспокоился. Утром, придя на работу, он первым делом попытался дозвониться агенту, но его попытки не увенчались успехом. Конечно, Пескарь мог отключить сотовый, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. К примеру, если бы он решил сыграть роль забулдыги-сантехника, то телефон был бы ему точно ни к чему.

Но прошел час, другой, а Пескарь не звонил – его сотовый отзывался длинными гудками, и Зиновьев начал тихо звереть. В его практике случалось всякое. Бывало, что агенты исчезали на неделю-другую, а потом объявлялись и объясняли свое длительное отсутствие как-нибудь вполне прозаично: объект наблюдения неожиданно сорвался с места и умчался к черту на кулички. Так неожиданно, что агент не успевал поставить куратора в известность о своей отлучке.

«Может, и Волошина куда-нибудь сорвалась?» – подумал Зиновьев и, чтобы проверить это предположение, решил немедленно позвонить в агентство «ВОЛАНД».

Набрав номер телефона, который уже успел выучить наизусть, почти сразу услышал в трубке бесстрастный голос секретарши:

– Детективное агентство «ВОЛАНД» слушает.

– Я могу поговорить с Павлом Андроновым? – поинтересовался вежливо и тут же представился: – Это Зиновьев беспокоит. Вы меня еще не забыли, Аллочка? Я приятель Павла Андреевича, звонил вам на прошлой неделе.

– Нет, не забыла, – голос секретарши стал чуть-чуть теплее. – К сожалению, Павла Андреевича сейчас нет. Он в командировке. Будет через неделю. Может, что-нибудь передать?

– Нет. Простите, а Маргарита Сергеевна у себя?

– Вы хотите с нею поговорить?

– Даже не знаю… Наверное, дождусь-ка я лучше Павла Андреевича. До свидания, Аллочка, всего вам хорошего.

Несколько минут Зиновьев молча созерцал планировку своего кабинета, затем включил компьютер. Войдя на сервер криминальной милиции, ввел код поиска: неопознанные трупы за истекшие двое суток. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец пришел ответ. Зиновьев пробежался глазами по строчкам и вздохнул с облегчением – в числе жертв никого, по приметам похожего на агента Пескаря, не было…

Но успокоение было кратковременным. Предчувствие того, что Пескарь попал в беду, сменилось почти стопроцентной уверенностью.

«Попробуем пойти другим путем», – решил Зиновьев и сделал еще один звонок, на этот раз начальнику ГИБДД. После пятнадцатиминутных переговоров тот согласился помочь подполковнику: «Жигули» шестой модели с номерным знаком «024 МГ» были объявлены в розыск…

Обычно он менее эмоционально реагировал на пропажу своих агентов. Работа в департаменте Кудрявцева сделала его до жестокости хладнокровным. Но на этот раз все было по-другому. И хотя Зиновьев старался держаться невозмутимо, он был уязвлен до глубины души.

«Бедный самоуверенный Пескарь… – вздохнул он, вспоминая их последнюю встречу. – Не успел ничего толком выведать, как его уже вывели из игры… – и тут же с досадой подумал: – Выходит, кадры в особом отделе подготовлены лучше. Из этого следует, что Волошину все-таки надо перевербовывать на нашу сторону».

Зиновьев не сомневался, что Пескаря убрала эта девица-красавица. Смазливая куколка с душой прирожденного убийцы. Только она – больше некому. И только в том случае, если Пескарь стал свидетелем какой-либо секретной операции.

Мысль о секретной операции показалась ему весьма продуктивной. Придвинув к себе сводку происшествий за последние двое суток и вооружившись зеленым маркером, Зиновьев принялся «пропахивать» сообщения, надеясь найти какую-нибудь зацепку.

«Взрыв гаража в Нижних Мневиках, погибших нет… Типичное не то. Автокатастрофа на Успенском шоссе. Пострадавших трое – две девицы легкого поведения и мелкий рэкетир… Н-да, мало похоже на секретную операцию особого отдела. Убийство на Артамонова – огнестрельное ранение в голову. Оружие – полуавтоматический пистолет 40-го калибра „Таурус“, оставленный на месте преступления… Это уже кое-что… Убийство в магазине на Кузнецком мосту…»

В этот момент телефон у него на столе зашелся звонкой трелью.