Запах смерти - Александр Лидин

– Я ни слова не сказал ни о других измерениях, ни о путешествиях в них, – возразил мне Викториан. – Я имел в виду нечто совсем иное. Телесно оба человека остаются здесь. Но мысленно… нет слово «мысленно» тут не подходит… Как бы это объяснить, – Викториан замялся, явно не находя нужных слов. – Разум одного проникает в одну из частей расслоившегося сознания другого. Уничтожив центральный образ этого мира, пришелец уничтожает часть «эго» того человека, в мир которого попал.

– То есть ты хочешь сказать, что, уничтожив в разуме Жаждущего частичку «эго», принадлежащую Искусству, мы тем самым уничтожим Жажду?

– Может быть, – уклончиво ответил Викториан. – Точно я не знаю. Рецепты Древних порой слишком туманны, чтобы их можно было толковать однозначно, но…

– Но не изменится ли Жаждущий, когда погибнет часть его «эго»?

– Да. Я же сказал…. Погибнет лишь та его часть, что связывает его с Искусством.

– Нет, подожди, я не то хотел спросить, – я замялся, точнее формулируя свой вопрос. – Не изменится ли при этом сам человек? Не можем ли мы по ошибке или по небрежности уничтожить что-то, кроме частицы Искусства, в его душе, и тогда Жаждущий перестанет быть самим собой?

– Возможно, – ответил Викториан. – Но думаю, поэтому тут и нужен воин – чтобы он смог, как хирург, точным ударом отсечь лишнее. А вырезая аппендицит, мы ведь можем и член человеку откромсать.

Мы невесело рассмеялись, и молчавший во время нашего разговора Жаждущий присоединился к нашему смеху.

– Старина Чжан?

Настала моя очередь изумляться.

– Неужели ты?..

– Ха! Ха! Превосходно! Превосходно!

Чжан Тянь-и, «Записки из мира духов»

Черная «Чайка», вырулив с шоссе, стрелой скользнула по проселочной дороге и затормозила перед огромными металлическими воротами в трехметровом бетонном заборе, поверх которого вытянулось несколько рядов колючей проволоки. Из проходной у ворот вышло три охранника. Один был в милицейской форме, а остальные – в маскхалатах. Все с автоматами. Неспешно подошли они к машине и встали так, чтобы не оказаться на линии огня крупнокалиберного пулемета, расположенного на крыше проходной.

Водитель «Чайки» медленно опустил боковое стекло и протянул милиционеру документы. Тот долго изучал паспорт, потом лицо человека, сидевшего за рулем – хотя в течение последних трех лет видел его чуть ли не каждый день. Наконец, удовлетворившись увиденным, подошел к пассажирскому салону. Заглянул внутрь. Там сидела роскошная брюнетка. Красавица. Она так же безмолвно, как и водитель, протянула документы. Процедура повторилась.

Эта дамочка впервые появилась на даче всего неделю назад. Охранник не знал ее достаточно хорошо, к тому же, пережив много хозяев государственной дачи, понимал: лучше лишних вопросов не задавать.

По его мнению, документы были в порядке. Вернув красавице паспорт, он кивнул охранникам. Те направились в сторону ворот. Огромный лист брони бесшумно скользнул в сторону. Мотор «Чайки» довольно заурчал, и машина скользнула мимо охраны.

Миновав ворота, машина нырнула в лес, окружающий дачу. Минут десять она ехала по проселочной дороге, пока впереди не показался красивый дом – в прошлом помещичья усадьба, сохранившаяся в великолепном состоянии и явно перестроенная под современные нужды ее владельцев.

Навстречу прибывшим спустился молодой человек спортивного вида. Когда машина остановилась, он открыл дверцу и помог красавице выбраться.

– Рад приветствовать вас, Галина. Хозяин уже ждет вас.

– Как он? – поинтересовалась женщина.

– С утра его немного беспокоил желудок. Вы же понимаете… Все эти неприятности…

Красавица и молодой человек поднялись на крыльцо. Наметанный глаз женщины заметил еще одного охранника, поигрывающего автоматом за колоннами. Он сидел на подоконнике. Еще парочка стояла в отдалении на опушке леса. Они не смотрели в сторону машины. О чем-то разговаривали, курили.

Внутри убранство дачи (если, конечно, можно было так назвать этот великолепный особняк) было поистине чудесным: ковры, картины, мебель красного дерева и карельской березы, антикварная бронза и китайский хрусталь.

Сбросив пальто расторопно подскочившему молодому человеку и оставшись лишь в тесно облегающем фигуру платье, дама уверенно направилась наверх по резной лестнице, и тот охранник, что на лету подхватил ее пальто, кивнул встречавшему. Кивок означал: «У гостьи нет с собой больших металлических предметов. Все в порядке, можно пропускать».

Однако дама не ждала разрешения. Она в нем не нуждалась, уверенная, что имеет право быть здесь, а все остальные обязаны ей прислуживать. Однако стоило ей подняться наверх, движения ее изменились. Нахальство сменили осторожность и кошачья грациозность. Наизусть помня схему второго этажа, она на мгновение остановилась, прикидывая, какая из множества дверей, расположенных вдоль коридора, ведет в спальню Алексея Михайловича. Найдя нужную дверь, она бесшумно приоткрыла ее и скользнула внутрь.

Сам Алексей Михайлович – лидер партийной оппозиции – стоял у окна, облокотясь на подоконник. Чуть наклонившись вперед, он смотрел сквозь окошечко в затянутом морозом стекле на свою вотчину. Он ждал свою любовницу, которая сейчас находилась под арестом на одной из конспиративных квартир «завуча» – а вовсе не ту, что явилась к нему в гости. Женщина неслышно подкралась к мужчине, осторожно коснулась пальцем узкой полоски розовой кожи между затылком и воротником пушистого белого халата. Алексей Михайлович обернулся, словно пораженный током. Через мгновение на его одутловатом от беспробудного пьянства лице появилось выражение удивления.

– Где Галина? – тихо пробормотал он. – Ты – не Галина!

Гостья с отвращением взирала на «великого человека». Больше всего он напоминал огромного откормленного хряка. Розовая плоть под белым пушистым халатом и копытца – тапочки на босу ногу. Если бы он сейчас опустился на четвереньки и захрюкал, это бы выглядело совершенно естественно.

– Где Галина? – снова повторил он, недоуменно глядя на гостью.

– Меня прислал Сергеев, – спокойно сказала женщина. – Я – твоя Смерть.

Ничего не понимая, Алексей Михайлович подался вперед, вытянул руку, сжимающую пустой бокал… и тут же качнулся назад. На мгновение он замер, прижав руку к сердцу, глаза его выкатились. Стон, готовый сорваться с его губ, замер, словно замороженный ледяным движением воздуха.

«Бац!»

Он был мертв.

С грохотом массивное тело рухнуло на пол.

Сдох! Одновременно с ним погибло два телохранителя в доме и милиционер, проверявший документы у ворот. Валентина действовала без ошибок.

Теперь пора было уходить. Времени в обрез. Наблюдение за апартаментами Алексея Михайловича ведется круглосуточно. Даже если «хозяин» мертв, охранники выучены вначале стрелять, а потом задавать вопросы.