Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

В это время с юга прибыло польское посольство, включавшее в себя нескольких сенаторов, воевод, старост и графа Тарло. В их миссию входило предупредить короля Карла от вступления со своим войском на территорию Польши. Король, естественно, не торопился их принять, и послы ехали вместе со шведами в обозе. На их глазах произошел один неприятный инцидент. Шведская армия вошла в деревню, в которой погиб отряд А. Хуммерхъельма, и король приказал выкопать тела погибших и похоронить их со всеми воинскими почестями. Во время церемонии захоронения в деревне случился пожар, и Карл XII распорядился выслать своих солдат на тушение домов. Когда же выяснилось, что жители деревни участвовали в жестокой расправе над шведскими солдатами — особенно отличились в этом деле женщины, король распорядился тушение прекратить и поджечь всю деревню снова. «Церемониться» с польским мирным населением он не собирался.

Карл принял польских послов 2 мая после переправы через Неман. Прием проходил под знаком известных слов «Ще польска не сгинела». Сначала поляки потребовали, чтобы их отвезли на прием в королевских каретах. Карет при армии не оказалось, но Карл XII предложил им почетный эскорт из драбантов и почетный караул из лейб-гвардейцев. Дав согласие на такой вариант, послы потребовали, чтобы их именовали титулами «серениссима». Шведы решили, что слишком много чести —такой титул полагался послам только в том случае, если бы они представляли государство в отсутствие короля. Ограничились титулом «инклиты» — «высокочтимые».

Посольство употребило все свое красноречие, чтобы убедить Карла не входить в страну и заполучить в собственность Польши какие-то пушки, которые у них забрала саксонская армия и которые в качестве трофеев попали в руки шведов. Карл XII был все-таки хорошо воспитанным человеком и стоически выдержал все эти «маразматические» выходки польских послов. Естественно, он напирал на то, что поляки, если они помогут ему прогнать Августа с трона, получат не только пушки, но и масло на свой кусок хлеба. В конце аудиенции «высокочтимые» между собой перессорились, и дело дошло до вульгарной потасовки и воинственного размахивания саблями. Король не без презрения наблюдал за этой сценой. Он в первый раз увидел, с кем придется ему иметь дело при решении вопроса о власти в стране.

Между тем Август, не дожидаясь неприятностей, заблаговременно убрался из Варшавы. Но перед самым отъездом ему удалось ввиду шведского вторжения склонить сенат к мобилизации коронной армии, хотя и без формального объявления войны Швеции. Судя по всему, саксонцы действовали в соответствии с так называемым мемориалом Я. X. Флемминга, одного из главных советников и фаворитов Августа. Согласно ему, Саксония не должна была вступать в единоборство с грозным шведским противником, а маневрировать, копить силы и привлекать на свою сторону Данию, Пруссию, Австрию и морские державы. Время будет работать против Карла, в конечном итоге поляки поймут, что шведские квартиранты не лучше, а хуже саксонских, и поднимутся на борьбу с ними. Время покажет, что расчеты Флемминга полностью оправдались,

...24 мая армия шведов вступила в предместье польской столицы Прагу, собственно в город попасть было невозможно, потому что не было моста через Вислу. Пока шведы наводили мост, Карл XII, переправившись на другой берег в лодке, в сопровождении свиты и историографа Густава Адлерфельдта объезжал места боев своего дедушки Густава II Адольфа и привел в изумление всех своих генералов тем, что безошибочно указал, в каком месте сорок шесть лет назад стоял тот или иной шведский полк и как протекало сражение.

Первым местом, которое Карл XII посетил в самой Варшаве, стал Плоцкий дворец, в котором над портретом Августа работал французский художник ля Круа. Портрет был удачен и почти готов, и Карл, как отметил Адлерфельдт, «с большим любопытством лицезрел своего противника». Голштинский герцог, гулявший в сопровождении все того же официального историографа шведского короля, тоже решил войти в историю и нашел достопримечательность по своим вкусам — французский трактир Симона Пуаро.

Месяц в польской столице прошел в балах, праздниках, которыми так славились польские паны, изо всех дворцов доносились звуки мазурки, рекой лилось шампанское, а в меру галантные шведские лейб-гвардейцы напропалую ухаживали за польскими пани и паненками. Король издал приказ по армии с предупреждением вести себя в Польше сдержанно и излишне не провоцировать местное население к недовольству условиями оккупации. Он очень надеялся на то, что поляки в конце концов «образумятся» и придут к выводу о том, что смещение Августа с трона — вещь вполне разумная и необходимая.

Праздничное настроение у жителей столицы и их шведских гостей подняло прибытие в столицу кардинала Радзиевского, второго по значению (после короля Августа) официального лица Речи Посполитой, который держал в своих руках все нити власти, закулисных стычек и интриг. Он появлялся везде в сопровождении своей пассии, «воеводки» Товианской. Граф Пипер распустил все паруса шведского дипломатического фрегата и чуть ли не каждый день устраивал торжественные обеды с послами, польскими сенаторами, магнатами и прочими деятелями Речи Посполитой. Нужно было сглаживать прямолинейную солдатскую грубость короля и стелить по возможности помягче.

Королю же было не до празднеств и фейерверков — предметом его постоянных забот была армия. Он с нетерпением ожидал подхода в Польшу новых шведских полков — корпусов генерала Нильса Юлленшерны (Гюлленшерны) из Померании и генералов Стенбока и Мёрнера, задержавшихся в Литве по «карательным» соображениям. Конечной точкой их маршрута был Краков — там Август II собирал свою армию, чтобы дать генеральное сражение шведам, и там Карл XII планировал зажать саксонцев в «клещи» и отрезать им пути отхода в Саксонию.

Граф Пипер не забывал следить за тылами: в июле 1703 года он заключил с Берлином договор о нейтралитете. Пруссия могла бы пойти и дальше, то есть на военный союз со Швецией, но король Карл отказался платить за это совершенно смешную цену — отдать Фридриху I польский город Эльбинг! Пруссия обиделась и «закусила удала». В августе того же года был возобновлен оборонительный договор с морскими державами, что позволяло Стокгольму не опасаться новой вылазки со стороны Дании.

В конце июня 1702 года шведская армия снова тронулась в путь — опять на юг, к Кракову. С собой король практически вел всего лишь восьмитысячный корпус, везде, где двигалась его армия, ему приходилось оставлять небольшие опорные группы, отряды или гарнизоны, и армия таяла на глазах. Посторонний и самый посредственный стратег уже на этом этапе стал бы проявлять беспокойство, потому что сил у шведов на это предприятие явно не хватало. Но шведский властитель надеялся на выучку и боевое мастерство своих солдат и офицеров.

Кари XII не спешил и форсированными маршами армию не изнурял — он все еще надеялся, что корпус Юлленшерны прибудет заблаговременно. Но потом выяснилось, что замкнуть «клещи» померанское войско никак не успевало, хотя у шведов оставалась еще надежда на подмогу из Литвы. Что так» саксонская армия, шведа уже почувствовали на Двине, и к столкновению у Кракова надо было готовиться как следует. Карл хотел дать сражение, прежде чем с саксонцами соединится польская коронная армия, проходившая подготовку в районе Лемберга (Львова). В начале июля все четыре воинских контингента — варшавская группировка Карла, его литовский корпус, саксонская армия и коронная армия Речи Поеполитой во главе с коронным гетманом Иеронимом Любомирским — стягивались к северным предместьям Кракова, где, по всем признакам, и должно было состояться крупное сражение.