Сожители. Опыт кокетливого детектива - Константин Кропоткин

– На тебя кричал? – спросил я.

– Нет-нет. Он вообще ругался. А со мной все очень вежливо было, культурно, как в кино. Я там им еще фотки показал, луки свои, и как дома.

– Что за фотки? – спросил Кирыч.

– Разные, на айфоне. С показа сначала. И потом еще – я там песика нашего снимал, в костюме балерины, ну, чтобы весело было. Обновлять же надо блог. А тут собака в образе русской балерины. Почти умирающий лебедь.

– И вот дюжие мальчики загляделись на собачьего лебедя и у них пробудилась любовь к балету…, – недоверчиво прокомментировал я.

– Ну, как же! – Марк просунул голову между нами, – У меня же алиби. На фотографиях же число стоит, когда снято.

– Ну? – спросил Кирыч.

И я подтянул:

– Ну?

– Мерде! – весело выругался Марк, – Вы как будто кино никогда не видели! Если я был дома, то как я мог Андрюшу убивать? Я же раздвоением личности не страдаю, правда? И вообще, может, у него был стокер-псих, который его преследовал, а я не стокер, у меня времени нет, чтобы Андрюшу преследовать.

– И не били? Не мучали? Не издевались? – недоверчиво спросил я.

– Неа, – покачал Марк встрепанной башкой, – Только «мафией голубой» на прощание назвали. Боба сидит, красный, как рак, в окно смотрит, я чуть живот со смеху не надорвал.

– Боится, – сказал Кирыч.

– Ага, думает, что я репутацию ему испорчу, очень мне надо. Мне все равно – лишь бы в тюрьме не сидеть. «Мафия», так «мафия», хоть зеленая, мне-то что?

– «Коза ностра», – усмехнулся Кирыч, – почему прописку себе не сделаешь?

– Не знаю. Если ее делать, то получается, что я тут навсегда живу, а я не знаю, живу или нет. С одной стороны живу, но я же могу всегда уехать, и не здесь жить, а там, где-нибудь….

«Стокер» – меня зацепило странное слово.

Как «Дракула», что ли? Брэм Стокер? Который про вампиров?

…пока бежишь, мчишься куда-то, не успеваешь разглядывать детали, тебе нужна только цель, а все остальное хоть и важно, но я разберусь с этим потом, не сейчас, а когда будет время, чтобы сесть и подумать.

И сели.

Вначале доехали, вылезли, ахнули, пригласили, вошли, захлопотали – и сели, наконец.

И мысленно посадили.

Погоня с треволнениями меня сильно утомила. За рулем я не был, но к дому подъехал таким, какими бывают, наверное, только дальнобойщики после многодневной езды без продыха – я был выжат, как лимон.

А там нас люди ждали. Сеня и Ваня, сидя на скамейке у подъезда, что-то бурно обсуждали.

Не зная, должно быть, что на них смотрят, они не выглядели неразлучниками: один вдруг подрос и расширился, другой усох как-то; один выговаривал что-то другому, грозил ему будто, если судить по лицу – и можно было бы даже сообразить, кто в их доме хозяин. Но Кирыч нажал на тормоз, мы выбрались из машины, – и встречал нас уже знакомый двухголовый монолит. Сеня-Ваня. Без всякого зазора.

– А мы думали, что тебя в тюрьму посадили, – вставая, сказали они и синхронно повели мощными плечами, – Тебя так внезапно увезли, что мы сразу поняли, что дело неладно, – они подняли бумажные пакеты, которые тоже тут были.

– Ага, а меня не посадили, – весело ответил Марк, – У меня ориентация не та.

– Ориентировка, – сказал Кирыч.

Мы прошли в дом. Вирус при виде гостей заволновался – ткнулся поочередно носом во все незнакомые штаны. Чихнул и разочарованно отступил. Не вызывали попугаи у него никаких теплых чувств.

– А где вы Лизу потеряли? – спросил я, стаскивая ботинки, а параллельно соображая, что у нас имеется в холодильнике, и не сбегать ли в магазин.

– Кого? Ах, эта?… – Сеня и Ваня изобразили презрительные скобки – концы губ поехали вниз, из чего следовало, что трансвеститки в роскошных поминальных нарядах в их табели о рангах занимают положение столь незавидное, что не стоят даже упоминания.

В лучшем случае, презрительных скобок.

– Ушла, – сказал один, – Или уехала, – предположил другой, – Давайте помянем, – они протянули пакеты.

А там была еда. Пока мы переживали приключения, Сеня и Ваня с пользой проводили время.

И сели, наконец. Заговорили про то, кого следует посадить.

Были огурцы соленые; помидоры кислые; капуста квашеная; курицы было четыре, жареных, в промасленной бумаге; минеральная вода была; кока-кола; апельсиновый сок из пакета.

Сидя у стола, Вирус брезгливо пофыркивал. Казенные курицы его не привлекали.

Мы сидели на кухне. Могли бы и в гостиную выйти, накрыть на большом столе (не все ж там всякому барахлу валяться), но предпочли кухню – уютней как-то, спокойней.

– Тема со своим Володей дерется, вы как думаете? – спросил я после какой-то рюмки водки, когда на тарелках валялись только обглоданные курьи кости.

– Спорят, конечно, если у них серьезно все, – сказали Сеня с Ваней. Свой домашний мордобой они называют «спорами».

– Вот бы хорошо, если б до крови, – сказал я.

– Какой ты кровожадный, – сказал Кирыч.

– Да, и я надеюсь, что Тема сильнее Володи. Должен же кто-то набить ему рожу.

– А я против насилия в семье, – сказал Марк, – Это разжигает в доме атмосферу, – попугаи благонравно молчали.

– Ну, должно же хоть что-то у них разжигаться, – сказал я Марку, – Дружил с тобой, ел-пил-гулял, а как помочь, так морду в сторону.

– Боба был на работе, ему нельзя было, – сказал Марк.

– Работа – одно, дом – другое, – поддержал Кирыч.

– То-то, я смотрю, ты всяким «эс-ве» звонишь, как прижмет, – напомнил я.

– Вы бы видели, какой Боба был красный, когда мы сидели, не глядел на меня вообще, – вспоминая, Марк опять захихикал.

– Стеснялся, – сказал Кирыч.

– Вот! – я торествующе поднял палец, – Он стеснялся. Как по дачам таскаться, как барахтаться со всеми подряд, – я поглядел на неразлучников, а им было хоть бы хны, – так можно, а тут его, видите ли, стеснение одолело. Эта жизненная позиция не кажется мне правильной.

– Какая есть, – сказал Кирыч, – обошлось и ладно. Хватит об этом.

Дело было на кухне. Нам полагался задушевный разговор.

– А он хотел в отпуск поехать, – вздохнул Марк, – Андрей так хотел поехать к морю. Он не видел моря, а так хотел…..

– А мы решили полететь в Новую Зеландию, – сказали Сеня с Ваней, – Там погода, как в Европе. И ландшафты тоже.

– Зачем лететь так далеко, чтобы получить копию того, что под боком? – спросил я.

– Мы первым классом полетим, – Сеня с Ваней были упоены, – А помнишь, мы в Эдинбург летали?! Помнишь? – спросил один у другого, – Икра, – сказал второй, – Стюардесса нам целую банку принесла. И бутылку шампанского.