На десятом небе - Луанн Райс

Открыв дверь, они вышли на улицу, где дул холодный ветер.

Сьюзан позвонила матери в Форт-Кромвель, но вместо нее услышала автоответчик. На фоне звуков песенки Джулиана «Спроси меня, смогу ли я сделать это» до нее доносились из трубки записи:

– Нас с Элис нет дома, мы пробиваемся сквозь снег на улице… или смотрим гонки в Монза… или, может быть, катаемся в горах Саксон-хилл… или же, весьма вероятно, просто валяемся у камина и не отвечаем на звонки, поэтому окажите нам любезность и оставьте свое сообщение.

– Привет, мам, это я, – сказала Сьюзан. – Мы все еще на острове, но завтра возвращаемся. Представляешь, папа привезет меня прямо домой. Так что тебе не придется за мной ехать. – Потом тихо добавила: – Я люблю тебя. Пока.

Когда Сьюзан вешала трубку, то вдруг испугалась, что что-то случилось. Почему мама не подошла к телефону? Конечно, она была ужасно рассержена и обижена. Что это за дочь такая, которая встает рано утром и смывается из дома, не сказав ни слова в самый День благодарения? В среду Сноу обдумывала свой план, стараясь убедить себя, что мама и Джулиан не станут скучать по ней, и что она нужна отцу гораздо больше, чем им.

Но сейчас, в субботу, вслушиваясь в тиканье часов, Сьюзан поняла, что ей придется держать ответ за свое поведение. Мысленно она представила себе, как грустит мама и как злится Джулиан. Возможно, что именно сейчас он шепчет ей на ухо, как эти «добрые» советчики из пьес Шекспира, которые передали смущенной королеве дурные новости. В прошлом году на Рождество Джулиан заплатил за театральный курс для старшеклассников, который проводили в колледже Марселлуса. Он назывался «Субботы с Бардом». Из этого курса она выяснила для себя только то, что в ее жизни много трагедий, измен и фарса, совсем как у Шекспира.

Набирая номер во второй раз, она молилась, чтобы мама взяла трубку. Что, если случилось нечто ужасное? Что, если в дом проникли воры, чтобы украсть коллекцию картин Джулиана и старинные машины, и перерезали всем горло? А что, если это были серийные убийцы? Вцепившись в трубку, Сьюзан закусила губу. В голове ее отчетливо проступила картина: одинокий дом на горе, невменяемые преступники, страх в глазах матери и Джулиана. А что, если они убили Джулиана и оставили ее маму умирать, и только теперь она немного пришла в себя, услышав звонок телефона, который спас ее от отчаяния, звонок ее собственной единственной дочери…

– Алло, – прозвучал голос мамы.

– О боже! – выдохнула Сьюзан.

– Сьюзан, это ты?

– Да, привет, мам. Я звоню тебе уже несколько дней, я не разговаривала с тобой с того самого дня, как попала сюда.

– Я помню, – сухо ответила мама.

– Как вы поживаете? Как прошел День благодарения?

– У нас все хорошо. Джулиан немного простужен.

– Ох, – вздохнула Сьюзан, заставляя себя проявить сочувствие, – надеюсь, ему уже лучше?

Мама ничего не сказала в ответ, и Сьюзан почувствовала, как в груди у нее нарастает беспокойство. Почему она всегда так нервничает, когда разговаривает с собственной матерью? Ее не покидало ощущение, что она постоянно разочаровывает свою мать, не оправдывает ее надежд, выводит ее из себя, каким-то образом встает между матерью и Джулианом.

– Как… – начала мама и остановилась, закашлявшись. – А как у тебя прошел День благодарения?

– Хорошо, – ответила Сьюзан, стараясь говорить спокойно.

Ей не хотелось рассказывать матери, что это было просто великолепно, она чудесно провела время.

– Я рада, – сказала мама, и Сьюзан буквально увидела, как ее губы сжались в тонкую-тонкую ниточку.

– Мам, с тобой все в порядке?

– Это… всего лишь… это наш первый праздник, который мы провели не вместе. – И Элис расплакалась. – С тех пор как ты… родилась… мы всегда были рядом на День благодарения и в Рождество.

– Прости меня, – прошептала Сьюзан, пораженная горечью, которая прозвучала в словах матери.

– Даже почти все дни Четвертого июля. Кроме одного, когда вы с Фрэдди были еще очень маленькими и Уилл повез вас на «Джеймс», чтобы вы могли посмотреть салют. У меня тогда была простуда или что-то такое, поэтому я не поехала с вами.

– Но мы вернулись тогда домой к ужину. – Дочь попыталась посмотреть на все с точки зрения матери.

– Дорогая, я… – начала она, но прервала фразу, потому что Джулиану вдруг что-то понадобилось в кладовке.

– Что случилось? – спросила Сьюзан.

– Ничего, – ответила Элис, но голос выдавал ее скованность в присутствии Джулиана. – И конечно, я очень расстроена тем, как ты все это устроила. Если бы ты попросила у меня разрешения по-хорошему… Но что сделано, то сделано. – В ее голосе послышалась угроза.

– Я знаю, – ответила Сьюзан, заметив краем глаза Майка, который появился с другой стороны холла.

– И это не останется без последствий, – как будто под диктовку сказала Элис, – когда ты вернешься домой.

– Последствий? – растерялась девочка.

– Мы еще поговорим об этом, когда ты вернешься домой. А сейчас не вешай трубку: Джулиан хочет поздравить тебя с праздником.

– Мне пора идти, мама! Тут срочно понадобился телефон. Я люблю тебя, пока.

Она опустила трубку на рычажки так, как будто та жгла ей руку. Все-таки ее мать – совершенно ненормальная. Сьюзан не могла припомнить ее в таком состоянии с момента развода с отцом.

– Я вовсе не собираюсь звонить по телефону, – сказал Майк извиняющимся тоном.

– Я знаю, – ответила Сьюзан. – Это была маленькая невинная ложь, чтобы не разговаривать с отчимом.

– А у тебя есть отчим? – спросил Майк.

Сноу кивнула, чувствуя себя просто ужасно. Она была подавлена, прекрасно осознавая, что ждет ее после возвращения в Форт-Кромвель. Картины жизни с матерью и Джулианом обрушились на ее голову. Элис казалась не столько ее мамой, сколько женой Джулиана – она всецело была предана ему. Она сразу становилась милой, уравновешенной, довольной жизнью, и у нее всегда было хорошее настроение, стоило только Джулиану появиться на пороге дома.

– Ненавижу его, – прошептала Сьюзан, – я не должна никого ненавидеть, но его я ненавижу…

– Бывает, с этим ничего нельзя сделать.

– Если бы у меня был остров, куда я могла бы убежать, – вздохнула Сноу, – я бы сбежала. Как ты.

– Ты и так здесь, – сказал Майк, – разве нет?

Сноу постаралась улыбнуться. Он взял ее за руку и повел по черной лестнице. Там было темно и пыльно. Кошки и коты поднимались, уступая им дорогу. Когда они поднялись наверх, воздух стал холоднее. Сьюзан увидела свет дня, пробивающийся сквозь щели в стенах. Они подошли к двери, Майк повернул ручку и пропустил ее вперед.