Фельдшер скорой - Сергей Линник

Тут Давид решил поторопить меня. А что, ему скучно, понять можно.

– Да что ты высматриваешь? Видно же, классная тачка! Ну, Пан, бери! Представляешь, выезжаем мы на Горького на этом чуде, гудим гуляющим девкам, а те…

Кто о чем, а вшивый – о бане.

– Сколько просите? – Я повернулся к Щербинину, который наблюдал с интересом за всей этой сценой.

– Десять тысяч рублей. Сами понимаете – ручная работа, не конвейер.

Мы переглянулись с Давидом. С доводами продавца не поспоришь. Уникальную вещь предлагают. Но. Новая «Волга» стоила почти восемь штук. Эх, была не была! Понты дороже денег!

– Короче, так. – Я достал пачку с деньгами, пересчитал. – Девять тысяч заплатить могу. Но больше просто нет.

Я готов был к торгу и отсрочке платежа. Деньги есть, набрать можно. Но Владимир подал руку:

– Договор! Поехали оформлять?

Единственное, о чем я попросил, – подержать машину у себя в гараже до апреля.

* * *

Какой-то март в этом году, мягко говоря, не теплый ни разу. Вон, тринадцатого ночью двадцать два градуса нежары. А потом снега навалило – мама не горюй, сугробы, как в мемуарах старожилов, выше человеческого роста. Гололедицы, конечно, как у палеонтологов тогда, не было, и то славно. Но машина остужалась со скоростью звука. Выйдешь с вызова, а внутри – холод собачий. Все ездят, как колобки: по трое штанов и по два свитера.

А сегодня вроде особо и не холодно, и временами солнышко выглядывает. На весну почти похоже. В институте мне разрешили еще два дня на подготовку, вот я и решил взять сутки, покататься напоследок. Потому что доклад этот у меня уже вызывает чувство стойкой неприязни. А ну, столько провозиться с ним. А потом еще по очереди поработать адвокатом дьявола, поискать, к чему придраться могут. Короче, надо было отдохнуть от этого, развеяться. Вот и пошел по протоптанной дороге. Не бухать же? И голова, в отличие от пьянки, болеть будет не сильно.

Походил по станции, пообщался с людьми. Томилина сидела в женской ординаторской и что-то оживленно обсуждала с дамами. По крайней мере, отрываться не захотела, увидев меня, кивнула и вернулась к рассказу о чем-то важном.

Ну вот, кому тут нечем заняться было? Кто забыл, что от скуки умирать предпочтительнее, чем от работы? Получите, седьмая на вызов. Ну и правильно, разомнемся.

Полечили бабушку от давления и прочих напастей. Она нам в благодарность насыпала в свернутый из газеты кулек с десяток пирожков с яблоками и капустой. Старая закалка: помирай, а еду готовь. Она и держалась до последнего, боялась, что пироги сгорят, и только потом, как совсем худо стало (и духовку выключила), вызвала нас.

Едем спокойно, поглощаем вкусняшки, никого не трогаем. Отличные пирожки, хочу сказать, всасываются еще в пищеводе, не долетая до желудка. Таких и в одно лицо десять штук спокойно употребить можно. Чайку бы еще хоть пол-литра, да где ж его на вызове возьмешь? Как всегда, в самый неподходящий момент рация:

– Бригады, кто освободился? Срочно отзовитесь!

Ясное дело, энтузиазма в эфире – ноль целых хрен десятых. Добровольцев не нашлось. Начали по номерам дергать. У девятой водила буркнул: «Заняты». Ну а у нас Томилина призналась, что готовы.

Вызов в воинскую часть, недалеко совсем. Ну что ж, давайте к военным. Давненько не бывал я на плацу и в казарме. И еще столько не бывать бы.

Кто видел один военный городок, тот видел все. Мелкие архитектурные различия в виде количества зданий или этажей казармы не играют никакой роли. Одинаковые серые ворота с красной звездой, расчерченный белыми полосами и квадратиками для строевой подготовки плац, спортгородок, курилка, наглядная агитация самого махрового толка.

Встречали нас совсем не по высшему разряду – у ворот терся одинокий сержант. Простой, даже не старший. Значит, Боряков, к которому вызов, совсем мелкая сошка. Какой-нибудь рядовой-срочник.

Я приоткрыл дверцу подбежавшему военнослужащему:

– Садись, прокатишься.

– Здесь недалеко, – сказал сержант, но в салон влез. И правильно, золотое правило солдата: если можно ехать, то зачем ходить?

В казарме стандартный день сурка: дневальный на тумбочке под часами, вопящий «Дежурный по роте, на выход!». И чего распинаться, если дежурный – вот он стоит. Положено так. К армейской действительности логика не всегда применима. Зато здесь придумали самый точный анекдот про работу управленца любого уровня – про солдата, которого заставляют подметать плац ломом. На резонное замечание, что метлой почище будет, служивый получает ответ, что задача не в том, чтобы стало чисто, а в том, чтобы конкретный солдатик заемучился.

Дежурным по роте был аж целый лейтенант. Наверное, первый год после училища, потому как выражение лица несколько встревоженное. От него мы и получили наконец-то рассказ о причине вызова. Сержант, гад, прокатился, но ничего не сказал. Рядовой Боряков лежал в сушилке. Это такое помещение, где военнослужащие сушат одежду и обувь. С первого взгляда было понятно, что скорая здесь уже не нужна. Священника можно позвать. Хотя нет, сейчас вместо них замполиты. А дознаватель из военной прокуратуры сам придет, его и приглашать не надо. Ибо у нас тут была завершенная суицидальная попытка путем самоповешения.

Оно, конечно, каждый хозяин своей судьбы, но суицидников я не очень люблю. Если не брать во внимание тяжелую соматическую патологию, приносящую нестерпимые страдания и столь же выраженную депрессию, которая временами не очень хорошо лечится. Остальные моего понимания не получают. Как по мне, выход всегда есть.

– И что, солдатика, может, деды доставали или невеста письмо прислала, что ждать перестала? – проявил я праздное любопытство, засовывая покойнику за пазуху кусок кардиограммы с изолинией.

– Да какие там деды? – махнул рукой лейтенант. – У нас тут начальства… если и есть что-то, то в мизерных количествах. А невесты у него не было вроде…

– Да заманал этот Боряков всех, – включился с откровениями сержант. – Постоянно нудил, что служить не будет, все к мамкиной сиське вернуться мечтал. А с недавнего времени начал угрожать, что повесится. Причем делал он это при народе постоянно. Косил, сволочь такая. Привяжет веревку, вроде как прыгать соберется, ну, его снимут. Первый раз в госпиталь отправили даже. Но там быстро признали, что он не псих, а придуривается. Нарядов ему насыпали. После этого он еще трижды такое проворачивал. Ну, пошлют вне очереди на картошку, и дальше служит.

– Даже комполка о нем докладывали, – влез в рассказ лейтенант.

Похоже, они перед нами репетируют беседу с органами дознания. А как же, ЧП. Традиционное назначение виноватых.

– Ну