Санклиты 2 и 3. Охотница. Ангел Губитель - Елена Амеличева

Завернув в полотенце, Горан отнес меня в комнату другого крыла, вновь забинтовал руку, ушел и вернулся с трусиками, брюками и рубашкой в одной руке и босоножками в другой. Все с бирками.

– Волшебник! – я чмокнула его в щеку.

– Угу. Даже палочка волшебная имеется.

– А ведь каким порядочным санклитом был до встречи со мной! – посетовала я, одеваясь.

– И не говори! – улыбаясь, он притянул меня к себе. – Испортился.

– Триста лет все же. Наверное, срок годности кончился.

– На помойку только не выкидывай, хорошо?

– Ни за что! Такой антиквариат и на помойку?

– На что-нибудь еще сгожусь, правда? – он нежно поцеловал меня, потом с рычанием отстранился, прислушиваясь.

– Данила? – догадалась я.

– Не волнуйся, к мордобою готов.

– Мне бы твой оптимизм.

Горан усадил меня на кровать и ушел открывать дверь.

– Где она? Что ты с ней сделал?! – Данила с порога набросился на него.

Черт, он уже на взводе!

– Саяна? – Охотник ворвался в комнату. – Что случилось? – он с тревогой ощупал меня глазами.

– Все хорошо. – Мне пришлось быстро натянуть рукав рубашки на ладонь, чтобы мужчина пока не заметил бинт. – Но мы немного увлеклись, выясняя отношения, и я совершила глупость.

Твою ж мать, он же подумает, что…

– Данила, мне хотелось заставить Горана страдать и… – Я собралась с духом и выпалила, протянув вперед руку, – и поэтому я порезала себе вену. Специально.

– Что?! – Охотник осторожно прикоснулся к бинту. – Поехали в больницу!

– Уже не надо.

Самое интересное – на десерт. Хотя, если он говорил с Лилианой о серьгах, то и о крови Горана она тоже не упустила случая поведать.

– Он?.. – Данила все понял по моему лицу.

– Горан спас мне жизнь.

Мужчина поднялся и повернулся к санклиту. Тот молча смотрел ему в глаза.

– Ну ты и подонок! – прошипел Охотник.

– Согласен.

– Ты опять накачал ее своей кровью, мерзавец! – размахнувшись, Данила приложился кулаком к его челюсти.

– Хватит! – рявкнула я, поднимаясь.

– Не вставай! – хором крикнули мужчины.

– Забыла вашего разрешения спросить! Разошлись в разные углы ринга, живо! Горан, принеси рюкзак или вещи из него, пожалуйста. Данила, иди сюда.

– Не надо было тебя отпускать, – прошептал Охотник, когда санклит вышел из комнаты.

– Всерьез полагаешь, меня можно удержать силой?

– Саяна! Как вот так? Ты запредельно не понимаешь!

Пошли субтитры, ясно.

– Помоги придумать, что делать дальше. Тренировки, шрам, твой отец и все остальное.

– Разберемся. – Он отмахнулся. – Как ты себя чувствуешь?

Едва закрывая глаза, вижу белое лицо Горана и лечу во тьму. Но ни ты, ни Драган об этом не узнаете.

– Хорошо. – Я улыбнулась.

– Слава богу.

– Саяна, – вернувшийся Горан протянул мне рюкзак.

– Все, мы уходим. – Заявил Данила.

Взгляд моего санклита полоснул болью по сердцу.

– Дай нам минуту. – Попросила я Охотника.

– Нет.

– Одну минуту. Подожди в коридоре. Пожалуйста. – Я дождалась, когда он выйдет, и перевела взгляд на побледневшего санклита. – Горан…

– Иди, жизнь моя, все хорошо. – Он попытался улыбнуться.

– Ухожу только потому, что это больше, чем просто мы с тобой, понимаешь? – обняв его, прошептала я. – Это жизни многих других людей и санклитов.

– Понимаю, родная. – Прижав к себе, откликнулся мой ангел. – Ты… придешь? Когда-нибудь?

– Да. – Я прикоснулась к его щеке ладонью. – Только не знаю, когда.

– Когда пожелаешь, родная. Я дождусь. Можно тебе звонить?

– Можно. – Так не хочется от него отстраняться! – Но осторожно.

– Спасибо, жизнь моя.

Не знаю, как, но наши губы встретились. Голова закружилась, но уже не от плохого самочувствия, наоборот, за спиной словно выросли сияющие крылья, сделав тело восхитительно невесомым.

– Господи! – Горан со стоном зарылся лицом в мои еще влажные волосы. – Саяна, я больше всего на свете не хочу, чтобы ты уходила, но если ты сейчас же этого не сделаешь, через минуту просто не смогу разжать руки, честно.

– А как мне мои разжать? – прошептала я.

– Любимая! – простонал он.

– Все, ухожу! – мне пришлось оттолкнуть его, чтобы выбраться из обожаемого стального кольца.

Не глядя на него, я выскользнула за дверь.

– Все хорошо? – подозрительно осведомился Охотник.

Даже близко не хорошо!

– Пойдем.

Всем телом и душой я ощущала взгляд Горана, когда мы выезжали за ворота. И его боль, которая уже стала нашей общей. Все будет хорошо, нужно только немного подождать.

Уже светало. Вокруг разливался жемчужный свет юного рассвета. Тонкие пряди – предвестники солнечного света – ласкали нежно-голубой небосвод. Душа пела, как разбуженная внезапным счастьем птаха, несмотря на полнейший винегрет чувств.

И хоть Данила увозил меня от Горана все дальше, я никогда еще не была так близка к нему, как сегодня. И никто никогда не сможет этого изменить!

– А куда мы едем? – спохватилась я через полчаса. – Поместье ведь в другой стороне?

– Сначала нужно добыть тебе алиби. – Данила свернул к невзрачному домику на окраине.

Стоило нам выйти из машины в грязном вонючем дворике, как в вольере забесновалась, захлебываясь лаем, целая стая разномастных собак.

– Любопытно, – пробормотала я, проходя вслед за Охотником к двери, которая даже на вид казалась скрипучей.

– Kim var orada ? – раздалось из-за нее, когда Данила постучал.

– Свои, открывай.

Заскрежетали замки, дверь с противнейшим скрипом распахнулась, явив нам очередного колоритнейшего персонажа.

– Данька, ты? – подслеповато щурясь, на русском завопило что-то маленькое, лохматое, тощее, полуголое – вряд ли семейники в сердечках вообще можно считать одеждой, и состоящее из одних острых углов. Локти, колени, подбородок, нос – из него все торчало наружу воинственным острием.

Лицо разглядеть не удалось – тусклая лампочка над головой этого Голлума ничем не помогала. Казалось, на него была накинута сверху тончайшая серая вуаль, под которой угадывались только очертания, а детали скрадывались.

– Я. – Подтвердил Охотник, улыбаясь. – Вадька, нужна помощь.

– Неужто и моя задница еще на что-то сгодится? – Голлум разулыбался, показав гнилые зубы, и засуетился, – вы проходите, проходите.

Осторожно ступая на не