Гусиное перо - Семён Львович Лунгин

class="p1">Г р а ф  Х р е п т о в и ч — обер-камергер его величества.

М а й о р  К у р н е е в — дежурный при особе градоначальника.

С е р г е й  Г о л о у ш е в — студент Петербургского университета.

Л е ж е н — владелец оружейного магазина.

П р и с я ж н ы е.

Персонажи цирковые

П р и с т а в.

Р ы ж и й  к л о у н.

«Н а н а й с к и е  м а л ь ч и к и».

Ц ы г а н  с  м е д в е д е м.

Р я ж е н ы е.

Б а р а б а н щ и к и.

Персонажи театральные

Н и к о д и м.

С а м о х и н.

Ф и т и н ь к о в с к и й.

Н ю ш а  и  К с ю ш а.

Ф р а н т о в а т ы й  к у п ч и к.

Е г о  б а б к а.

Ж е н а  К е с с е л я.

Е л е н а  М и х а й л о в н а  Г р а н д и е в с к а я.

Е е  д е д.

Е е  м а т ь.

Е е  б р а т - г и м н а з и с т.

Е е  с е с т р а - г и м н а з и с т к а.

Ч а с о в ы е, а д в о к а т ы, д а м ы, п р и д в о р н ы е, а р т и с т ы, г о с т и  н а  б а л у, п р о с и т е л и, с т у д е н т ы, м о н а ш к а, г о р н и ч н а я, п р о х о ж и е  н а  Н е в с к о м.

И р и н а  С т е п а н о в н а.

П р а с к о в ь я  Н и к о л а е в н а.

1 - й  б и л ь я р д и с т.

2 - й  б и л ь я р д и с т.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На авансцену выходит  п р и с т а в. В руке у него жезл с бубенцом. Пристав дважды ударяет жезлом в пол. Дзинь-дзинь! — звякает бубенец.

П р и с т а в (оглядев зал). Уважаемые женщины, уважаемые мужчины и уважаемые прочие, ежели таковые в зале имеются… Ха-ха! Я имею в виду, конечно, детей… Усаживайтесь поудобнее, ибо вам предстоит провести здесь ровно два часа и двадцать минут… Эй, билетеры! Заприте покрепче двери и поплотнее задерните шторы на дверях, потому что до антракта никто из зала не выйдет… А теперь, уважаемая публика, разрешите представить вам… декорацию. Перед вами зал судебных заседаний. Вот кресло председательствующего. Оно украшено орлом. Это свидетельствует о том, что председатель суда наделен полномочиями чрезвычайными… По бокам два кресла поменьше, и орлы поменьше, и полномочия поменьше. А попросту сказать — никаких полномочий… И вот, изволите видеть, высокий пюпитр. Это место прокурора. Мы нарочно попросили сделать его похожим на пульт управления. Прокурор отсюда ведет наступление на обвиняемого, нажимая невидимые кнопки. Можете убедиться (поворачивает пульт) — кнопок не видно. Он нажимает эти невидимые кнопки и приводит в движение… ну, эту… как ее?.. машину… Ну, подскажите… Склероз!.. Государственную машину!.. А за этим столиком будет адвокат. Вот оно — равенство сторон. Весы Фемиды!.. Сейчас мы бросим на одну чашу весов доказательства преступления, на другую — доказательства невиновности, на третью… Впрочем, третьей чаши нет… И наконец, скамья, предназначенная для героя нашей истории. (Поднял скамью, показал.) Скамья как скамья. Деревянная скамья.

Раздалась барабанная дробь, на сцену вышли  к о н в о й н ы е  с шашками наголо и встали по бокам скамьи.

Сколько на этой скамье…

Он хотел провести ладонью по отполированной временем доске, но скрестились шашки, преградив ему дорогу.

Виноват… Прошу прощения… Я не учел, что стоит вам только встать по краям обыкновенной деревянной скамейки, как она превращается в скамью подсудимых… Покорнейше прошу прощения, тысяча извинений… Ах, как изменяет человек вещи… Частушки «Человек меняет вещи». (Поет.)

Он из палки сделал пику,

Заточив ее конец,

Этой пикой в сердце тыкал —

Был живой, теперь мертвец.

       Мне простят пример зловещий:

       Человек меняет вещи.

       Красота, красота!

       Ах, какая красота!..

На стене висит картина:

Солнце в небе, в поле рожь.

Пририсуем властелина —

Вместо правды станет ложь.

       Это вам пример похлестче:

       Человек меняет вещи!

       Красота, красота!

       Человек меняет вещи!

       Ах, какая красота!..

Но это уж лирическое отступление… Итак (дзинь-дзинь!), мы начинаем представление под титлом «История одного покушения»!.. Ну-с, кого же мы сюда посадим? (Указал на судейские места.) Впрочем, главное в креслах. Раз кресла есть, найдется и кому в них сесть… Но прежде всего, конечно, скамья подсудимых!..

Дзинь-дзинь!.. — высвечивается скамья подсудимых. И тут же раздаются гомон и крики. На левой игровой площадке — пикник. Гардемарин Ф и т и н ь к о в с к и й, В е р а, М а ш а  и  Н и к о д и м  в студенческой куртке, гимназист  С а м о х и н  и сестры Рыбейко — Н ю ш а  и  К с ю ш а — сидят вокруг расстеленной на траве скатерти.

С а м о х и н. Господа, тост!

Ф и т и н ь к о в с к и й. За успехи нашего доблестного…

С а м о х и н (заиграл на губах марш лейб-гвардии Преображенского полка). Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту!..

В е р а. Самохин!

Н и к о д и м. Продолжайте, адмирал.

Ф и т и н ь к о в с к и й. Я предлагаю тост за успехи нашего доблестного флота в Босфоре!

К с ю ш а. Браво! Браво!

В е р а. А что мне врата Цареграда? Что я, вещий Олег, что ли?

С а м о х и н (принялся декламировать).

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам…

Н ю ш а. Это свинство! Как вы смеете так говорить, когда Серж на позициях.

С а м о х и н.

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам…

Ф и т и н ь к о в с к и й. Годины испытаний, господа, требуют от каждого своей лепты.

Н и к о д и м. Личный героизм капитана Рыбейко заслуживает всяческого уважения. Но ради чего все это?

Ф и т и н ь к о в с к и й. И вас не трогает милосердие государя, возвысившего свой голос в защиту невинно угнетенных?

Н и к о д и м. Как не трогает? Но неужто ближе Туретчины невинно угнетенных не сыскалось?

М а ш а. Скучно, господа, скучно. Либо купаться, либо играть в какую-нибудь игру.

Ф и т и н ь к о в с к и й (вытащил маленький монтекристо). Давай-те, господа, устроим гадание по-гусарски.

Н ю ш а. Как это?

Ф и т и н ь к о в с к и й. Нет ничего проще. Берется книга — роман. Желательно чувствительный. Вырываются все листы и по команде подбрасываются вверх…

К с ю ш а. Как интересно, как интересно!..

Ф и т и н ь к о в с к и й. И все стреляют. Кто какой лист подстрелил, тому какая судьба.

Н ю ш а. Но у нас только один пистолет.

Ф и т и н ь к о в с к и й. Тем лучше. Будем стрелять по очереди. Первые — дамы. Давайте книгу!.. Господа, неужели ни у кого нет книги?

Н и к о д и м. Эх, фьюйть-теньковский, зря раззадорил.

Ф и т и н ь к о в с к и й. Я прошу вас, господин студент, впредь не высвистывать моей фамилии.

М а ш а. Никодим, немедленно извинитесь.

Н и к о д и м (щелкнул каблуками). Прошу меня извинить. Я больше никогда не буду произносить вашу фамилию фьюйть-теньковский.

С а м о х и н. Есть выход! Давайте гадать по газете! (И, поспешно сложив газету много раз, принялся рвать ее по сгибам.) Прошу вас, мадмуазель Артемида. А ву ле премье ку[1]. (И принялся накручивать себе на голову чалму из салфеток.) А я буду хиромантом, звездочетом и толкователем снов.

Н и к о д и м (вложив Вере в руку пистолет). Адмирал, командуйте!

Ф и т и н ь к о в с к и й (поднял руку с платком). Товсь!

В е р а. Ой, я не попаду. Никодим, я не попаду. Никодим, не бросайте, я не попаду!..

Ф и т и н ь к о в с к и й (махнул платком). Пли!

Никодим подбросил вверх пачку аккуратных квадратиков газетной бумаги, листки разлетелись и, плавно покачиваясь, начали опускаться.

М а ш а (в азарте). Стреляй! Стреляй!

В е р а. В какой?.. В какой?.. Ой, я не знаю! Ой, я не попаду!..

Первые листки уже падали на землю.

Ф и т и н ь к о в с к и й. Стреляйте!

Вера выстрелила.

С а м о х и н. Есть! (И поднял простреленный листок.) Вильгельм Тель в юбке. (И принялся читать торжественным голосом.) «Как нам сообщают, во вторник 26 июля 1877 года принц Ольденбургский выезжает в Петербург».

Н ю ш а. Судьба! (И захлопала в ладоши.)

Н и к о д и м. Слава принцессе Ольденбургской!

Ф и т и н ь к о в с к и й. Виват!

Н и к о д и м. Многие лета, многие лета…

В с е (подхватили). Многие ле-е-ета-а!..

С а м о х и н (подняв с земли обрывок газеты). Эх,